ЗИМНЯЯ ЛЮБОВЬ – 2

Вообрази! (Джон Леннон)

Я беру уроки электротехники у приятеля-инженера. Он удивляется – зачем это мне, скромному преподавателю истории, хотя на самом деле все просто: во-первых, я, наконец, починю свой магнитофон, а, во-вторых, смогу собирать взрывные устройства. Мне один мужик в электричке рассказал. В принципе, главное – в нужный момент замкнуть цепь. Электрическую. Ну и смыться, понятное дело, чтобы менты не замкнули на тебе наручники.

Учеба проходит достаточно успешно. Я доволен.

В последние месяцы я просто брежу террором. А как же иначе – ведь мне больше ничего не остается. Разве что суицид. Но суицид – это мне еще в пятом классе объяснили – удел слабых.

То есть баба какая-нибудь на моем месте могла бы копыта кинуть, а мне нельзя. Я езжу на работу по улице Ивана Каляева и вдохновляюсь. Два раза в день - утром и вечером.

Нет, не отговаривайте меня. Все ваши доводы – чистой воды хуйня. Я берусь доказать вам это.

Понимаете, если человек покупает "Московский комсомолец" и читает его весь, включая рекламные страницы, и все ему там в кайф, и ни искорки сомнения не загорается в его свинячьих глазках, он не достоин жить. Он все равно обречен на уничтожение. Его завтра же убьют рэкетиры. Он просто не успеет среагировать вовремя: нервные окончания растворяются в жиру, это доказано.

Какой гуманизм? Они разве думают о гуманизме, пожирая наши жизни? Случайные жертвы? Хера ли мне случайные жертвы? Почему я должен жалеть мир, который выплевывает меня; мир, который не нашел для меня в своих закромах ни любви, ни дружеских проявлений, ни толики денег, чтобы хотя бы снять проститутку или пригласить ее в кино (на "Китаянку" пришлось идти одному); мир, который отказывает мне в месте среди своих счастливых?

Начнем мы с церквей. Это понятно: уж больно попы заебали. Телевизор можно просто не включать – либо попы, либо реклама (опять же, вторые на очереди – все эти "Инфра, бля, -Арт", "Солидарность, бля, -Паблишер". Трепещите, засраны!). Видел я тут одного. Выкатывает из монастыря свою тачку "Made in Страна Восходящего Хуя", скуфеечку снимает – и за руль. Молодой такой, в соку, лет 30, с бородкой щегольской. С работы, блин, едет. "Вечер трудного дня". Целковый даю – за углом блядь в машину посадит. И то непонятно – чего тратится, чего из монастыря не прихватит. Видать, у монахинь у всех в один день месячные, по плану. И у монахов.

Убивать грешно? Дай определение греха, пожалуйста. Да, прямо на вскидку. Мнешься? То-то же. Убивать не грешно. Убивать – боязно, противно, грязно, подло, но только не грешно. Ты еще про покаяние вспомни, про "дорогу к храму". Вашим пиздежом, дорогая интеллигенция, за последние годы была вымощена дорога не к храму, а туда же, куда ведет еще одна дорога – вымощенная благими намерениями. Так что оставим это. Довольно мы намиловались. Теперь будем выбираться порознь. Но не поодиночке: человек человеку товарищ и волк. Мне – с товарищами, а тебе – с волками. И не забудь в следующий раз опять проголосовать за Ельцина – канцлером он назначит Владимира Вольфовича. А я "с волками площадей отказываюсь выть". Прощай!

Собственно, я еще никого не убил. И, даст бог, никого не убью. Не в этом цель. Это просто общество так само решило, реагирует только на потоки крови, Голодные дети новых нищих уже все глаза выплакали, но из "Мерседесов" этого не видно. И когда выходишь из "Мерседеса" и делаешь четыре шага до ресторана ("Четыре шага это примерно две секунды... Эх, черт, не успеть! Не успеть! И еще эта широкая спина телохранителя, и швейцар со своим мудацким "милости просим!" Ладно, поищем другую прореху"), то успеваешь подумать о чем угодно – о раздвинутых ногах любовницы, об ананасах, о глупом террористе, который уже запалил свою бомбу, но явно не успевает и теперь вертится там, за спиной телохранителя, тщится потушить фитилек, жжет пальцы, а менты уже кажется заметили и спешат к подъезду, но ты уже в зале, шуба сброшена на руки швейцару, люстры сияют и кругом улыбки, бляди, леди, бляди... И ты снова думаешь о пизде любовницы и снова вкушаешь чуть слышный ее запах с усов, и запиваешь шампанским, и тебе нет дела до слезы ребенка, которой ты, впрочем, и не заметил из-за спины телохранителя, а по телевизору тебе ее не показали: последний раз ты смотрел, как твои друзья едят устриц и смешно просят у них денег господа артисты, кажется Жванецкий или Хазанов – ты путаешь этих престарелых евреев...

Убить тебя – это просто смешно. Это бессмысленно. Имя тебе – легион, а нам надо беречь силы. Именно поэтому мне больше по душе последнее дело Фракции Красной Армии – когда они взорвали свежепостроенную тюрьму. Человеческих жертв – ноль, зато все первые полосы газет и весь эфир наполнен знакомой устрашающей мелодией: "Тра-та-та-та-та-та..." И животы у таких, как ты, нет-нет, да и подведет: вы, конечно, слышали о подвигах Баадера и Майнхоф в начале семидесятых, вам делается липко от одной мысли, что пропустив вперед красивую буржуазку, вы вместо обворожительной улыбки и многообещающего "Danke!" получите улыбку же, но плотоядную и впридачу – пулю из пистолета "Беретта" М-92 калибра 9 миллиметров…

Спи спокойно, мой бывший сосед по парте, тот, кого я обнимаю на фотографии в девятом классе, тот, кто раньше стрелял у меня червонцы, а теперь завел дело, перепродал три самолета гуманитарного гнилья и хвалится передо мной своим домом-полная чаша. Спи спокойно, твой черед еще не настал, ты еще мелкая рыбешка. Но не надейся, что я дам знать по старой дружбе, когда народная расправа замахнется и на тебя. Нет, старина, ты сам говорил мне, что, кто не рискует, тот не имеет Ленок из 10 "А". Все верно. Кто не рискует... Но ведь бывают и осечки, не так ли? Одно могу тебе посоветовать: следи за революционной прессой. Я не могу сказать – просто не знаю, – у кого из них вперед зачешутся руки, но подпишись сразу на все – на троцкистов всех восьми тенденций (каждые три месяца количество тенденций удваивается), на коммунистов, на анархистов (скидки не предоставлю!) – может быть, случайно в графе объявлений 37-го номера газеты "Назад!" Фронта Освобождения Трудового Народа От Гнета Капитала и Индустриального Общества, ты найдешь небольшой текст со скромной виньеткой: "Дорогой Федя! Тетя Груша вернулась на подмостки и шлет тебе пламенный привет. Встретимся, как всегда, в центре зала", – и ты начнешь вспоминать, что имеется в виду – "Профсоюзная" или "Новые Черемушки" и тут, как раз в тот момент, когда пелена ностальгии по мезозою, лучшего из оставшихся у тебя чувств, покроет глаза твои, когда ты вспомнишь Грушу и ваши пьянки по вечерам, и как ты носил ее на плечах на демонстрации – вот тогда-то костлявая рука народного мстителя и повернет ручку адской машины, и окна вылетят с оглушительным звоном и вагоновожатый, обоссавшись, не доведет трамвай до остановки, и твой любимый "Московский Пиздорванец" дополнит еще одним квадратиком букв свою "Криминальную хронику"...

Я не принесу венка на твою могилу. И вовсе не из классовой ненависти, просто у меня не будет денег; мне уже и сейчас не на что купить возлюбленной живой цветок. Я позвоню той самой Ленке из 10 "А" (жене твоей звонить будет несподручно, ты понимаешь, вас похоронят вместе) и напрошусь в гости, и она будет рыдать, а я буду размешивать ложечкой несуществующий сахар и говорить, что ты, конечно, любил ее (записки, кстати, сочинял я, ты-то был двоечником), но так получилось, она сама должна понять, непрестижно ходить в сауну с учительницей литературы, да она бы и не согласилась, там ведь надо снимать купальник при всех, а потом я поглажу ее по голове и случайно забуду на табуретке 61-й номер "Общины" и буду сожалеть об этом, потому что, высушив слезы, она может подумать, будто я приходил ее агитировать.

К тому времени вы окончательно доебете "демократов", в том числе и "либеральных", Жирик будет сидеть в тюрьме, на трон взойдет генерал с хорошей русской фамилией, а я буду бегать, весь в испарине, по городу, прятать архивы и выпихивать остатки организации в подполье – и в этом контексте мой визит к Ленке будет выглядеть форменным идиотизмом.

Впрочем, я никогда не был предусмотрительным. Вот и сейчас не успеваю проглотить тарелку холодного супа. Я опаздываю на стрелку. Вчера я подзанял денег, пропил еще не все и сегодня иду смотреть "Детектив" в Музее кино. Он заканчивается без пятнадцати семь. Девушка уедет по делам, она меня предупредила, на второе свидание я не поеду, лучше вернусь домой и почитаю учебник: завтра у меня зачет по электротехнике.

Иван ПОМИДОРОВ