КАК ПРОШЛИ ПРЕЗИДЕНТСКИЕ ВЫБОРЫ?

КУДА ИДЁТ РОССИЯ?

ЧТО С АНАРХИСТАМИ?

Интервью участников Индимедия-Москва Веры Бредовой и Ивана Базарова берлинскому англоязычному анархистскому журналу о Восточной Европе "Abolishing the Borders from Below"

Кто сейчас правит Россией? Разумеется, не общество, но кто? Это Путин и близкий ему закрытый круг, или это довольно различные группы влиятельных персон? Может быть, мужчины из руководства армии и спецслужб, или просто мафия в кооперации с наиболее влиятельными бизнесменами России? Кто-нибудь в России знает ответ на этот вопрос? Может быть, все те журналисты, что были убиты в последние годы в России, знали ответ?

Россией всегда управляли бюрократия и различные кланы. Формально по конституции в самой должности президента сконцентрирована огромная власть. Путину, несомненно, во время его первого срока удалось укрепить свою позицию путём привлечения новых кадров, в первую очередь из рядов доверенных "питерских" лиц из КГБ. В результате преобразования правительства незадолго до выборов Путин формально получил больше возможностей оказать прямое влияние на ряд министерств и федеральных служб. Следует также отметить, что Путин неплохо умеет подыгрывать различным фракциям и учитывать их интересы – от силовиков до приверженцев экономического либерализма, от олигархов до общественности западных стран. После думских выборов его имидж на Западе несколько пострадал, но это пока что мало влияет на политическую ситуацию в самой России. Но, в конце концов, властные полномочия есть не у одного только президента и его помощников. Многие группы обладают властью соответственно их сфере влияния и в рамках установленных правил. Эти правила в последние годы существенно изменились. Кремль начал ставить на место тех, кто слишком высовывается, требуя формального доступа к властным структурам. Но это отнюдь не означает, что у соответствующих лиц и группировок нет никакого влияния, скорее, создаётся новая форма политических взаимоотношений. Формируется власть негласных решений, когда общественно-политическая сфера под воздействием новой касты политтехнологов всё больше превращается в поле для манипуляций населением – в то время, как "настоящая" политика полностью происходит за кулисами.

Россией, безусловно, кто-то правит. Но кто именно, мы не знаем. А кто знает – правду не скажет.

Можете немного рассказать об акциях, посвященных бойкоту выборов? Кто был вовлечён в эту кампанию и какова была реакция путинских репрессивных органов?

Активно призывали к бойкоту, как обычно, немногие. Ряд маргинальных политических групп, в основном, состоящих из активистов анархического и либертарного спектра, но также и коммунисты (отчасти даже из КПРФ), троцкисты и национал-большевики проводили митинги с небольшим количеством участников и вели антивыборную пропаганду. Попытки проведения более масштабной и заметной кампании провалились на довольно ранней стадии. Либерально настроенная общественность в большинстве своём была парализована и дезориентирована в силу сложившейся после думских выборов ситуации, когда всем стало очевидно, что демократическим нравам при Путине нет места. Либералы в итоге заявили о негласном бойкоте и либо вообще не голосовали, либо проголосовали "против всех", но к прямым действиям они оказались совершенно не готовыми и в некоторых случаях даже не появились на митингах, вопреки ранее провозглашённым намерениям принять в них участие. Григорий Явлинский из партии "Яблоко" только за несколько недель до выборов созрел для публичного призыва к бойкоту, а маленькая группа вокруг шахматиста Каспарова так прямо и забила на эти выборы и создала "Комитет 2008", имея в виду следующую президентскую кампанию. Органы госбезопасности и МВД в этот раз ограничивались наблюдением за происшествиями. Главным препятствием для антивыборного движения явилась машина официальной пропаганды.

Как много народу отдали свои голоса Путину по официальным данным?

Владимир Путин получил 71,2% голосов (48 млн. 918 тыс. 513 человек); "против всех" – 3,5% (2 277 374 избирателей), при сопоставимой с думскими выборами явке избирателей на уровне чуть более 60 процентов.

А по данным независимых источников? Если, конечно, они существуют?

По сравнению с выборами в Думу, прошедшими в декабре прошлого года, когда КПРФ и либеральные партии провели альтернативный подсчёт голосов и пришли к отличающемуся от официальных данных результату, сейчас альтернативных данных нет. Однако Центр Карнеги в Москве обнародовал сведения о том, что, по сравнению с думскими выборами, в избирательных списках, подготовленных к 14 марта, оказалось по стране примерно на 900 тысяч избирателей меньше и это, возможно, один из хитрых ходов для того, чтобы повысить процент явки.

Как результаты выборов выглядят в разных частях России?

В отличие от прошлых выборов президента, в 2004 году, как и на выборах в парламент, результат был продемонстрирован ровный. Все субъекты Федерации проголосовали за действующего президента с сопоставимыми цифрами: что в традиционно голосующей иначе, чем остальные города, Москве, что в регионах.

Зато отличительная черта голосования-2004 – явка, в некоторых регионах обеспеченная на нереально высоком уровне, так что можете сами сделать выводы.

Рекорды зафиксированы в Кабардино-Балкарии (95,94%), Ингушетии (91, 09%), Мордовии (91,29%) и Чечне (89,65%). При этом в Чечне за Путина отдано 92,6% голосов. На Чукотке за час до закрытия участков проголосовали 83,2% избирателей. В Якутии – 79,9%. В Корякском автономном округе явка была чуть ниже, но тоже очень неплохая: проголосовали 72,5% из 17,5 тыс. избирателей.

Зато в Красноярском крае и Иркутской области выборы не состоялись – к урнам пришло менее 50% избирателей. По данным, опубликованным на сайте ЦИКа, в Красноярском крае явка составила 48,45%, в Иркутской области – 49,73%.

Полных же данных по регионам на настоящий момент (21 марта 2004) пока нет. Это лишний раз доказывает, что процесс фальсификация выборов долог и труден и что эта работа ещё не завершена.

Как вы можете прокомментировать весь этот спектакль (я имею в виду выборы)?

Кажется, что, с одной стороны, довольно большая часть населения понимает, что наиболее адекватный поступок – не ходить на выборы. С другой стороны, есть, конечно же, и те, кто участие в голосовании считает своим долгом перед государством, так что, несмотря на фальсификации и откровенное запугивание (скажем, в случае с Чечней, понятно, что в условиях продолжающегося государственного террора народ там голосует за действующего президента, чтобы избежать возможной мести властей), немалая часть населения действительно поддерживает режим. Но больше всего удручает низкий уровень активности тех, кто понимает, откуда ветер дует.

Каковы причины того, что так многие в России поддерживают новое введение тоталитарной системы в своей стране? Общество уже привыкло к этому или, скорее, оно легко манипулируемо, апатично и лишено надежды в одно и тоже время?

Любой до сих пор существовавший тоталитарный режим реализовывал конкретную позитивную социальную программу, то, что он "продавал" населению в обмен на молчаливое согласие с тоталитаризмом. Имел такую программу и сталинизм, и брежневский "реальный социализм", воспоминания о которых не вполне ещё развеялись в постсоветской России. И если сталинский вариант несколько идеалистичен – равенство в бедности (конечно, частичное равенство – правящий класс Советского Союза, политическая, культурная и научная номенклатура, жила существенно богаче советского народа), бесплатное всеобщее начальное образование, бесплатное медицинское обслуживание, дешёвые развлечения и массовый споет, то брежневский вполне себе буржуазен – относительная дифференциация заработков, возможность накопления для меньшинства – но существенного меньшинства, фактически сформированное в больших городах полноценное потребительское общество, – всё это, конечно, благодаря нефтедолларам, пролившимся на советскую экономику в 70-х годах. Это не забылось. Парадоксальным образом "коллективное припоминаемое" объединяет сталинское равенство с брежневским изобилием, абсолютизируя и то, и другое, а сверху посыпает стабильностью и безопасностью (массовый террор сталинских времён и ежедневное унижение и напряжённость брежневских забываются, как и "локальные войны", в которых участвовал и терял людей Советский Союз – на Карельском перешейке и в Корее при Сталине и в Афганистане при Брежневе). Проецируя свои неудовлетворённые ожидания на будущее, многие люди в России, ожидают от государства, что оно все : устроит по-старому, то есть стабильно, сытно и более или менее равно – не то, чтобы совсем без миллионеров, но без назойливого упоения богатством избранных в СМИ. То, что в "старые времена" не было ни особой стабильности и безопасности, ни особой сытости, никто уже не помнит.

Тоталитаризма не боятся, потому что не понимают, что он может у людей отнять. Свобода слова не ощущается как реальное достижение и как ежедневная потребность (меньшая часть западнического слоя интеллигенции – не в счёт). Свободой союзов постсоветский человек в массе своей тоже никогда не пользовался. Свобода передвижения за границу ограничена отсутствием денег. Средний постсоветский человек и по своей-то стране ездит гораздо меньше, чем ездил советский. Выборы? Люди не видят большой связи между возможностью реально выбирать между партиями и кандидатами и улучшением своего положения. Может быть, они ещё видят, что влияют мировые цены на нефть, что повлиял в своё время азиатский финансовый кризис 1998 года, но выборы?! В России никогда не было кабинета министров, ответственного не то что перед избирателями, но хотя бы перед парламентом. Так что в выборах постсоветский человек не видит большой пользы. Так чему же угрожает тоталитаризм? Свободе? У большинства людей, как они считают, нет денег, чтобы ею пользоваться.

Жизненный уровень большинства граждан России с крахом СССР резко упал. Только сейчас он постепенно возвращается к брежневскому уровню, да и то, эта оценка верна, возможно, лишь для 15-20 процентов населения. В такой ситуации люди, конечно, лишены надежды, а потому и апатичны, и легко манипулируемы. Тот, кто даст им надежду, тот получит их целиком. Ликвидация независимых СМИ (из оппозиционных остались только сравнительно малотиражные печатные издания и одна крупная радиостанция, все телеканалы поставлены под контроль Кремля самое малое три года назад) позволила российским властям развернуть пропагандистскую кампанию, сравнимую по массированности и лживости с советской пропагандой или с американской пропагандой времён подготовки к нападению на Афганистан и Ирак. Эта пропаганда и вселяет в людей надежду. Безосновательную – но люди-то этого не понимают.

Не думаете ли вы, что, может быть, многие русские до сих пор мечтают о великой России, такой, как в царские или сталинские времена, и поэтому они теперь готовы к большому отречению во имя реализации этой мечты, и видят в Путине подходящую фигуру для воплощения её в жизнь?

Конечно, национал-патриотические настроения распространены широко и продолжают расти, накачиваемые государственной пропагандой. Великая Россия с её особым путём, ни западным, ни восточным, по-прежнему остаётся одним из главных национальных мифов. И понятно, что Путин воспринимается как фигура, которая может содействовать возвращению России имперского величия. Но всё же в деле забвения свободы и возвращения к тоталитаризму куда большую роль играют обстоятельства, описанные нами при ответе на предыдущий вопрос.

Какая социальная группа (интеллигенция, рабочие, молодёжь, студенты и т.д.) оказывают наибольшую поддержку Путину и какие группы в наибольшей степени оппонируют, занимают отрицательную позицию по отношению к социальному и политическому развитию в России?

В России сегодня невозможно получить хоть сколько-то объективные данные о позиции социальных групп, если только ты сам не проводишь тобою же и оплаченные широкие социальные исследования. Мы не знаем сейчас в современной России каких-либо институтов, которые бы проводили такие широкие исследования, результатом которых можно было бы доверять, будучи уверенным, что они не фальсифицированы (независимые институты, занятые локальными исследованиями, пока есть, но их немного). Пресса давно уже не является зеркалом общества. Поэтому любые заявления типа: "Путина поддерживает, в основном, молодёжь" или "Интеллигенция и рабочие старших возрастов – основная база оппозиционных настроений" – скорее напоминают астрологию, алхимию или ещё какую-нибудь лженауку, а люди, уверенно делающие подобные заявления, скорее являются шарлатанами и аферистами. Нас не прельщает подобная слава, поэтому мы крайне осторожно и достаточно приблизительно можем сказать, что главной опорой Путина являются малооплачиваемые наёмные работники провинции и столиц, большинство провинциальной интеллигенции и большинство молодёжи. С такими же оговорками можно сказать, что оппозиционные настроения распространены в большей степени среди некоторой части столичной (Москва и Петербург) интеллигенции (с небольшой добавкой нескольких наиболее крупных городов), в основном хорошо образованной, ориентированной на западные либеральные ценности, занятой в бизнесе и культурной сфере, в возрастном диапазоне 30-40 лет. Ещё один заповедник оппозиционности – постепенно вымирающие в силу преклонного возраста члены и симпатизанты КПРФ и других, более мелких, компартий. Наиболее же подвижные и активные маргинальные оппозиционные группы ориентируются исключительно на молодёжь 15-20 лет (т.е. на тот слой, который, как кажется, в наибольшей степени поддерживает Путина) и хотя бы поэтому (но не только поэтому) не являются сегодня фактором влияния на ситуацию в стране.

Так, теперь... Чего вы ожидаете от следующих четырёх лет правления Путина, особенно в таких вопросах, как свобода слова или война в Чечне?

Свобода слова в крупных электронных СМИ практически уже уничтожена. Ожидаем её уничтожения на последнем крупном полуоппозицицонном радио "Эхо Москвы", а также в некоторых, пока ещё независимых, еженедельных газетах и журналах. Возможно также подавление наиболее крупных печатных изданий маргинальных радикальных политических групп уже в ближайшее четырёхлетие. Заповедниками свободы слова, возможно, останутся совсем уж крохотные газетки и журнальчики с тиражами в сотни экземпляров, а также отдельные информационные сайты в интернете, имеющие зарубежный хостинг.

В Чечне существенных перемен не ожидаем. Ситуация в Чечне в каком-то смысле отдалённо напоминает другие "тлеющие" горячие точки – Северную Ирландию, Страну Басков, Палестину. Никакого видимого прогресса, но и никакого особенного обострения мы там не ждём как минимум в ближайшие два-три года. А что начнёт происходить в Чечне, да и во всей России за год-полтора до следующих выборов, сказать сейчас довольно трудно. Власть может пойти почти на любую подлость и обострение. И, скорее всего, пойдёт.

Верите ли вы, что растущее общеевропейское критическое отношение к политике Путина сможет повлиять каким-то образом на ситуацию в России? Есть ли шанс, что под зонтиком международного общественного интереса к соблюдению прав человека в России сформируется серьёзное либертарное движение?

Нет, не верим. В современной России сейчас просто нет каналов, по которым оно может хотя бы быть донесено до большинства населения в аутентичном виде, неискажённом путинской государственной пропагандой. Поэтому со стороны населения можно ожидать только роста враждебности к Западу, основанной на информации, почерпнутой из официальных российских источников. Со стороны же правящих кругов ожидать перемен из-за позиции Запада тем более не стоит: при нынешнем уровне мировых цен на нефть – и даже при их возможном снижении, валютных резервов в России накоплено столько, что как минимум четыре года можно вообще плевать на мнение Запада.

Шансов на формирование серьёзного либертарного движения в ближайшие годы мало. Но это не значит, что не будут возникать новые либертарные инициативы или перестанут существовать ныне действующие. Конечно, всё это будет, и всем таким инициативам очень нужна поддержка и солидарность товарищей на Западе. Но в серьёзное большое движение они в ближайшие четыре года вряд ли превратятся. Чтобы это случилось в ближайшие годы, как минимум, должна произойти какая-то большая катастрофа общенационального или мирового масштаба, да и то, шансов, что гипотетическое народное движение пойдёт именно по либертарному, а не по большевистскому или нацистскому пути, очень мало: уж больно слабы и маргинальны нынешние либертарные ячейки, слишком уж мало известны в обществе их идеи.

У нас есть ощущение, что активность анархистов в вашем городе оживилась в последние несколько месяцев. Мы слышали о том, что многие молодые люди участвовали в различных анархистских и либертарных акциях. Если это правда, то как бы вы объяснили этот феномен? Эта тенденция, наблюдающаяся только в столице?

Да, действительно, это так, уровень активности анархистов в Москве, да и в России в целом – повысился в пос­ледние год-полтора. Очень бы хотелось верить в то, что это новое поколение активистов приходит в движение и открывает для себя чудесный мир анархии, но, скорее всего, мы имеем дело с предвыборным обострением: у троцкистов, коммунистов, национал-большевиков в те же сроки тоже наблюдался прирост активности. Выборы и общее повышение политической температуры в стране неизбежно служат катализатором даже для тех инициатив и проектов, которые формально никак не связаны с предвыборной ситуацией, как, например, провозглашение "Анархического чёрного креста" (мы сознательно говорим "провозглашение", потому что о его работе говорить пока рано) или создание анархо-феминистской группы Resistance Sisters и проведение анархо-феминистского фестиваля и демонстрации 8 марта 2004. Моментом истины будет лето 2004 года. К лету политическая активность в России традиционно засыпает, летнюю летаргию нарушают разве что анархо-зкологи со своими протестными лагерями. И многие инициативы, группы, проекты, издания лево-либертарной ориентации на протяжении последних 10-15 лет не переживали лета. Осенью и зимой 2004-2005 годов будет понятно, имеем ли мы дело с настоящим или с конъюнктурным ростом анархического движения.

Хотите что-то добавить?

АББ, мы вас любим! Пожалуйста, продолжайте дальше!

Большое спасибо за интервью.

Вопросы: "Abolishing the Borders

from Below", Берлин

Ответы: Вера Бредова и Иван

Базаров, Индимедия-Москва