Глава IV

Кронштадт против большевиков (март 1921 г.).

ПЕРВЫЕ РАЗНОГЛАСИЯ МЕЖДУ КРОНШТАДТОМ И БОЛЬШЕВИСТСКИМ ПРАВИТЕЛЬСТВОМ.

Мы подходим к ключевому моменту эпопеи — отчаянной и героичес­кой борьбе Кронштадта против большевиков, концу его независимости.

Первые разногласия между кронштадтцами и новым правитель­ством возникли почти сразу же после Октябрьской революции.

Лозунг «Вся власть местным Советам» означал для Кронштадта независимость каждого местного Совета, каждой общественной организации в ее делах по отношению к политическому центру страны: право выдвигать инициативы, принимать решения и меры, не спрашивая «разрешения» у властей. Таким образом, «Центр» не мог ни навязывать, ни диктовать свою волю местным Советам, каждый Совет и рабоче-крестьянский орган являл­ся у себя «хозяином». Естественно, он должен был координировать свои действия с другими органами на федеративной основе. Дела, касающиеся всей страны, координировались бы общим федеративным центром.

Таким образом, Кронштадт рассчитывал, что под защитой «проле­тарского» и «дружественного» правительства свободные Федерация Советов и Федерация Заводских Комитетов со временем превратятся в мощную организованную силу, способную отстаивать завоевания Соци­альной Революции и двигать ее вперед.

Но правительство, разумеется, делало все, что угодно, только не решало основную проблему: содействие рабочим и крестьянским органи­зациям в их окончательном освобождении.

Правительство занималось Учредительным Собранием, собствен­ной организацией и прерогативами, отношениями с различными полити­ческими партиями, разработкой проектов сотрудничества с остатками буржуазии («рабочий контроль над производством») и т. п. Его мало заботила независимость рабочих организаций. Оно меньше всего об этом думало.

Более того: оно понимало лозунг «власть Советам» весьма стран­ным образом, вкладывая в него прямо противоположный смысл. Вместо того, чтобы помочь рабочим массам завоевать и развить собственную независимость, правительство постепенно отбирало у них всякую «власть» и обращалось с ними как с подданными. Закрывало по своему усмотре­нию заводы и увольняло работников вопреки их желанию; принимало другие произвольные и принудительные меры, даже не спрашивая тех, кого они затрагивали; пренебрегало возражениями рабочих организаций. А главное — с каждым днем все больше — под разными предлогами сужало поле свободной деятельности Советов и других организаций трудящихся, навязывая свою волю при помощи произвола и насилия.

Приведем еще несколько примеров лживости большевистс­кого правительства и его неспособности решать реальные пробле­мы Революции.

В начале 1918 года трудовое население Кронштадта после ряда дискуссий на собраниях решило произвести «социализацию жилищного фонда».

Прежде всего было необходимо добиться одобрения и поддержки местного Совета; затем создать соответствующий орган, призванный изучить состояние жилищ, распределить их по справедливости, обеспе­чить их поддержание в порядке, наладить ремонтные службы, строитель­ство новых домов и т. д.

Последний из массовых митингов поручил нескольким членам Совета — левым эсерам и анархо-синдикалистам — поставить вопрос на следующем пленарном заседании.

Затем детально разработанный уполномоченными проект был пред­ставлен на бюро Совета.

Первая статья проекта гласила: «Отныне частная собственность на недвижимость отменяется».

В других статьях уточнялось:

—  управление всяким жилищем поручается «Домовому комитету», избираемому всеми жильцами;

—  важные дела, касающиеся конкретного дома, обсуждаются на общих собраниях жильцов;

—  дела, касающиеся квартала, рассматриваются общими собрания­ми его жителей; последние избирают «Квартальные комитеты»;

—  «Окружные комитеты» занимаются делами всего округа;

—  наконец, делегаты всех городских округов формируют «Город­ское исполнительное бюро Домовых комитетов», которое призвано зани­маться общегородскими делами.

Входившие в Совет большевики потребовали отложить обсуждение проекта на восемь дней под предлогом важности проблемы и необходи­мости ее глубокого изучения.

Совет согласился на отсрочку, а большевики отправились в Пет­роград за инструкциями «Центра».

На следующем заседании большевистская фракция предложила отклонить предложенный проект. Она, в частности, заявила, что пробле­му такой важности можно решать только в масштабах всей страны; что Ленин уже готовит соответствующий декрет и Кронштадтскому Совету необходимо дождаться указаний из Центра.

Левые эсеры, максималисты и анархо-синдикалисты потребовали немедленного обсуждения проекта и добились своего.

В ходе дискуссии крайне левые подчеркнули необходимость перейти к голосованию сразу же после дебатов и, если проект будет принят, незамедлительно приступить к его реализации.

Тогда большевики и социал-демократы (меньшевики) образовали «единый фронт», встали й покинули зал под насмешливые аплодисменты и крики: «Наконец-то они объединились!»

Пытаясь уладить конфликт, один делегат-максималист предло­жил голосовать проект постатейно, что позволило бы большевикам вернуться, принять участие в голосовании и исправить произведенное их выходкой впечатление: будто они выступают против отмены час­тной собственности.

Предложение было принято. Тем временем большевики осознали свой тактический промах. Они вернулись на свои места и проголосовали за первую статью: «Частная собственность на недвижимость отменяется».

С их стороны это было голосование «за принцип».

Но когда перешли к голосованию по статье, в которой обговарива­лись средства реализации этого принципа, они вновь покинули зал.

Любопытная деталь: в этой ситуации некоторые большевики сочли для себя невозможным подчиниться «партийной дисциплине». Они ос­тались на своих местах, приняли участие в дискуссии и одобрили проект, так как получили формальный мандат своих избирателей проголосовать за его немедленную реализацию. Тем не менее их исключили из партии за «анархо-синдикалистский уклон».

Проект был принят.

Но еще долго в цехах, батальонах, на кораблях вокруг этого дела продолжались жаркие споры. (Кронштадт пока не был покорен.) Собра­ния следовали одно за другим. На них приглашали членов Совета с отчетами об инциденте и их поведении. Некоторые большевики, высту­пившие против проекта, были отозваны из Совета своими избирателями.

После этого большевики начали активную кампанию против анархо-синдикалистов. И попытались саботировать выполнение принятого решения.

Это ни к чему не привело. Вскоре были образованы и приступили к работе домовые, квартальные и прочие Комитеты. Решение вступило в силу. Принцип: «Каждый имеет право на достойное жилье», был реализован.

Комитеты посетили все жилища, чтобы подготовить их справедли­вое распределение.

Обнаружили, е одной стороны, ужасные трущобы, в которых несчас­тные ютились порой по несколько семей, в то время как в залитых солнцем и комфортабельных 10-15-комнатных квартирах проживали по несколько человек. Например, директор Инженерной школы, холостяк, один занимал шикарные двадцатикомнатные апартаменты. А когда комиссия явилась ос­мотреть его жилье и предложила сократить его «жизненное пространство» в пользу нескольких несчастных семей, живших в трущобах, он бурно запротестовал и назвал этот акт «настоящим разбоем».

Вскоре все жильцы нездоровых бараков, смрадных чердаков и грязных подвалов смогли переселиться в более менее комфортабельные жилища.

Для приезжих обустроили несколько гостиниц.

Каждый окружной комитет организовал мастерскую по ремонту жилищного фонда. Эти мастерские успешно функционировали.

Позднее большевистское правительство уничтожило подобную орга­низацию и положило конец творческим начинаниям. Управление жильем было передано чисто бюрократическому централизованному учрежде­нию — «Центральной организации по земле и недвижимости», (57) связан­ной с ВСНХ. Эта «Центральная организация» приставила к каждому дому, кварталу, округу чиновника, или, вернее, полицейского, призван­ного, главным образом, наблюдать за входящими и выходящими их зданий, сообщать о переездах жителей, нарушениях закона о прожива­нии, доносить на «подозрительных» и пр.

Был издан ряд бюрократических и бесплодных декретов. Всякая позитивная работа прекратилась. Население лишилось возможности уча­ствовать в ней (так происходило везде), повсюду воцарился застой. Лучшие здания были реквизированы для государственных бюрократи­ческих служб, под жилье для функционеров и т. д. А другие, оставлен­ные без присмотра, начали приходить в упадок.

ПРЕВЕНТИВНЫЕ МЕРЫ ПРАВИТЕЛЬСТВА.

Столкнувшись с подобными действиями новой власти во всех сфе­рах жизни, кронштадтские матросы быстро поняли, что оказались обма­нуты лживыми лозунгами «пролетарского государства», «диктатуры пролетариата» и пр. Они увидели, что под дружеской личиной на троне оказались новые враги трудящихся масс.

Матросы не скрывали своего разочарования. Уже с конца 1917 года, два месяца спустя после Октябрьской революции, в их рядах начинает зреть недовольство бюрократическими, произволь­ными, антиобщественными и антиреволюционными действиями правительства.

Но большевики не дремали. Правительство прекрасно знало, что из себя представляют кронштадтские революционеры. Оно не могло чувствовать себя в безопасности, пока совсем рядом с ним сохранялась цитадель подлинной Революции.

Нужно было любой ценой подчинить ее себе.

Правительство разработало макиавеллиевский план. Не осмелива­ясь открыто, «в лоб» атаковать Кронштадт, оно начало методически, тайно ослаблять его, истощать его силы. Под благовидными предлогами оно приняло ряд мер, направленных на то, чтобы лишить Кронштадт его лучших сил, наиболее боевых элементов, «истощить» его и, в конечном итоге, уничтожить!

Прежде всего, оно как никогда прежде начало эксплуатировать революционный энтузиазм, силы и способности матросов.

Когда вскоре после Октября положение с продовольствием в горо­дах стало катастрофическим, правительство попросило Кронштадт сфор­мировать специальные команды пропагандистов и отправило их в про­винцию, в деревню, чтобы внушать крестьянам идеи солидарности, революционного долга, в частности, побуждать снабжать продовольстви­ем города. Революционная репутация кронштадтцев, заявляли больше­вики, могла сослужить здесь неоценимую службу: матросам легче дру­гих удавалось убедить крестьян поделиться частью собранного урожая с голодающими рабочими.

Кронштадт подчинился. Многочисленные отряды отправились в провинцию и выполнили поставленную задачу. Но затем почти все эти отряды под разными предлогами были раздроблены. Их бойцов выну­дили остаться на местах. В Кронштадт они больше не вернулись.

Одновременно правительство постоянно забирало из Кронштадта крупные воинские подразделения, посылая их повсюду, где положение становилось неустойчивым, угрожающим, опасным.

Кронштадт неизменно повиновался. Сколько славных бой­цов и активистов не вернулись больше на свои корабли и в казар­мы!

Правительству также постоянно требовались люди, способные за­нимать важные, ответственные посты, мужественно преодолевать любые трудности.

Кронштадт никогда не отказывал.

Командиры отрядов, коменданты бронепоездов и железнодорож­ных станций, квалифицированные рабочие — механики, токари, монтеры и т. д. — набирались из числа кронштадцев.

Кронштадт шел на любые жертвы.

Когда мятеж Каледина на юге страны принял угрожающие мас­штабы, именно Кронштадт послал против него большой отряд, что способствовало разгрому противника; но многие кронштадтцы полег­ли на поле боя.

В довершение всех этих подготовительных мер был нанесен мощный удар, которому ослабленный Кронштадт не смог проти­востоять.

Когда в феврале 1918 года матросы, возвращавшиеся после разгрома Каледина, высадились на конечной станции, откуда от­крывалась панорама заснеженного Финского залива, они с изум­лением увидели, что проложенная по льду дорога черна от людей. Это были кронштадтские моряки, бредущие в сторону Петрограда с узлами за спиной.

Вскоре возвратившиеся бойцы узнали от них горькую правду.

Вопреки резолюции, единодушно принятой Всероссийским съездом матросов сразу же после Октябрьской революции и провозгласившей, что флот не будет демобилизован и сохранится в целости как революци­онная боевая единица, в начале февраля 1918 г. Совет Народных Комис­саров издал декрет о роспуске существующего флота. (58) Предполагалось создать «Красный флот» на новых основах. Отныне каждый новобранец должен был подписывать индивидуальное соглашение о том, что «доб­ровольно» идет на флот. И, что показательно, зарплата морякам пред­лагалась весьма заманчивая.

Матросы отказались выполнять декрет.

Правительство ответило ультиматумом: либо подчинитесь, либо через сутки снабжение прекращается.

Кронштадт не ощущал в себе достаточна сил для стойкого сопро­тивления. Скрепя сердце и проклиная новую «революционную» Власть, моряки собрали пожитки и покинули «цитадель», прихватив с собой несколько пулеметов. «Может, они нам еще понадобятся, — говорили матросы. — Пусть большевики сами вооружают своих наемников!»

(Как известно, несколько месяцев спустя большевистское прави­тельство разоружило все население. Каждому гражданину, кем бы он ни был и где бы ни находился, под страхом смертной казни вменялось в обязанность сдать оружие местным властям.)

Позднее некоторое число матросов, возвратившихся в Кронштадт с революционных фронтов, объединились. Но это была лишь незначи­тельная горстка людей. Основные силы «рассеялись» по всей необъят­ной стране.

КРОНШТАДТ ОСЛАБЛЕН.

Кронштадт уже не был прежним.

Правительство не раз смогло в этом убедиться.

Так, во время мирных переговоров с Германией Кронштадтский Совет, как и подавляющее большинство остальных Советов, проголосо­вал против мира с генералами. Против него люди выступали на всех митингах и собраниях. Тогда большевики, приняв ряд мер, аннулировали первое голосование, подняли вопрос во второй раз и навязали мирную резолюцию. Кронштадт подчинился.

После заключения мира и распада сплоченного революционного блока (Кронштадт, Черноморская эскадра и др.) большевики могли спокойно укреплять свою диктатуру над трудовым народом.

Когда в апреле 1918 г. правительство разгромило анархист­ские группы в Москве и других местах, закрыло их штаб-квар­тиры, запретило прессу и бросило в тюрьму активистов, Кронш­тадт еще раз показал когти. Но они уже были не так остры. Теперь матросы не могли «повернуть пушки» против лжецов. Впрочем, последние были вне зоны их досягаемости: они, как и тираны прошлого, укрылись за Кремлевскими стенами, в Москве. Кронштадту пришлось ограничиться двумя резолюциями протес­та: одна была принята массовым митингом на славной Якорной площади, другая — Советом.

Тотчас же на «гордость и славу Революции» обрушились жес­токие репрессии. Большевики намеренно позволили собраниям состо­яться — им нужен был предлог. Совет распустили и заменили но­вым, более покорным. Собрания, пресса, как и повсюду, оказались подчинены государству. В городе создали отдел ЧК. Повсюду — в цехах, в полках, на кораблях — организовывались «коммунистичес­кие ячейки».

Началась тотальная слежка. За малейшую критику действий боль­шевиков «виновных» арестовывали и отправляли в Петроград, откуда большинство их них не возвращалось.

Только один раз Кронштадт возмутился и одержал верх. Линей­ный корабль «Петропавловск» решительно отказался выдать властям матроса-анархиста (по фамилии Скурихин). На этот раз большевики не упорствовали. Провоцировать волнения из-за одного человека было бы неразумно. Игра не стоила свеч. Что касается парня, до него потом все равно добрались.

За исключением этого возмутительного случая, правительство большевиков могло торжествовать: Кронштадт, авангард подлинной Революции, бессильно склонился под железным ярмом «коммунис­тической» власти.

Однако это было верно только наполовину.

Многие месяцы Кронштадт бессильно взирал на ложь, низость, преступления могильщиков Революции.

Возвращаясь в увольнение, матросы рассказывали, как обращается с трудовым народом «власть трудящихся». В деревнях у всех крестьян без разбора отнимали последнее зерно, последний скот, зачастую даже домашнюю утварь, обрекая земледельцев на голодное существование и не останавливаясь перед массовыми арестами и казнями недовольных. Вооруженные заградотряды на подходах к городам беспощадно конфис­ковывали мешки муки, которые крестьяне везли чаще всего своим голо­дающим родственникам; тех, кто оказывал сопротивление, арестовывали. Одновременно «закрывали глаза» на настоящих торгашей, позволяя им свободно перевозить предназначенный на продажу товар, потому что те «давали на лапу».

«Трудовой народ разоружен», — делали вывод матросы. Теперь они поняли: «Всеобщее вооружение трудящихся, свобода слова и деятельности внушает страх не только отъявленным кон­трреволюционерам, но и тем, кто свернул с пути подлинной Рево­люции. Создается Красная Армия, которая, как и все прочие армии, призвана стать слепым орудием в руках правящей партии. Лишенных корней, оторванных от своих цехов и товарищей по работе, увлеченных лживыми лозунгами и посулами, подчинен­ных отупляющей дисциплине и не имеющих возможности дей­ствовать организованно солдат руководители, кем бы они ни были, смогут легко использовать в своих целях».

Кронштадт слушал, наблюдал и возмущался, но не находил в себе сил действовать.

А народ все больше сковывали, обуздывали, подчиняли, подавляли.

ПЕТРОГРАДСКИЕ РАБОТЕ ВЫСТУПАЮТ ПРОТИВ БОЛЬШЕВИСТСКОГО ПРАВИТЕЛЬСТВА.

Наконец гроза все-таки разразилась.

Но началась она не в Кронштадте, а в Петрограде.

В конце февраля 1921 года положение городских рабочих масс стало нестерпимым.

Все приходило в упадок. Не хватало продуктов первой необходимо­сти. Даже хлеб, и тот выдавался по карточкам и нерегулярно. Жилища не отапливались. Железные дороги были на последнем издыхании. Многие заводы закрывались, что лишь усугубляло положение.

Призывы, запросы, жалобы рабочих оставались без ответа.

Большевики у власти прекрасно понимали сложность положения. И даже признавались, что бессильны исправить его. Но они упрямо отка­зывались внести малейшие изменения в свою «генеральную линию». Большевики не хотели даже разговаривать с недовольными рабочими. Они заранее отвергали всякие предложения сотрудничества, всякие ини­циативы. А вместо этого все чаще прибегали к реквизициям, военным экспедициям, репрессивным мерам, насилию и произволу.

Тогда в Петрограде начались беспорядки.

На нескольких важнейших заводах прошли общие собрания рабо­чих, которые приняли резолюции с осуждением правительства и потре­бовали смены режима. На стенах цехов появлялись прокламации, со­ставленные в том же духе. В массах зрело глухое недовольство.

Здесь необходимо сделать важное замечание.

Естественно, в этом массовом движении участвовали различные элементы, предлагались различные идеи. Поскольку никакой свободы идей и дискуссий не допускалось, а многочисленные революционеры томились в застенках, брожение в массах оставалось неопределенным и смутным. Революционный процесс пошел по ошибочному пути, и смысл движения неизбежно оказался извращен.

В этих условиях не было ничего удивительного в том, что ряд участников движения (особенно умеренные социалисты), находившихся под влиянием антиреволюционной пропаганды, предлагали меры, кото­рые могли бы заставить Революцию отступить; не в их целях было пытаться вывести ее из тупика, чтобы двигать вперед.

Так, некоторые требовали восстановления свободы торговли и, главное, созыва Учредительного Собрания.

Но следует отметить три важных момента:

1. Все эти элементы не господствовали над движением. Они не были ни самыми сильными, ни самыми смелыми. Свобода пропаганды для левых, свобода действий для масс — это, при поддержке искренних большевиков, еще могло спасти положение и придать Революции новый импульс в позитивном направлении.

2.  Не следует забывать, что в целом большевизм также являлся реакционной системой. Таким образом, существовало две реакционные силы: одна, представленная антибольшевистскими элементами, тянула назад; другая — сам большевизм — парализовал и останавливал Рево­люцию. Единственная подлинно революционная сила не имела с ними ничего общего.

3.  Эту подлинно революционную силу составляли другие. И — что важно для нас — их самым значительным представителем являлся Кронштадт.

Кронштадтцы предлагали решение, которое не имело ничего общего ни с большевизмом, ни с такими ретроградными идеями, как созыв Учредительного Собрание или возврат к частному капитализму.

В этом убеждают действия Кронштадта с самого начала волнений.

В ответ на прокламации, требующие созыва Учредительного Собрания, Кронштадт отправил (тайно, разумеется) своих по­сланцев на заводы, фабрики и мастерские Петрограда, чтобы за­явить рабочим:

Кронштадт решительно повернет орудия, направит всю свою энергию против Учредительного Собрания, против всякого возвра­щения назад. Но если рабочие, разочаровавшись в «диктатуре проле­тариата», выступят против новых властителей, за «свободные Сове­ты», за свободу слова, печати, организации и действий для всех трудящихся, рабочих и крестьян, а также для всех идейных течений: анархистов, левых эсеров и др.; если рабочие положат начало третьей, подлинно пролетарской Революции, призванной осуществить обеща­ния Октября, тогда Кронштадт единодушно поддержит их, готовый победить или погибнуть.

22 февраля на всех крупных заводах начались стихийные митинги.

24-го события приняли еще более серьезный оборот.

С утра власти с целью «чистки» предприняли ревизию личных дел рабочих Трубного завода, одного из крупнейших в Петрограде. Это переполнило чашу. Завод встал. Несколько сотен рабочих отправились на другие предприятия, призывая к стачке. Вскоре к бастующим присо­единились Балтийский завод, фабрика Лаферма и Патронный завод. (59)

На улице собралась толпа возбужденных рабочих численностью от 2 до 3 тысяч человек. «Рабоче-крестьянское» правительство, ко­торое уже обзавелось специально обученными полицейскими и воен­ными частями, способными подавить манифестацию, отправили на место отряд красных курсантов (студентов Военной Академии). Они рассеяли безоружных рабочих. Другие митинги также были разогна­ны полицией и войсками.

25 февраля движение охватило весь город. Забастовали рабочие портов Адмиралтейства и «Галерная».

Тут и там собирались толпы рабочих. Они вновь разгонялись специальными отрядами.

Ввиду усиливающихся беспорядков правительство подняло по тре­воге гарнизон бывшей столицы. Но он также был охвачен брожением. Несколько частей заявили, что не станут сражаться с рабочими. Их разоружили; (60) но правительство уже не могло рассчитывать на армию. И вызвало из провинции, с «фронтов» гражданской войны отборные ком­мунистические отряды.

В тот же день правительство создало в Петрограде «Комитет Обороны» под руководством Зиновьева для борьбы с ширящимся дви­жением. (61)

26 февраля на заседании Петроградского Совета убежденный ком­мунист Лашевич, член этого комитета и одновременно Реввоенсовета Республики, сделал доклад о сложившейся ситуации. Он осудил рабочих Трубного завода как зачинщиков волнений, назвав их «людьми, которые заботятся только о своих личных интересах», и «контрреволюционера­ми». В результате завод был закрыт и рабочие автоматически лишились своих хлебных пайков.

На том же заседании комиссар Балтийского флота Кузьмин впер-1. вые сообщил о некотором брожении среди экипажей военных кораблей Кронштадтского рейда.

Начиная с 27 февраля на стенах бывшей столицы расклеивались многочисленные прокламации. В наиболее характерной из них говорилось:

«Необходимо коренное изменение всей политики власти, и, в первую очередь, рабочим и крестьянам нужна свобода. Они не желают жить по большевистской указке, они хотят сами решать свою судьбу. Товарищи, поддерживайте революционный порядок. Организованно и настойчиво требуйте:

Освобождения всех арестованных социалистов и беспартийных рабо­чих. Отмены военного положения, свободы слова, печати и собраний для всех трудящихся. Свободных выборов завкомов, профсоюзов и советов».

Правительство ответило массовыми арестами и запретом различных рабочих организаций. (62)

28 февраля верные коммунистам воинские части вступили в Пет­роград. Тотчас на трудящихся обрушились беспощадные репрессии. Бе­зоружные рабочие не могли оказать сопротивления. За два дня стачка была подавлена силой, рабочая агитация пресечена, по выражению Троц­кого, «железной рукой».

Но в тот же день поднялся Кронштадт.

КРОНШТАДТ ПОДДЕРЖИВАЕТ ПЕТРОГРАДСКИХ РАБОЧИХ. ЕГО ПЕРВЫЕ АКЦИИ. ОТВЕТНЫЙ УДАР ПРАВИТЕЛЬСТВА.

28 февраля экипаж линкора «Петропавловск», волновавшийся уже несколько дней, принял резолюцию, которую тотчас же одобрила команда другого военного корабля, «Севастополя».

Вскоре волнения охватили весь кронштадтский флот и красноармей­цев гарнизона.

Резолюция не носила агрессивного характера; в ней лишь нашли отражения стремления трудящихся и моряков.

В Петроград отправилось несколько групп матросов, чтобы устано­вить более тесные связи с рабочими бывшей столицы и получить точную информацию о сложившемся положении.

Таким образом, движение моряков носило исключительно мирный и лояльный характер. Они поддержали некоторые требования трудящих­ся, что являлось вполне нормальным для «рабочего государства», руко­водимого «пролетарским правительством».

1 марта на Якорной площади состоялся общий митинг. Он был официально организован первой и второй эскадрой Балтийского фло­та. Объявление о нем появилось в газете — органе Кронштадтского Совета.

В тот же день в Кронштадт прибыли председатель ВЦИК Калинин и комиссар Балтийского флота Кузьмин. Калинину оказали воинские почести, его встретили с музыкой и развернутыми знаменами.

В митинге участвовали 16 тысяч матросов, красноармейцев и рабо­чих. Вел его председатель исполкома Кронштадтского Совета коммунист Васильев. Присутствовали Калинин и Кузьмин. (63)

Отчитались представители посланных в Петроград делегаций. Воз­мущенное собрание выразило свое неодобрение методам, при помощи которых коммунисты подавили петроградских рабочих, выдвинувших законные требования. Тогда вниманию собравшихся была предложе­на резолюция, принятая накануне на «Петропавловске». Во время обсуждения председатель Калинин и комиссар Кузьмин подвергли ее резкой критике, а также осудили забастовщиков Петрограда и матро­сов Кронштадта. Но их выступления не произвели никакого эффекта. Резолюция «Петропавловска», поставленная на голосование матро­сом Петриченко, была единодушно принята.

«Резолюцию одобрило подавляющее большинство кронштадтского гарнизона. Она была зачитана на общегородском митинге 1 марта в присутствии почти 16.000 граждан, и принята единодушно. Председатель Исполкома Кронштадта Васильев и товарищ Калинин голосовали против резолюции». Так описывал события комиссар Кузьмин.

Вот полный текст этого исторического документа:

«Резолюция собрания команд 1-й и 2-й бригад кораблей от 1 марта 1921 г.

Заслушав доклад представителей команд, посылаемых общим собрани­ем команд с кораблей в гор. Петроград для выяснения дел в Петрограде, постановили:

1)  Ввиду того, что настоящие советы не выражают волю рабочих и крестьян, немедленно сделать перевыборы советов тайным голосованием, причем перед выборами провести свободную предварительную агитацию всех рабочих и крестьян.

2)  Свободу слова и печати для рабочих и крестьян, анархистов, левых социалистических партий.*

3)  Свободу собраний и профессиональных союзов, и крестьянских объединений.

4)  Собрать не позднее 10 марта 1921 г. беспартийную конференцию рабочих, красноармейцев и матросов гор. Петрограда, Кронштадта и Пет­роградской губернии.

5)  Освободить всех политических заключенных социалистических партий, а также всех рабочих и крестьян, красноармейцев и матросов, зак­люченных и связи с рабочими и крестьянскими движениями.

6)  Выбрать комиссию для пересмотра дел заключенных в тюрьмах и концентрационных лагерях.

7)  Упразднить всякие политотделы, так как ни одна партия не может пользоваться привилегиями для пропаганды своих идей и получить от госу­дарства средства для этой цели. Вместо них должны быть учреждены с мест выбранные культурно-просветительные комиссии, для которых сред­ства должны отпускаться государством.

8)  Немедленно снять все заградительные отряды.**

9)  Уравнять паек для всех трудящихся, за исключением вредных цехов.

10) Упразднить коммунистические боевые отряды во всех воинских частях, а также на фабриках и заводах разные дежурства со стороны коммунистов, а если таковые дежурства или отряды понадобятся, то можно назначить в воинских частях с рот, а на фабриках и заводах по усмотрению рабочих.

11) Дать полное право действия крестьянам над своею землею так, как им желательно, а также иметь скот, который содержать должен и управ­лять своими силами, т. е. не пользуясь наемным трудом.

12) Просим все воинские части, а также товарищей военных курсантов присоединиться к нашей резолюции.

13) Требуем, чтобы все резолюции были широко оглашены печатью.

14) Назначить разъездное бюро для контроля.

15) Разрешить свободное кустарное производство собственным трудом. Резолюция принята бригадным собранием единогласно ври 2 воз­державшихся.

Председатель Бригадного собрания   Петриченко

Секретарь   Перепелкин»

Текст этой резолюции свидетельствует, что движением управляли сами трудящиеся, которые выражали свои собственные идеи и стремле­ния без какого бы то ни было давления со стороны.

Поскольку полномочия Кронштадтского Совета истекали, на ми­тинге было решено 2 марта провести собрание делегатов кораблей, гарнизона, мастерских, профсоюзов и различных советских учреждений, чтобы обсудить способ проведения новых выборов. Это решение полно­стью соответствовало российской Конституции. О ходе собрания регу­лярно сообщалось в «Известиях», официальном органе Совета.

2 марта в Доме просвещения (бывшем Инженерном училище) собралось более 300 делегатов.

Подавляющее большинство делегатов не принадлежало ни к каким политическим партиям. Коммунисты составляли меньшинство; однако по традиции именно им было поручено выступить с докладом «Цели и задачи Собрания делегатов».

Собрание открыл матрос Петриченко. Открытым голосованием оно избрало президиум из 5 человек. Позднее один из них рассказы­вал, что в собрании участвовали исключительно матросы, красноар­мейцы, рабочие и совслужащие. Разумеется, среди делегатов не было ни одного «старорежимного офицера» (инсинуация со стороны пет­роградских коммунистов).

Повестка дня включала в себя перевыборы в Совет. Их хотели провести на более свободной и справедливой основе, учитывая приня­тую накануне резолюцию. Совет призван был выполнить поставлен­ные ею задачи.

Собрание являлось совершенно «советским» по духу. Кронштадт требовал Советов, свободных от влияния политических партий, Советов, которые реально отражали бы стремления трудящихся, проводили бы в жизнь их волю. Это ничуть не мешало делегатам — противникам режи­ма комиссаров-бюрократов, но не Советов вообще — оставаться лояль­ными, сочувствовать коммунистической партии как таковой и стремиться мирным путем разрешить насущные проблемы.

Но предоставим возможность рассказать о событиях самим кронштадцам.

Вот что они сообщают в «Известиях» Временного революционного комитета Кронштадта, № 9 от 11 марта 1921 г. (сама резолюция была опубликована в № 1 от 3 марта):

«Как создался Временный революционный комитет.

Первого марта в два часа дня с разрешения исполкома, а не самочин­ным способом, на площади Революции собрался митинг моряков, красноар­мейцев и рабочих.

На митинге присутствовало до 15 тысяч человек. Митинг происходил вод председательством председателя Исполкома тов. Васильева и при участии председателя Всероссийского Центрального Исполнительного Комитета т. Калинина и комиссара Балтфлота Кузьмина, приехавших из Петрограда.

Предметом митинга было обсуждение резолюции, принятой перед этим на общем собрании корабельных команд 1 и 2 бригад, по текущему моменту и по вопросу о том, какими средствами вывести страну из тяжелого состоя­ния общего расстройства и разрухи.

Резолюция эта теперь известна всем и не заключает в себе чего-либо такого, что колебало бы советскую власть.

Напротив, она выражает собою подлинную власть Советов — власть рабочих и крестьян. Но выступавшие с речами тт. Калинин и Кузьмин не хотели этого понять. Их выступления не имели успеха. Они не сумели подойти к измученным до отчаяния массам. И митинг единогласно принял резолюцию корабельных команд.

На другой день, с разрешения и ведома Исполкома, согласно опубли­кованного в «Известиях» распоряжения [sic], в Доме Просвещения (в Ин­женерном училище) собрались делегаты от кораблей, воинских частей, мас­терских и профессиональных союзов, по два человека от каждой организации. Всего собралось свыше трехсот человек.

Представители власти растерялись, а некоторые из них оставили го­род. Поэтому вполне понятно, что охрану как самого здания, так и делега­тов от каких-либо эксцессов с чьей-либо стороны пришлось взять на себя команде линейного корабля «Петропавловск».

Собрание делегатов было открыто тов. Петриченко, который после избрания президиума в 5 человек предоставил слово комиссару Балтф­лота т. Кузьмину. Несмотря на резко определившееся со стороны гарни­зона и рабочих отношение к представителям власти и коммунистам — т. Кузьмин не хотел считаться с этим. Задачей собрания было найти вы­ход, разрешить мирным путем создавшееся положение, а именно: подле­жало образовать такой орган, с помощью которого можно было бы прове­сти намечавшиеся резолюцией перевыборы в Совет на более справедливых основаниях.

И это тем необходимее надо было сделать, что полномочия ста­рого Совета, сплошь почти из коммунистов и оказавшегося несостоя­тельным в проведении жизненных неотложных задач, в сущности, уже кончились.

Но вместо того, чтобы успокоить собрание, т. Кузьмин раздразнил его. Он говорил о двойственном положении, которое занял Кронштадт, о патрулях, двоевластии, об опасности со стороны Польши, о том, что на нас смотрит вся Европа, уверял, что в Петрограде все спокойно; подчер­кнул, что он в руках делегатов, что делегаты могут, если им угодно, расстрелять его, и заключил свое выступление заявлением. Что если делегаты хотят вооруженной открытой борьбы, то она и будет — комму­нисты от власти добровольно не откажутся и будут бороться до после­дних сил.

После речи Кузьмина, бестактной и не внесшей ни капли успокоения в взволнованную массу делегатов, а только еще больше содействовавшей ее раздражению, бесцветное выступление председателя Исполкома т. Василье­ва, очень неопределенное по содержанию, было бесцельным. Подавляющее большинство вобравшихся было явно против коммунистов.

Но тем не менее собрание не теряло уверенности, что согласиться с представителями власти возможно. Это лучше всего подтверждается тем обстоятельством, что призыв председателя собрания приступить к деловой работе и выработать повестку дня нашел себе единодушную поддержку среди делегатов.

Решено было приступить к выработке повестки дня, но вместе с тем с достаточной для всех очевидностью обнаружилось, что доверять тт. Кузьми­ну и Васильеву нельзя, что их временно необходимо задержать ввиду того, что распоряжения об отобрании оружия от коммунистов не было сделано, что телефонами пользоваться нельзя, что красноармейцы, как это подтвер­дилось оглашенным на собрании письмом, напуганы, что комиссары не раз­решают собраний в частях и т. п.

Хотя собрание не скрывало своего отрицательного отношения к ком­мунистам, тем не менее вставший, после удаления с собрания тт. Кузьмина, Васильева и коменданта крепости, вопрос о том, оставаться ли находившим­ся в числе делегатов коммунистам на собрании и продолжать совместно общую работу с беспартийными товарищами, был решен в положительном смысле. Собрание, несмотря на отдельные протесты некоторых членов, пред­лагавших коммунистов задержать, не согласилось с этим, нашло возмож­ным признать их такими же полномочными представителями частей и орга­низаций, как остальных членов.

Этот факт снова подтверждает, что беспартийные делегаты трудящие­ся, красноармейцы, моряки и рабочие верили, что принятая накануне на гарнизонном митинге резолюция не ведет к разрыву с коммунистами как с партией, что для них может быть найдет общий язык, что они могут понять друг друга.

Затем, по предложению тов. Петриченко, была оглашена принятая накануне на гарнизонном митинге резолюция, которая и принимается со­бранием подавляющим большинством голосов.

И вот в тот момент, когда, казалось, собрание могло приступить к деловой работе, поступает внеочередное заявление т. делегата с линкора «Севастополь» о том, что по направлению к зданию собрания движется 15 подвод с винтовками и пулеметами.

Это сообщение, совершенно неожиданное для собравшихся, в дальней­шем не подтвердилось и было пущено коммунистами в целях сорвать собра­ние. Но в тот момент, когда оно делалось, собрание, при том напряженном настроении, в котором оно находилось, при явно недоброжелательном отно­шении к нему со стороны представителей власти, всей создавшейся обстановкой было достаточно подготовлено к тому, чтобы верить, что это действи­тельно так.

Тем не менее предложение председателя перейти к обсуждению текущего момента на основе принятой резолюции поддерживается со­бранием, и собрание приступает к обсуждению мер, которые могли бы служить к действительному проведению принятой резолюции. Предло­жение отправить делегацию в Петроград отклоняется ввиду возможного ареста ее. После этого от целого ряда товарищей из среды делегатов поступает предложение образовать в составе президиума собрания Вре­менный Революционный Комитет, которому и поручить озаботиться про­ведением новых выборов в Совет.

В самый последний момент т. председатель сообщает, что на собрание двигается отряд в две тысячи человек, после чего собрание, взволнованное и возбужденное, расходится в тревоге из здания Дома Просвещения.

По закрытии собрания в связи с только что сделанным сообщением Временный Революционный Комитет, в целях охраны, отправился на линей­ный корабль «Петропавловск», где и имел пребывание до тех пор, пока усилиями Комитета в городе не был обеспечен порядок в интересах всех трудящихся, всех моряков, красноармейцев и рабочих».

Добавим к этому обобщенному и неполному рассказу не­сколько деталей, сообщенных позднее одним из членов Револю­ционного Комитета.

Решение создать этот Комитет, принятое единогласно за несколько минут до закрытия заседания под воздействием тревожных слухов и угроз Кузьмина, Калинина и Васильева, подразумевало, что «президи­уму собрания и председателю Петриченко поручено временно исполнять функции Революционного Комитета за отсутствием времени, необходи­мого для соблюдения всех формальностей при создании подобного уч­реждения».

Кроме того, было известно, что сразу же после народного митинга 1 марта коммунисты готовились подавить движение вооруженной силой.

Действительно, местный партком начал активно вооружать членов партии. Он отдал приказ комиссару крепости взять на складах и раздать в партячейках винтовки, пулеметы и боеприпасы.

Не вызывает сомнения, что руководители кронштадтских коммуни­стов помешали бы собранию состояться, если бы обстоятельства сложи­лись для них благоприятно.

Большинство из приблизительно 2 тысяч кронштадтских коммуни­стов являлись членами партии лишь формально, вступив в нее по причи­нам личного характера, а не по убеждению. С самого начала событий эта масса отвернулась от своих лидеров и присоединилась к общему движе­нию. А сами эти лидеры, даже при поддержке некоторого числа курсантов, расквартированных в Кронштадте и слепо преданных партии, не могли оказать сопротивление всему флоту, гарнизону и населению горо­да, Вот почему они отказались от идеи немедленно начать вооруженную борьбу в стенах Кронштадта. Часть их бежала. Другие отправились в окрестные форты, надеясь поднять их на борьбу с начавшимся движени­ем. За ними последовали курсанты. Они посещали один форт за другим, но нигде не встречали поддержки и в конце концов оказались в «Крас­ной Горке».

Таким образом, вечером 2 марта в Кронштадте установилась власть Временного Революционного Комитета.

3 марта вышел 1 номер «Известий» этого Комитета.

На первой страницы газеты был опубликован своего рода манифест:

«К населению крепости и города Кронштадта.

Товарищи и граждане!

Наша страна переживает тяжелый момент. Голод, холод, хозяйствен­ная разруха держат нас в тисках вот уже три года. Коммунистическая партия, правящая страной, оторвалась от масс и оказалась не в силах выве­сти ее из состояния общей разрухи. С теми волнениями, которые в после­днее время происходили в Петрограде и Москве и которые достаточно ярко указали на то, что партия потеряла доверие рабочих масс, они не считались, fie считались и с теми требованиями, которые предъявлялись рабочими. Она считает их происками Контрреволюции. Она глубоко ошибается.

Эти волнения, эти требования — голос всего народа, всех трудя­щихся. Все рабочие, моряки и красноармейцы ясно в настоящий момент видят, что только общими усилиями, общей волей трудящихся можно дать стране хлеб, дрова, уголь, одеть разутых и раздетых и вывести республику из тупика. Эта воля всех трудящихся, красноармейцев и Моряков определенно вылилась на гарнизонном митинге нашего города во вторник 1-го марта. На этом митинге единогласно была принята резо­люция корабельных команд 1 и 2 бригад. В числе принятых решений было решено произвести немедленно перевыборы в Совет. Для проведе­ния этих выборов на более справедливых основаниях, а именно так, Чтобы в Совете нашло себе истинное представительство трудящихся, чтобы Совет стал деятельным и энергичным органом.

2 марта с. г. в Доме просвещения собрались делегаты всех морских, красноармейских и рабочих организаций. На этом собрании предполагалось выработать основание новых выборов с тем, чтобы затем приступить к мирной работе по переустройству Советского строя. Но ввиду того, что имелись основания бояться репрессий, а также вследствие угрожающих речей пред­ставителей власти, собрание решило образовать Временный Революционный Комитет, которому и передать все полномочия по управлению городом и крепостью.

Временный Комитет имеет пребывание на линейном корабле «Пет­ропавловск».

Товарищи и граждане! Временный Комитет озабочен, чтобы не было пролито ни одной капли крови. Им приняты чрезвычайные меры по органи­зации в городе и крепости и на фортах Революционного порядка.

Товарищи и граждане! Не прерывайте работ. Рабочие, оставайтесь у станков, моряки и красноармейцы — в своих частях и на фортах. Всем советским работникам и учреждениям продолжать свою работу. Временный Революционный Комитет призывает все рабочие организации, все морские и все профессиональные союзы, все морские и военные части и отдельных граждан оказать ему всемерную поддержку и помощь. Задача Временного Революционного Комитета — дружными и общими усилиями организовать в городе и крепости условия для правильных и справедливых выборов в новый Совет.

Итак, товарищи, к порядку, к спокойствию, к выдержке, к новому честному социалистическому строительству на благо всех трудящихся.

Кронштадт, 2 марта 1921 г.

Линейный корабль «Петропавловск»

Председатель Вр. Рев. Комитета Петриченко

Секретарь Тукин».

В этом же номере помещена принятая бригадами резолюция и несколько сообщений, в том числе следующее:

«К 9 часам вечера 2 сего марта к Временному Революционному Комитету присоединилось большинство фортов и все красноармейские части крепости. Все учреждения, Службы Связи заняты караулами Ре­волюционного Комитета».

Однако большевики не теряли ни минуты, готовя нападение на Кронштадт. С самого начала они поняли, что это движение может обернуться для них катастрофой. И решили удушить его любой ценой и как можно быстрее, пока оно не приняло большого размаха.

Для этого большевики использовали все возможные средства: 1) поспешили обеспечить свое господство на важных стратегических пунк­тах вокруг Кронштадта и Петрограда, таких, как Красная Горка, Ора­ниенбаум, Лисий Нос и др.; 2) установили в Петрограде осадное поло­жение и приняли чрезвычайные военные и полицейские меры для поддержания «порядка»; 3) пошли на ряд уступок — мы уже говорили об отмене «заграждений» вокруг бывшей столицы, — чтобы успокоить рабочих; 4) начали формировать специальный вооруженный корпус под командованием Троцкого для непосредственного нападения на Кронш­тадт; 5) развязали мощную кампанию лжи и клеветы против кронштадтцев с целью обмануть общественное мнение и оправдать свои действия. (64)

Эта оголтелая пропаганда началась уже 2 марта.

В № 2 «Известий» ВРК от 3 марта рядом с разнообразными заметками административного и хозяйственного характера мы читаем следующее сообщение:

«Московское радио.

Приводим нижеследующее, перехваченное радиостанцией на «Пет­ропавловске», радио «Роста» из Москвы, полное наглой лжи и обмана со стороны коммунистической партии, именующей себя Советским Прави­тельством.

Некоторые места не уловлены, так как мешала другая станция. Радио это не нуждается в комментариях. Трудящиеся Кронштадта пой­мут его провокационность.

Радио. Всем, всем, всем.

Радиовестник Роста Москва, 3 марта.

«На борьбу с белогвардейским заговором»

Что мятеж бывшего генерала Козловского и корабля «Петропавловск» подготовлялся шпионами Антанты, как и многие предыдущие белогвар­дейские восстания, видно из сообщения буржуазной французской газе­ты «Матен», которая двумя неделями раньше мятежа Козловского поме­стили телеграмму их Гельсингфорса следующего содержания: из Петрограда сообщают вследствие недавнего бунта в Кронштадте больше­вистские военные власти приняли целый ряд мер, чтобы изолировать Кронштадт, запретить доступ в Петроград красноармейцам и морякам Кронштадтского гарнизона.

Снабжение Кронштадта воспрещено впредь до особого распоряже­ния. Ясно, мятеж в Кронштадте направлялся Парижем... что тут замеша­на французская контрразведка: повторилась та же история. Эсеры, руко­водимые из того же Парижа, готовили почву для восстания против Советской власти, а как только они ее подготовили, сейчас за их спиной показался настоящий хозяин — царский генерал. История с Колчаком, восстанавливающим власть на спине эсеров, повторяется на сей раз. На голоде, холоде пытаются спекульнуть все враги трудящихся, от царс­ких генералов до эсеров включительно. Конечно, этот генеральско-эсеровский бунт будет очень быстро раздавлен, а генерал Козловский и его сподвижники подвергнутся участи Колчака.

Но шпионская сеть Антанты, несомненно, раскинута не только в одном Кронштадте. Рабочие и красноармейцы, разрывайте ту сеть, вы­лавливайте шептунов и провокаторов. Нужны хладнокровие, выдержка, бдительность, сплоченность. Помните, что из временных, хотя и тяже­лых, продовольственных и топливных затруднений мы выйдем напря­женным и дружным трудом, а не путем безумных выступлений, которые могут только еще более увеличить голод и сыграть на руку проклятым врагам трудящихся».

Всеми возможными средствами — в приказах, прокламациях, листовках, плакатах, газетных статьях, телеграфных сообщениях — правительство распространяло и навязывало эту немыслимую ложь. Не будем забывать, что оно располагало всеми средствами массовой информации и пропаганды, ни один свободный голос не мог быть услышан.

В 4 номере «Известий» ВРК от 6 марта читаем:

«Трусы и клеветники.

Ниже мы приводим дословно текст прокламации, разбросанной по Крон­штадту аэропланом коммунистов.

С полным призрением отнесутся граждане к этой провокационной клевете.

Они знают, что во главе Временного Революц. Ком. стали выборные самоотверженные страстотерпцы, лучшие сыны трудового народа: красноар­мейцы, матросы и рабочие.

Они никому не позволят сесть себе на шею, а тем более царским генералам или белогвардейцам.

«Пройдет еще несколько часов, и вы вынуждены будете сдаваться», — угрожают коммунисты.

Презренные лицемеры! Кого вы хотите обмануть?

Кронштадтский гарнизон не сдавался царским адмиралам, не сдастся он большевистским генералам.

Не лгите, трусы, и не обманывайте народ! Вы знаете нашу силу и нашу готовность либо победить, либо с честью умереть, а не удирать, как ваши комиссары, нагруженные «царскими» деньгами и добытым кровью рабочих золотом».

А вот что передавала московская радиостанция (текст перепечатан в «Известиях» к сведению читателей):

«К обманутым Кронштадтцам.

Теперь вы видите, куда вели вас негодяи? Достукались! Из-за спины эсеров и меньшевиков уже выглянули оскаленные зубы бывших царских генералов. Всех этих Петриченок и Тукиных*** дергают как плясунов за ниточку царский генерал Козловский, капитал Бурксер, Костромитинов, Ширкановский и другие заведомые белогвардейцы. Вас обманывают! Вам говорили, что вы беретесь за «демократию». Не прошло и двух дней — вы видите: на самом деле вы боретесь не за демократию, а за царских генера­лов, вы посадили себе на шею нового Вирена.****

Вам рассказывают сказки, будто за вас стоит Петроград, будто вас поддерживает Сибирь и Украина. Все это наглая ложь! В Петрограде от вас отвернулся последний моряк, когда стало известно, что среди вас орудуют царские генералы Козловские. Сибирь и Украина крепко стоят за Советс­кую власть. Красный Петроград смеется над жалкими потугами кучки эсеров и белогвардейцев.

Вы окружены со всех сторон. Пройдет ещё несколько часов, и вы вынуждены будете сдаваться. У Кронштадта нет хлеба, нет топлива. Все эти генералы Козловские и Бурксеры, все эти негодяи Петриченки и Тукины в последнюю минуту убегут, конечно, к белогвардейцам в Фин­ляндию. А вы, обманутые рядовые моряки и красноармейцы, — куда денетесь вы? Если вам обещают, что вас в Финляндии будут кормить, то вас обманывают! Разве вы не слышали, как бывших Врангелевцев увез­ли в Константинополь и как они там тысячами умирали как мухи от голода и болезней? Такая же участь ожидает и вас, если вы не опомни­тесь сейчас же.

Сдавайтесь сейчас же, не теряя ни минуты!

Складывайте оружие и переходите к нам!

Разоружайте и арестовывайте преступных главарей, в особенности царских генералов!

Кто сдастся немедленно — тому будет прощена его вина.

Сдавайтесь немедленно!

Комитет обороны Петрограда.»

Подобные инсинуации содержатся и в другой радиограмме, отправленной на этот раз Петроградским Советом, текст которой опубликован в том же номере «Известий» со следующим кратким предисловием:

«Принятое радиостанцией «Петропавловска» нижеследующее радио еще «раз подтверждает, что коммунисты продолжают обманывать не только рабо­чих и красноармейцев, но и членов Петросовета.

Но обмануть революционный гарнизон Кронштадта и его рабочих им не удастся.»

Наконец, 5-й номер «Известий» от 7 марта приводит новую и очень длинную радиограмму из Москвы.

Газета комментирует ее в заметке, озаглавленной «Продолжают клеветать», и опровергает большевистские инсинуации в следующих выражениях:

«Здесь, оказывается, работают, как старается убедить радиовестник «Роста», и Антанта, и французские шпионы, и белогвардейцы, и царские генералы, и меньшевики, и эсеры, и эстонская буржуазия, и финляндские банкиры, и Антантовская контрразведка, словом, весь мир ополчился на бедных коммунистов.

Мало того, они уверяют петроградских рабочих, что «французские агенты и бывшие царские офицеры пробрались в Кронштадт и посредством золота развращали несознательные элементы».

Вот, подите же, а мы, кронштадтцы, об этом ничего и не знали!

А на случай, если бы эти «факты» не убедили питерских рабочих, «Роста» сообщает такие ужасы: «Как раз в данный момент, когда в Америке вступает в управление новое Республиканское правительство, обнаружива­ется склонность вступить с Советской Россией в торговые соглашения, рас­пространение провокационных слухов и инсценировка беспорядков в Крон­штадте явно клонятся к тому, чтобы повлиять на нового американского президента и воспрепятствовать изменению американской политики относи­тельно России. В это же время заседает Лондонская конференция, и те же провокационные слухи должны подействовать на турецкую делегацию, что­бы сделать ее послушной требованиям Антанты».

Вот до чего договорились растерявшиеся от неожиданного удара коммунисты: французские агенты привезли в Кронштадт золото для того, чтобы повлиять на американского президента и уступчивость ту­рецкой делегации!

До чего смехотворен этот документ коммунистической глупости, что ниже мы его приводим полностью.

Это доставит кронштадтцам несколько веселых минут.»

Сама радиограмма слишком длинна, чтобы цитировать ее целиком. Ограничимся несколькими типичными пассажами:

«2-го марта «Совет труда и обороны» постановил бывшего генерала Козловского и его сподвижников объявить вне закона, г. Петроград и Пет­роградскую губернию объявить на военном положении и всю полноту влас­ти передать в Петроградском укрепленном районе Комитету обороны г. Петрограда [...].

Весь гарнизон Красной Горки проклинает мятежников и рвется в бой.

В Петрограде полное спокойствие, и даже те немногие заводы, где прежде происходили собрания с нападениями отдельных лиц на Советскую власть, увидели провокацию и поняли, куда их толкают агенты Антанты и контрреволюции [...]. (65)

Выступление, произошедшее на «Петропавловске», является, несом­ненно, лишь составной частью грандиозного провокационного плана, кото­рый, кроме создания для Советской России внутренних затруднений, дол­жен расшатать ее международное положение.

Перед нами в данном случае провокационная работа мировой реак­ции Антантовских биржевиков, работающих по указке Антантовских кон­трразведок.

В России же главной фигурой, проводящей эту политику, является царский генерал и бывшие офицеры, которых деятельность поддерживают меньшевики и эсеры.»

Во всех этих документах постоянно упоминается некий генерал Козловский, якобы подлинный лидер движения.

Действительно, в Кронштадте в то время находился бывший цар­ский генерал по фамилии Козловский. Его направил туда как специалиста по артиллерии не кто иной, как Троцкий, привлекавший многих бывших царских офицеров в качестве военспецов на службу в Красной Армии. Поскольку этот деятель служил большевикам, они закрывали глаза на его прошлое. Но как только Кронштадт восстал, они воспользовались своим «спецом», превратив его в жупел.

Этот Козловский не играл никакой роли в кронштадтских событи­ях, так же как и его помощники, упоминаемые большевиками — Бурксер, Костромитинов и Ширкановский, один из которых вообще был простым чертежником. Но большевики ловко эксплуатировали их имена, чтобы осудить матросов как врагов Республики и представить их движе­ние контрреволюционным. На все заводы и мастерские Петрограда и Москвы отправились агитаторы-коммунисты с призывами к пролетари­ату выступить против Кронштадта, «этого гнезда белогвардейских заго­ворщиков, руководимых генералом Козловским», и «поддержать, защи­тить рабоче-крестьянское правительство от кронштадтского белогвардейского мятежа».

Самому Козловскому оставалось лишь изумляться, когда он узнал, какую роль в событиях отводили ему большевики. Позднее он рассказывал, что комендант крепости, коммунист, бежал сразу же после создания Временного Революционного Комитета. Согласно уставу, его должен был заменить командующий артиллерией — а именно Козловский. Но поскольку с уставом этим больше не считались и на смену власти коммунистов пришел ВРК, Козловский отказался занять поло­женный ему пост. Тогда ВРК назначил комендантом крепости другого военспеца, некого Соловьянова. Что же касается Козловского, то ему поручили руководить техническими службами артиллерии. Его помощни­ки, личности ничем не примечательные, также не принимали никакого участия в движении. (66)

Ирония истории: силами, направленными на подавление Кронш­тадта, по приказу Троцкого был назначен командовать бывший цар­ский офицер, знаменитый Тухачевский (расстрелянный впоследствии по распоряжению Сталина). Более того: все видные царские военспецы, перешедшие на службу большевикам, приняли участие в разра­ботке плана осады и взятия Кронштадта. А кронштадтцы, цинично оклеветанные противниками, имели в своем распоряжении в качестве военных и технических специалистов лишь бесцветного Козловского да еще трех-четырех человек, ничего из себя не представлявших с политической точки зрения. (67)

Кроншадтское движение началось стихийно. Если бы оно развива­лось согласно заранее разработанному плану, то не развернулось бы в начале марта, в самый неблагоприятный момент. Действительно, спустя несколько недель, когда стаял лед, Кронштадт стал бы почти неприступ­ной крепостью, располагавшей мощным флотом, и мог бы серьёзно угрожать Петрограду. Получая снабжение извне, ему удалось бы не только очень долго продержаться, но и, возможно, одержать победу. Именно стихийность движения и отсутствие всякой подготовки, всякого расчета в действиях матросов дали шанс правительству большевиков.

В Кронштадте не произошел «мятеж» в прямом смысле слова. Началось стихийное и мирное движение, совершенно естественное и законное в сложившихся обстоятельствах, которое быстро охватило весь город, гарнизон и флот.

Опасаясь потерять власть, посты и привилегии, большевики уско­рили события и вынудили Кронштадт взяться за оружие.

ОТВЕТНЫЙ УДАР КРОНШТАДТА.

Разумеется, Кронштадт по возможности отвечал на большевистс­кие инсинуации и клевету.

Через свою газету и радио ВРК сообщал трудящимся массам России и мира о подлинных целях и стремлениях движения, одновремен­но опровергая ложь коммунистического правительства.

Так, в № 4 от 6 марта перепечатывалось радиосообщение ВРК:

«Всем-всем-всем.

Товарищи рабочие, красноармейцы и матросы!

Мы здесь, в Кронштадте, отлично знаем, как вы и ваши полуголодные дети и жены страдают [под] гнетом диктатуры коммунистов. Мы свергли у себя коммунистический Совет, и временный революционный Комитет на днях приступает к выборам нового Совета, который, свободно избранный, будет отражать волю трудового населения и гарнизона...

Подтасованные, захваченные Коммунистической партией Советы все­гда были глухи к нашим требованиям и нуждам, и мы в ответ получали лишь расстрелы. Сейчас, когда пришел предел терпению трудящихся, вам хотят заткнуть рты подачками. Распоряжением Зиновьева в Петроградской губернии снимаются заградительные отряды. Москва ассигнует десять мил­лионов золотом на закупки за границей продовольствия и предметов первой необходимости, но мы знаем, что этими подачками не купить питерский пролетариат. И мы через головы коммунистов протягиваем Вам руку братс­кой помощи из революционного Кронштадта.

Товарищи! Вас не только обманывают, но умышленно заменяют прав­ду, прибегая к подлой клевете. Товарищи, не поддавайтесь. В Кронштадте вся полнота власти в руках только революционных матросов, красноармей­цев и рабочих, а не белогвардейцев с каким-то генералом Козловским во главе, как уверяет Вас клеветническое радио из Москвы.

Не медлите, товарищи, присоединяйтесь, вступите в прочную связь с нами.

Требуйте пропуска в Кронштадт для своих беспартийных представите­лей. Только они скажут Вам всю правду и рассеют провокационные слухи о финляндском хлебе и происках Антанты.

Да здравствует революционный пролетариат и крестьянство!..

Да здравствует власть свободно избранных Советов!»

В № 10 от 12 марта читаем следующее:

«Наши генералы.

Коммунисты распространяют слухи о том, что в составе Вре­менного Революционного Комитета находятся белогвардейские гене­ралы, офицеры и поп.

Чтобы раз [и] навсегда покончить с этим, доводим до их сведения, что комитет состоит из следующих пятнадцати членов:

1) Петриченко — старший писарь линкора «Петропавловск».

2) Яковенко — телефонист Кроншт. района службы связи.

3) Ососов — машинист линкора «Севастополь».

4) Архипов — машинный старшина.

5) Перепелкин — гальванер линкора «Севастополь»,

6) Патрушев — старшина-гальванер, «Петропавловск».

7)  Куполов — старший лекарский помощник.

8)  Вершинин — строевой линкора «Севастополь».

9)  Тукин — мастеровой электромеханического завода.

10) Романенко — содержатель аварийных доков.

11) Орешин — заведующий 3-й трудовой школой.

12) Вальк — мастер лесопильного завода.

13) Павлов — рабочий минных мастерских.

14)  Байков — заведующий Обозом Управления Строительства Крепости.

15) Кильгаст — штурман дальнего плавания.»

Перепечатывая тот же список в № 12 от 14 марта, газета завер­шает его ироническим замечанием:

«Вот наши генералы: Брусиловы, Каменевы и пр.*****

Жандармы Троцкий и Зиновьев скрывают от вас правду.»

В своей клеветнической кампании большевики стремились извра­тить не только дух и цели движения, но и действия кронштадцев.

Так, они распространили слух, что кронштадтские коммунисты тер­пят разного рода притеснения со стороны «мятежников». (68)

В № 2 «Известий» от 4 марта напечатана следующая заметка:

«Временный революционный комитет считает необходимым опроверг­нуть всякие слухи о том, что арестованным коммунистам чинится насилие.

Арестованные коммунисты находятся в полной безопасности.

Многие из них арестовывались и частью потом освобождались.

В комиссию по расследованию причин ареста коммунистов войдет представитель Коммунистической партии. Явившимся в революционный ко­митет тт. Ильину, Кабанову и Первушину было предоставлено право видеть находящихся под арестом на «Петропавловске», и они лично своими подпи­сями подтверждают вышеуказанное.

Ильин, Кабанов, Первушин

С подлинным верно: Н. Архипов, член революционного комитета

Секретарь — П. Богданов.».

В том же втором номере за подписью этих коммунистов опуб­ликовано «Обращение временного бюро Кронштадтской организации РКП». (69) По понятным причинам «Обращение» это составлено в осторожных и неопределенных выражениях. Однако в нем можно прочесть следующее:

«Не верьте вздорным слухам, пускаемым явно провокаторским эле­ментом, желающим вызвать кровопролитие, что якобы ответственные ком­мунисты расстреливаются и что коммунисты готовятся к вооруженному выступлению в Кронштадте.

Это ложь и вздор, и на этом хотят сыграть агенты Антанты, добиваю­щиеся свержения власти Советов […].

Временное бюро РКП признает необходимость перевыборов Совета и призывает членов РКП принять участие в этих перевыборах.

Временное бюро РКП [призывает] всех членов партии быть на своих местах и не чинить никаких препятствий мероприятиям, проводимым Вре­менным революционным комитетом.

Временное бюро Крон. Орг. РКП:

Я. Ильин, Ф. Первушин, А Кабанов»

Время от времени в газете появлялись заметки, озаглавленные «Как они лгут».

В № 7 от 9 марта мы читаем:

«Командующий армией, оперирующей против Кронштадта, Тухачевс­кий, сообщает сотруднику «Красного командира»: «Нами получены сведе­ния, что гражданское население Кронштадта не получает продовольствия почти совсем».

— Стоящий в Кронштадте стрелковый полк отказался присоединиться к мятежникам и не позволил себя разоружить.

— Главные зачинщики мятежа собираются во Францию.

— Бежавший из Кронштадта беспартийный матрос передает, что 4 марта на митинге матросов в Кронштадте выступил генерал Козловский. В своей речи он требовал твердой власти и решительных действий против сторонников Советов.

— Настроение в Кронштадте подавленное. Массы населения с нетер­пением ждут конца мятежа и требуют выдать белогвардейских руководите­лей советскому правительству.

Вот что пишут коммунисты о наших событиях. Вот к каким средствам они прибегают, чтобы очернить наше движение перед трудовым народом и тем самым продлить хотя бы на час свое существование.»

В № 12 от 14 марта:

«Как они лгут.

Приводим дословный ряд заметок, напечатанных в «Петроградской правде» в номере от 11 марта.

В Кронштадте междоусобица.

Комитетом обороны в 8 часов вечера получено из Ораниенбаума от командующего армией тов. Тухачевского следующее сообщение.

«В Кронштадте слышна сильная ружейная и пулеметная стрельба. Из Ораниенбаума видны в бинокль цепи, наступающие из Кронштадта по на­правлению к минно-плавильным мастерским, расположенным несколько се­веро-восточнее форта «Константин». Наступление ведется, по-видимому, или против форта «Константин», или против отдельных частей, восставших про­тив кронштадтских белогвардейцев, укрепившихся в районе минно-плавильных мастерских».

Пожар в Кронштадте.

Во время захвата нами N. форта был замечен сильный пожар в Крон­штадте. Город был окутан густым дымом.

Наступление курсантов.

f 8 марта один из отрядов курсантов повел наступление на один из фортов, расположенных на северной стороне Кронштадта. Курсанты, то увя­зая по колено в снег, то шлепая по воде, покрывающей местами лед, смело и решительно шли вперед. Впереди комсостав, комиссары и коммунисты. Огонь с фортов не мог остановить наступающих, несмотря на ожесточенный пулеметный и артиллерийский огонь со стороны соседних фортов.

Форт был взят так стремительно и неожиданно для его защитни­ков, что те покинули форт, оставив в целости заряженные орудия и недоеденный обед.

Во время овладения нами тремя фортами мятежников на одном из них было захвачено большое количество пироксилина, 30 ящиков снарядов и другое военное имущество.

Еще о руководителях и вдохновителях мятежа.

Один из перебежчиков, ушедших из Кронштадта в ночь на 7 марта, сообщает о настроениях и поведении белогвардейских офицеров следующее.

Настроены они весьма «игриво». Их не беспокоит, конечно, что они затеяли кровавое дело. Они мечтают о тех благах, которые выпадут на их долю в случае овладения Петроградом. «Возьмем Петроград — не меньше как по полпуда золота на рыло получим. Не выгорит — уйдем в Финлян­дию, тем нас с удовольствием примут», — заявляют эти господа.

Чувствуют они себя господами положения и в действительности таковыми являются. Ведут себя с «вольными моряками» как в старое, царское время. «Тон настоящий командирский, совсем не так, как при коммунистах», — говорят по этому поводу матросы. Не хватает только золотых погон.

Сообщаем к сведению белогвардейских офицеров: сбежать в Фин­ляндию им едва ли удастся, а вместо золота они получат на каждого по хорошей порции свинца.

А «Красная газета» сообщает:

Прибывшие в Ревель два матроса передают, что в Кронштадте уби­то 150 большевиков.

Ораниенбаум. Удачными попаданиями нашей артиллерией разру­шен склад с провиантом.

Ораниенбаум. Матросы на кораблях изолированы от берега к зажи­маются белым офицерством. Усиленно распространяются по городу пе­чатаемые по несколько раз в день, на различный лад, извещения о приближающейся помощи.

Еще лучше приводимое сообщение «Маховика».

Союзом печатников в ответ на подарки, отвезенные работницами, чле­нами союза, для товарищей красноармейцев, защищающих питерских про­летариев от белогвардейских авантюристов, получено следующее письмо:

В союз печатников.

Всемерное спасибо вам за подарки нашим красным частям, взявшим уже сегодня три форта. Шлю привет от имени всех их. Сегодня было горячо. Думаем, что завтра все будет ликвидировано.

Горячий привет всем союзам.

Секретарь Политотдела боевого участка

Дурмашкин

9/Ш-21 г.

Так пишется история. Так коммунисты клеветой и обманом думают скрыть правду от народа.»

В № 13 от 15 марта:

«Как они лгут.

«Красная газета» в № от 12 марта сообщает:

— Ораниенбаум, 11. Подтверждаются сведения, что в Кронштадте бунт моряков.

— Ораниенбаум, 12. Вчера днем замечены отдельные люди, перебирав­шиеся по льду от Кронштадта на Финский берег. Замечено также, что из Финляндии также были переходы в Кронштадт. Все это указывает на не­сомненную связь с Финляндией.

— Ораниенбаум, 12. Красные летчики, поднимавшиеся вчера над Крон­штадтом, сообщают, что на улицах там людей почти не видно. Охраны и связи нет. Связи с Финляндией также не видно.

— Ораниенбаум, 11. Перебежчики из Кронштадта сообщают, что настрое­ние среди матросов подавленное. Доверие к матросам со стороны руководителей мятежа настолько пало, что к обслуживанию артиллерии они больше не допус­каются. Артиллерия обслуживается исключительно офицерами, в руках кото­рых и находится действительная власть. Матросы почти отовсюду устранены.

Перестрелка в Кронштадте.

По полученным сегодня сообщениям, в Кронштадте происходит час­тая ружейная и пулеметная стрельба, что дает основание думать, что в Кронштадте восстание.»

Лживо обвиняя кронштадцев в эксцессах и насилии, сами больше­вики прибегали к ним самым отвратительным образом.

«Три дня, как Кронштадт сбросил с себя кошмарную власть комму­нистов, как 4 года тому назад сбросил власть царя и царских генералов.

Три дня, как граждане Кронштадта свободно вздохнули от дикта­туры партии.

«Вожди» кронштадтских коммунистов позорно, как провинившиеся мальчишки, бежали, спасая собственную шкуру, из опасения, что Вре­менный Революционный Комитет прибегнет к излюбленному методу чрез­вычаек — расстрелу.

Напрасные страхи.

Временный Революционный Комитет не мстит, никому не угрожает.

Все кронштадтские коммунисты на свободе, и им не угрожает ника­кая опасность. Задержаны только те, кто пытался бежать и был перехва­чен патрулями.

Но и они находятся в полной безопасности, в безопасности, которая гарантирует их от мести со стороны населения за «красный террор». ,     Семьи коммунистов неприкосновенны также, как неприкосновенны и все граждане.

Как же ответили на это коммунисты? Из листовки, сброшенной ими вчера с аэроплана, видно, что в Петрограде арестован ряд лиц, совершенно не причастных к кронштадтским событиям.

Мало того: арестованы их семьи.

«Комитет обороны, — говорится в листовке, — объявляет этих аресто­ванных заложниками за тех товарищей, которые задержаны мятежниками в Кронштадте, в особенности за комиссара Балтфлота Н.Н. Кузьмина, за пред­седателя Кронштадтского Совета т. Васильева и других коммунистов.

Если хоть один волос упадет с головы задержанных товарищей, за это ответят головой названные заложники.»

Так заканчивает свою прокламацию Комитет обороны.

Это злоба бессильных...

Издевательство над невинными семьями не прибавит новых лавров товарищам коммунистам и уж, во всяком случае, не этим путем они удер­жат власть, вырванную из рук рабочими, матросами и красноармейцами Кронштадта.»

Кронштадт ответил на это следующей радиограммой, приведенной в № 5 «Известий» от 7 марта:

«От имени Кронштадтского гарнизона Временный Революционный Комитет Кронштадта требует освободить в 24 часа все семьи рабочих, крас­ноармейцев и матросов, которые Петросоветом заключены как заложники.

Кронштадтский гарнизон говорит, что в Кронштадте коммунисты пользу­ются полнейшей свободой, а их семьи абсолютной неприкосновенностью, и брать пример у Петросовета не желает, так как считает, что такой прием, хотя бы и в отчаянной злобе, — самый позорный и подлый во всех отноше­ниях. Таких приемов история еще не видела.

Председатель ВРК, моряк Петриченко

Секретарь Кильгаст.»

Комитет обороны свирепствовал в Петрограде, наводненном при­бывшими из провинции войсками. В городе, находившемся «на осадном положении», царил террор.

Комитет принимал систематические меры для «очистки» города. Многие рабочие, солдаты и моряки, заподозренные в сочувствии Крон­штадту, были брошены в тюрьмы. Всех петроградских матросов и неко­торые военные части, считавшиеся «политически неблагонадежными», отослали в отдаленные районы.

Комитет под руководством Зиновьева полностью контролировал город и Петроградскую губернию. В области было объявлено военное положение, собрания запрещены. Для обороны правительственных уч­реждений приняли чрезвычайные меры, в гостинице «Астория», занятой Зиновьевым и другими высокопоставленными большевиками, установи­ли пулеметы.

Обстановка в Петрограде была нервозная. Происходили новые забастовки, распространялись упорные слухи о волнениях рабочих в Москве и сельских мятежах на востоке страны и в Сибири.

Население, которое не могло доверять прессе, жадно ловило самые преувеличенные слухи, даже заведомо ложные. Все взгляды были при­кованы к Кронштадту в ожидании важных событий.

Тем временем расклеенные по стенам предписания требовали не­медленного возвращения бастующих на заводы, запрещали стачки и уличные собрания. «В случае сборищ, — гласили они, — войска при­бегнут к оружию, а в случае сопротивления им дан приказ стрелять на поражение».

Петроград не мог выступить. Вынужденная молчать, превращенная в царство террора бывшая столица лишала Кронштадт всякой надежды.

ЖИЗНЬ В КРОНШТАДТЕ. ЕГО ПРЕССА. СМЫСЛ И ЦЕЛИ ЕГО БОРЬБЫ.

С первых дней движения Кронштадт приступил к организации своей жизни, развил бурную и лихорадочную активность. Огромные задачи требовали срочного решения. Нужно было разрешать множество проблем одновременно.

Временный Революционный Комитет, заседавший поначалу на бор­ту «Петропавловска», вскоре переместился в «Народный Дом», в центр Кронштадта, чтобы, как писали его «Известия», находится в «более Последовательном контакте с населением».

С другой стороны, число его членов — в начале только пять человек — было сочтено недостаточным для выполнения насущных задач, и его довели до пятнадцати человек.

В № 3 от 5 марта «Известия» опубликовали отчет о первых Действиях Комитета:

«Победить или умереть.

Вчера, 4-го марта, в 6 часов вечера в Гарнизонном клубе состоялось собрание делегатов от воинских частей гарнизона и профсоюзов для довыборов состава ВРК, заслушания докладов с мест по текущему мо­менту и др.

На собрание прибыло 202 делегата: большая часть их явилась прямо с работы.

Председатель собрания матрос Петриченко доложил, что Вр. Рев. Комитет переобременен работой, и необходимо влить в него новые силы.

К пяти членам нынешнего состава Комитета требуется добавить, по меньшей мере, еще десять человек.

Подавляющим большинством голосов из предложенных двадцати кандидатов собрание избирает следующих товарищей: Вершинина, Пере­делкина, Куполова, Ососова, Валька, Романенко, Павлова, Байкова, Пат­рушева и Кильгаста.

По избрании новые члены Комитета заняли места в президиуме.

Затем собрание заслушало подробный доклад председателя Вр. Рев. Комитета матроса Петриченко о деятельности Комитета с момента избрания pro до вчерашнего дня.

Тов. Петриченко подчеркнул полную боевую готовность всего гарнизона крепости и кораблей и тот энтузиазм, которым объяты все вместе и каждый в отдельности, от рабочего до красноармейца и матроса.

Собрание бурными аплодисментами приветствовало вновь избранных членов Комитета и заключительные слова председателя.

Переходя к деловой статье, собрание выдвинуло, в первую очередь, вопросы продовольствия я топливный.

Выяснилось, что город и гарнизон вполне обеспечены как продоволь­ствием, так и топливом.

По вопросу о вооружении рабочих собрание при шумных одобрениях самих рабочих и возгласах «Победим или умрем» постановляет: поголовное вооружение рабочих масс, которым поручить внутреннюю охрану города, так как матросы и красноармейцы рвутся на активную работу в боевых отрядах.

Далее решено в трехдневный срок переизбрать правления всех союзов, а также совет союзов, который явится руководящим органом рабочих я будет находиться в постоянном контакте с Временным Рево-люц. Комитетом.

Затем с информационными докладами с мест выступили тов. матро­сы, с большим риском прорвавшиеся в Кронштадт из Петрограда, Стрельны, Петергофа и Ораниенбаума.

Из их сообщений видно, что население и рабочие этих городов держатся коммунистами в полном неосведомлении о том, что делается в Кронштадте.

Распускаются провокационные слухи, что в Кронштадте орудует шайка каких-то белогвардейцев и генералов.

Последнее сообщение вызвало общий смех матросов и рабочих со­брания.

Еще в более веселое настроение пришло собрание во время чтения «коммунистического манифеста», разбросанного в Кронштадте аэропланом.

— У нас есть один генерал — комиссар Балтфлота Кузьмин, да и тот арестован, — раздалось в задних рядах.

Собрание закончилось рядом приветствий, пожеланий, выражением полной и единодушной готовности — победить или умереть».

Но активную деятельность развили не только Комитет и созданные им органы: все население Кронштадта жило напряженной жизнью и энергично участвовало в деле нового строительства. Революционный энтузиазм можно было сравнить с октябрьскими днями. Впервые с тех пор, как коммунистическая партия встала во главе Революции, Кронш­тадт чувствовал себя свободным. Дух солидарности и братства объеди­нил моряков, солдат гарнизона, рабочих и всех остальных в служении общему делу.

Даже коммунисты оказались подвержены братским чувствам, ох­ватившим весь город. Они участвовали в подготовке выборов в Крон­штадтский Совет.

Многочисленные статьи в «Известиях» свидетельствуют об общем энтузиазме, охватившем массы, как только они поняли, что свободные Советы — подлинный путь освобождения, дающий надежду на реальное завершение Революции.

В газете приведены множество заметок, резолюций, призывов всякого рода, исходивших как от отдельных граждан, так и от различных групп и организаций, — исполненных энтузиазмом, чувством солидар­ности, преданностью, жаждой действий, стремлением приносить пользу, участвовать в общем деле.

Был установлен принцип: «Равные права для всех, никаких приви­легий». Он строго соблюдался.

Продовольствие распределялось поровну. Матросы, которые при большевиках получали значительно больше рабочих, согласились урав­нять свои пайки с рабочими и другими гражданами. Улучшенное, особое питание предназначалось лишь больным и детям.

Мы писали, что этот общий порыв охватил и коммунистов. Он изменил позиции многих из них.

На страницах «Известий» было опубликовано немало заявлений коммунистических групп и организаций Кронштадта с осуждением пове­дения центрального правительства и одобрением действий Временного Революционного Комитета.

Более того, значительное число кронштадтских коммунистов пуб­лично объявило о своем выходе из партии. В «Известиях» публикова­лись списки коммунистов, которым совесть не позволяла больше оста­ваться в партии «палача Троцкого», как выражались некоторые из них. Вскоре этих заявлений стало так много, что газета, за неимением места, стала публиковать их группами. Создавалось впечатление общего исхода.

Несколько писем, взятых наугад из общего числа, дают достаточно Полную картину этих весьма показательных перемен.

Вот некоторые из них:

«Признавая, что политика коммунистической партии завела страну в безвыходный тупик — так как партия обюрократилась, ничему не научи­лась, не хотела учиться и прислушиваться к голосу масс, которым она пыталась навязать свою волю, — вспомним, хотя бы, стопятнадцатимнллионное крестьянство, — что свобода слова, расширенное призвание к строи­тельству страны посредством изменения избирательных приемов выведет страну из спячки, всецело присоединяются в настоящий критический мо­мент, когда будущее начатого Революционным Советом переустройство Рос­сии зависит только от его бдительности и энергии, не считаю себя больше членом Р. К. П. и всецело присоединяюсь к резолюции, принятой на общего­родском митинге 1-го марта и прошу располагать моими силами и знаниями.

Настоящее прошу опубликовать в местной газете. Сын политического ссыльного по делу 193-х, красный командир Герман Канаев.»

(«Известия» № 3 от 5 марта)

***

«Товарищи рядовые коммунисты, осмотритесь кругом и вы увидите, что мы зашли в страшное болото. В это болото нас завела та небольшая кучка коммунистов, которые под маской коммунистов свили себе теплые гнезда в нашей Республике.

Я, как коммунист, призываю вас: гоните прочь от себя тех лжекомму­нистов, которые толкают вас на братоубийство. Мы, рядовые коммунисты, ни в чем не винные, терпим упреки от наших товарищей рабочих и кресть­ян беспартийных из-за них. Я с ужасом смотрю на создавшееся положение.

Неужели будет пролита кровь наших братьев из-за интересов тех ком­мунистов-бюрократов? Товарищи, опомнитесь и не поддавайтесь провокации этих бюрократов-коммунистов, которые толкают нас на бойню, а гоните их в шею, ибо истинный коммунист не должен навязывать свою идею, а идти рука об руку со всей трудовой массой.

Член Р. К. П. (больш.)

Рожкали.»

(«Известия» № 4 от 6 марта)

***

«В виду того, что в ответ на предложение тов. кронштадтцев прислать делегацию из Петрограда Троцкий и верхи коммунизма послали первые снаряды и тем пролили кровь, — прошу меня с сегодняшнего дня не считать членов Р. К. П. Речи коммунистических ораторов затуманили мне голову, но сегодняшний прием бюрократов-коммунистов освежил ее.

Это заявление прошу огласить в печати, а также прошу команду при­нять меня в свою тесную семью, чтобы с ней делить горе и радость.

Благодарю бюрократов-коммунистов за то, что они открыли свое лицо и тем самым вывели меня из заблуждения. В их руках я был слепым орудием.

Быв. Член Р. К. П. № 537.575

Андрей Браташев.»

(«Известия» № 7 от 9 марта)

***

«Признавая наше положение критическим от действия наглой куч­ки коммунистов, свивших себе прочное гнездо в верху коммунистичес­кой партии, и входя в партию коммунистов под давлением, как рядовой работник, — я с ужасом смотрю на плоды дел их рук. Доведенную до разорения страну может восстановить только рабочий и крестьянин, ко­торых партия коммунистов, как правящая, ощипала до последнего пера. Поэтому я выхожу из партии и отдаю свои знания на защиту трудящей­ся массы.

Команд. 5 бат. 4 дивиз.

Л. Королев.»

(«Известия», № 7 от 9 марта)

***

«Товарищи ученики мои трудовых, красноармейских школ!

Тридцать почти лет я жила глубокою любовью к народу, несла свет и знание, как умела, всюду, где его ждали и где было нужно до настоящей минуты.

Революция 1917 г., давшая простор моей работе, увеличила мои силы, н я с большой энергией продолжала служить своему идеалу.

Коммунистическое учение с его девизом «Все для народа» захвати­ло меня своею чистотою и красотою, ив феврале 1920 г. я вступила кандидаткою в Р. К. П., но при первом выстреле по мирному населению, по моим горячо любимым детям, коих в Кронштадте около 6 или 7 тысяч, я содрогнулась от мысли, что я могу считаться соучастницей в проливаемой крови невинных жертв; я почувствовала, что верить и испо­ведовать то, что опозорило себя зверским поступком, я не в силах, а потому с этим первым выстрелом я перестала считать себя кандидаткою Р. К. П.

Учительница Мария Николаевна Шатель.»

(«Известия», № 8 от 10 марта)

***

«В виду того, что в ответ не предложение тов. кронштадцев прислать делегацию из Петрограда Троцкий прислал аэроплан, на­полненный бомбами, которые и начали сбрасываться на ни в чем не повинных женщин и детей, причем жертвой их чуть не был мальчик 13 лет, а также и потому, что повсюду свирепствуют расстрелы честных рабочих, мы, рядовые коммунисты Электрической части 3-го района, бесконечно возмущенные действиями Троцкого и его при­спешников, их зверскими поступками, выходим из партии коммунис­тов и присоединяемся ко всем честным рабочим для совместной борьбы за освобождение трудящихся от гнета. Просим считать нас беспар­тийными.

17 подписей.»

(«Известия»,. № 8 от 10 марта)

***

«Работая в течение трех лет в Кронштадте в качестве преподавателя трудовой школы, также занимаясь в красноармейских и морских частях, я честно нога в ногу шел с трудящимися свободного Кронштадта, отдавая им все силы на ниве народного просвещения. Широкий взмах просветительной волны, брошенный коммунизмом, классовая борьба трудящихся с эксплуа­таторами, Советское строительство вовлекли меня в партию коммунистов, кандидатом которой я состою с 1 февраля 1920 г. За время пребывания в партии передо мною открылся целый ряд существенных недочетов среди верхов партии, обрызгавших грязью красивую идею коммунизма. Среди последних отталкивающе действовали на массы бюрократизм, оторванность от масс, диктаторство, большое количество так назыв. «примазавшихся» карьеристов и т. п. Все эти явления порождали глубокую пропасть между массой и партией, превращая последнюю в бессильную организацию по борьбе с внутренней разрухой страны.

Настоящий момент открыл глаза на самое ужасное. Когда многотысяч­ное население Кронштадта предъявило ряд справедливых требований к «защитникам интересов трудящихся», обюрократившиеся верхи Р. К. П. отвергли их и вместо свободного сговора с трудящимися г. Кронштадта открыли братоубийственный огонь по рабочим, морякам и красноармейцам революционного города. Мало того, метание бомб с аэропланов в беззащит­ных женщин и детей Кронштадта вплело еще один из новых шипов в венец коммунистической партии.

Не желая являться сторонником варварских поступков тов. комму­нистов, а также не разделяя тактики «верхов», вызвавших кровопроли­тие и большие бедствия народных масс, открыто заявляю перед Вр. Революционным Комитетом, что с момента первого выстрела по Кронш­тадту я не считаю себя больше кандидатом Р. К, П., а всецело присоеди­няюсь к лозунгу, выдвинутому трудящимися Кронштадта: «Вся власть Советам, а не партиям!»

Преподаватель 2-й трудшколы

Т. Денисов.»

(«Известия», № 10 от 12 марта)

***

«Власть коммунистической партии, потерявшая доверие трудящихся масс, без всякого насилия и крови перешла в руки революционных трудо­вых масс Кронштадта. Тем не менее Центральная власть блокирует Кронш­тадт и рассылает провокационные радио и прокламации, пытаясь голодом, холодом и предательством — силой навязать свою власть. Считая такую политику изменой основному лозунгу социальной революции — «вся власть трудящимся», — правящие коммунисты ставят себя в ряды врагов всех трудящихся. Выход один: стоять до конца на своем посту и беспощадно бороться со всеми, кто попытается силой, предательством или провока­цией навязать свою власть трудящимся массам. С партией порываем всякую связь.

Бывш. члены Р. К. П.

Милорадович, Безсонов, Марков.

Ф. «Тотлебен»

(«Известия» № 10 от 12 марта)

***

«Находя крайне возмутительной обстановку, к коей прибег властелин Троцкий, обагряя ее кровью своих же братьев рабочих, считаю своим нрав­ственным долгом выйти из партии, о чем прошу огласить в печати.

Кандидат партии,

Председатель Союза строительных рабочих

В. Грабежев.»

(«Известия», № 10 от 12 марта)

Наконец, несколько показательных отрывков из заявлений того же рода. Они дают ясное представление о состоянии умов всех слоев населения:

«Партии увлеклись политикой, в то время как с окончанием Граж­данской войны от нее требовалось только направить работу в русло экономической жизни, в русло восстановления хозяйства разрушенной страны. […]

Крестьянин и без комиссаров поймет, что городу нужно дать хлеба, а рабочий, в свою очередь, будет стремиться дать крестьянину все необ­ходимое от своего производства.»

(«Известия», № 11 от 13 марта).

«Резолюция военнопленных

На общем собрании 14 марта военнопленных курсантов, комсостава и красноармейцев в количестве 240 чел., содержавшихся в Сухопутном мане­же, вынесена единогласно следующая резолюция:

«Нами, московскими и петроградскими курсантами, комсоставом и крас­ноармейцами 8 сего марта был получен приказ идти в наступление на гор. Кронштадт. Нам сказали, что в гор. Кронштадте белогвардейцы подняли мятеж. Когда мы без выстрела подошли к берегу г. Кронштадта и, встретив передовые части матросов и рабочих, убедились, что в Кронштадте никако­го белогвардейского мятежа нет а наоборот, матросы и рабочие свергли власть комиссародержавия. Тут же мы добровольно перешли на сторону кронштадтцев и теперь просим Ревком г. Кронштадта влить нас в красноар­мейские части, так как желаем встать защитниками рабочих и крестьян не только Кронштадта, но и всей России.

Считаем, что В. Р. К. гор. Кронштадта действительно встал на истин­ный путь в деле освобождения всех трудящихся и только с этим лозунгом: «Вся власть Советам, а не партиям», может довести начатое дело до конца.»

(«Известия», № 14 от 16 марта)

***

«Мы, красноармейцы форта «Красноармеец», обращаемся к вам, това­рищи форта «Краснофлотского», и сообщаем, что у нас в Кронштадте, а также на фортах и во Временном Революционном Комитете нет ни одного генерала, ни помещиков, о которых так много и шумно говорят проклама­ции, брошенные с аэроплана.

Мы вам говорим, что как был г. Кронштадт рабочий и крестьянский, так он и останется таким. А генералы состоят на службе у коммунистов. Вы говорите, что мы предались каким-то шпионам, то это наглая ложь: мы как были защитниками завоеванных Революцией свобод, так и остались такими.

Мы призываем вас не верить той лжи, о которой напевают вам бюрок­раты-коммунисты.

Если хотите в этом убедиться, пришлите к нам в Кронштадт вашу делегацию, которая и убедится, и узнает обо всем, что у нас здесь делается и какие у нас генералы и шпионы Антанты.

Команда форта «Красноармеец»

(«Известия», № 5 от 7 марта)

Пламенная любовь к свободной России и безграничная вера в «подлинные Советы» вдохновляла Кронштадт. До самого конца кронштадтцы надеялись, что их поддержит вся Россия, и прежде всего Пет­роград, и что тогда страна будет полностью освобождена.

«Мы, гарнизон форта «Тотлебен Морской», приветствуем вас, товари­щи моряки, рабочие и красноармейцы г. Кронштадта, в великий трудный час нашей славной борьбы с ненавистным игом коммунистов. Мы все как один готовы умереть за освобождение страдающих братьев, крестьян и рабочих всей России, обманом и насилием закованных в цепи проклятого рабства. Охраняя здесь подступы Кронштадта, мы будем верны своему слову до конца. Ждем, что вскоре решительным натиском мы разобьем вдребезги кольцо врагов вокруг крепости и понесем свободу по всему лицу страдающей родины, настоящую правду и свободу».

Эта заметка появилась в последнем номере «Известий» восстав­ших, 14-м от 16 марта 1921 г. Враг стоял у стен Кронштадта. Петроград и остальная Россия, задавленная мощными военными и полицейскими силами, не в силах была разорвать тиски. У героической горстки защит­ников крепости, осажденной многочисленными, слепо преданными прави­тельству курсантами, не оставалось почти никакой надежды. На следующий день Кронштадту предстояло пасть. Но, вдохновленные велики­ми идеалами, чистотой своих помыслов, пламенной верой в неизбеж­ное освобождение, кронштадтцы продолжали надеяться и бороться вопреки всему.

Они не хотели вооруженной борьбы.

Они стремились разрешить конфликт мирно и по-товарищески: свободно переизбрать Советы; прийти к соглашению с коммунистами; действовать методами убеждения; освободить трудящиеся массы.

Им была навязана братоубийственная борьба. И когда начались трагические события, они приняли решение бороться до конца за свое благородное и справедливое дело.

В этой связи важно, какого рода помощь кронштадцы считали возможным для себя принять.

Предложения о поддержке поступали с различных сторон, в част­ности, от правых эсеров. Но кронштадцы отказались протянуть руку правым. Что же касается левых, восставшие готовы были принять их помощь лишь при условии, что она будет свободной, искренней, предан­ной, братской и неполитической. Они соглашались на дружеское сотруд­ничество, но не на давление или «диктат».******

В период с 3 по 16 марта, в разгар восстания вышли четырнадцать номеров «Известий» Временного Революционного Комитета.

Благородное, пылкое стремление восставших к новой, подлинно свободной жизни для Кронштадта и всей России, их надежды, их без­заветная преданность делу и твердая решимость защищаться «до после­дней капли крови» в навязанной им борьбе — все это нашло отражение в материалах газеты, где разъяснялись их позиции, формулировались цели, делались попытки раскрыть глаза заблуждающимся и ответить, как мы видели, на клевету коммунистов.

Обратимся к этим историческим страницам, почти неизвестным. Их должны читать и перечитывать трудящиеся всех стран. Эти докумен­ты заставят их задуматься и предостерегут от фундаментальной ошибки, которая погубила русскую Революцию в 1917 году и которая грозит грядущей революции в других странах: руководства политических партий; восстановления политической власти; формирования нового правитель­ства; организации централизованного государства, прикрываемого ли­шенными реального смысла фразами вроде «диктатуры пролетариата», «пролетарского правительства», «рабоче-крестьянского государства» и пр. Эти документы, как и сама кронштадтская эпопея, доказывают оче­видное: то, что отвечает нуждам рабочих и крестьян, не может быть ни правительственным, ни государственным, и наоборот.

В первом номере от 3 марта 1921 г., кроме нескольких заметок познавательного и административного характера, напечатаны Манифест «К населению крепости и города Кронштадта» и знаменитая «Резолю­ция», которые мы привели выше.

В № 2 от 4 марта, из которого мы цитировали некоторые заявле­ния и московскую радиограмму, напечатан также следующий «Призыв»:

«К населению города Кронштадта

Граждане!

Кронштадт сейчас переживает момент напряженной борьбы за свобо­ду. Каждую минуту можно ожидать наступления коммунистов с целью овладеть Кронштадтом и опять навязать нам свою власть, приведшую нас к голоду, холоду и разрухе.

Мы все до единого будем стойко защищать добытую нами свободу и не допустим овладеть Кронштадтом; если же они попытаются это сделать силой оружия, мы дадим достойный отпор.

Поэтому Временный Революционный Комитет предупреждает граж­дан не поддаваться панике и страху, если придется услышать стрельбу.

Только спокойствие и выдержка дадут нам победу.

Временный Революционный Комитет».

Мы уже процитировали все интересные материалы из № 3 от 5 марта, кроме информационных заметок. Приведем для примера толь­ко одну:

«В Кронштадте полный порядок. [...] Все учреждения работают нормально, и остановки в работе не было ни часу. Улицы оживлены. За все три дня не выпущено ни одного патрона».

Материалы из № 3 от 6 марта мы процитировали почти целиком, за исключением заметок административного и хозяйственного характера по поводу карточек, пайков и т. д., а также разного рода деклараций, содержание которых приблизительно одинаковое.

Однако мы считаем нужным привести полностью редакционную статью этого номера:

«Кронштадтские моряки и мозолистые руки рабочих вырвали руль из рук коммунистов и встали у штурвала.

Бодро и уверенно поведут они корабль Советской власти в Петроград, откуда власть мозолистых рук должна охватить исстрадавшуюся Россию.

Но будьте, товарищи, начеку.

Удесятерите вашу бдительность: путь, усеянный подводными камнями, ведет вас к фарватеру.

Один неосторожный поворот штурвала, и корабль с самым драгоценным для вас грузом — грузом социалистического строительства — может сесть на скалу.

Зорко охраняйте, товарищи, штурвальный мостик — к нему уже под­бираются враги. Одна ваша оплошность, и они вырвут у вас штурвал, и Советский корабль может пойти ко дну под злорадный хохот царских лаке­ев и приспешников буржуазии.

Вы, товарищи, сейчас торжествуете бескровную и великую победу над диктатурой коммунистов, торжествуют вместе с вами и ваши враги.

Но мотивы радости у вас и у них — совершенно противоположны.

Вы воодушевлены горячим стремлением восстановить подлинную власть Советов и благородной надеждой предоставить рабочему свободный труд, крестьянину — право распоряжаться на своей земле и продуктами своего труда, а они — надеждой восстановить царские нагайки и генеральские привилегии.

Интересы ваши разные, стало быть, они вам не попутчики.

Вам нужно было свержение власти коммунистов для мирного строи­тельства и созидательной работы, им это нужно для порабощения рабочих и крестьян.

Вы ищете свободы, они хотят накинуть на вас цепи рабства.

Будьте зорки. Не подпускайте близко к штурвальному мостику волков в овечьей шкуре.»

Редакционная статья № 5 от 7 марта:

«Фельдмаршал Троцкий грозит восставшему против трехлетнего Самодержавия коммунистических комиссаров Свободному Революцион­ному Кронштадту.

Труженикам, сбросившим позорное ярмо диктатуры партии ком­мунистов, новоявленный Трепов грозит вооруженным разгромом, рас­стрелом мирного населения Кронштадта, отдает приказ «патронов не жалеть».

У него их хватит для революционных матросов, красноармейцев и рабочих.

Ведь ему, диктатору насилуемой коммунистами Советской России, все равно, что станет с трудовыми массами, лишь бы власть была в руках партии Р. К. П.

Он имеет наглость говорить от имени долготерпеливой Советской России, обещать милость.

Это он-то, кровожадный Троцкий, предводитель коммунистической оп­ричнины, без сожаления льющей реки крови во имя самодержавия Р. К. П., гаситель свободного духа, смеет говорить так смело и твердо держащим красное знамя кронштадтцам.

Ценою крови тружеников и страданий их арестованных семей — ком­мунисты надеются восстановить свое самовластие, заставить красноармей­цев, матросов и рабочих вновь подставить свою шею, чтобы коммунисты получше уселись и продолжали свою тлетворную политику, ввергшую всю трудовую Россию в бездну всеобщей разрухи, голода и холода. Довольно! Трудящихся больше не обмануть. Ваши надежды, коммунисты, тщетны и угрозы бессильны.

Девятый вал Революции Трудящихся поднялся и смоет гнусных кле­ветников и насильников с оскверненного их деятельностью лица Советской России, а милости вашей, господин Троцкий, нам не надо!»

В том же номере мы читаем:

«Мы не мстим.

Длительный гнет диктатуры коммунистов над трудящимися вызвал вполне естественное негодование масс. Результатом этого в некоторых мес­тах применяется бойкот или удаление со службы к родственникам комму­нистов. Этого не должно быть. Мы не мстим, а защищаем свои трудовые интересы. Надо действовать с выдержкой и удалять только тех, кто сабота­жем или ведением клеветнической агитации стремится мешать восстановле­нию власти и прав трудящихся.»

Еще одна статья из того же номера:

«Мы и они.

Не зная, как удержать выпадающую из рук власть — коммунисты прибегают к самым гнусным провокационным приемам, а их подлые газеты мобилизовали все силы, чтобы разжечь народные массы и придать кронш­тадтскому движению значение белогвардейского движения. Теперь шайка «патентованных» негодяев бросила лозунг — «Кронштадт продался Фин­ляндии»; их беззастенчивая печать уже брызжет ядовитой слюной, и после того, как не удалось убедить пролетариат, что в Кронштадте работают белогвардейцы, — они пытаются сыграть на чувствах национальных.

Весь мир уже знает из наших радио, за что борется кронштадтский гарнизон и рабочие, но коммунисты пытаются извратить смысл событий перед питерскими братьями.

Коммунистическая опричнина окружила питерцев тесным кольцом штыков курсантов и партийной «гвардии», и Малюта Скуратов — Троц­кий — не допускает в Кронштадт делегатов от беспартийных рабочих и красноармейцев из опасения, что они узнают всю правду, а эта правда в один миг сметет коммунистов, и прозревший трудовой народ возьмет власть в свои мозолистые руки.

Вот почему Петросовет не ответил на нашу радиотелеграмму с просьбой прислать в Кронштадт действительно беспартийных товарищей.

Опасаясь за свои шкуры, вожди коммунистов прячут правду и распус­кают слухи, что в Кронштадте орудуют белогвардейцы, что кронштадтский пролетариат запродался Финляндии и французским шпионам, что финны уже организовали армию, чтобы вместе с кронштадтскими мятежниками занять Петроград, и т. д.

На все это мы можем ответить только одно: вся власть Советам! Прочь руки от этой власти, руки, обагренные в крови погибших за дело свободы, за борьбу с белогвардейщиной, помещиками и буржуазией!»

Наконец, в том же номере опубликован подлинный «символ веры» кронштадтцев: их программа и завещание трудящимся, которые совер­шат грядущие революции. Стремления и надежды восставших изложены четко и ясно. Вот этот документ:

«За что мы боремся.

Совершая Октябрьскую революцию, рабочий класс надеялся достичь своего раскрепощения. В результате же создалось еще большее порабоще­ние личности человека.

Власть полицейско-жандармского монархизма перешла в руки захват­чиков-коммунистов, которые трудящимся вместо свободы принесли ежеми­нутный страх попасть в застенок чрезвычайки, во много раз своими ужаса­ми превзошедшей жандармское управление царского режима.

Штыки, пули и грубый окрик опричников из чека — вот что после многочисленной борьбы и страданий приобрел труженик Советской России. Славный герб трудового государства — серп и молот — коммунистическая власть на деле подменила штыком и решеткой ради сохранения спокойной, беспечальной жизни новой бюрократии, коммунистических комиссаров и чиновников.

Но что гнуснее и преступнее всего, так это созданная коммунистами нравственная кабала: они положили руку и на внутренний мир трудящихся, принуждая их думать только по-своему.

Рабочих при помощи казенных профессиональных союзов прикрепили к станкам, сделав труд не радостью, а новым рабством. На протесты кресть­ян, выражающиеся в стихийных восстаниях, и рабочих, вынужденных са­мой обстановкой жизни к забастовкам, они отвечают массовыми расстрела­ми и кровожадностью, которой им не занимать стать от царских генералов.

Трудовая Россия, первая поднявшая красное знамя освобождения тру­да, сплошь залита кровью замученных во славу господства коммунистов. В этом море крови коммунисты топят все великие и светлые задачи и лозунги трудовой революции.

Все резче и резче вырисовывалось, а теперь стало очевидным, что Р. К. П. не является защитницей трудящихся, каковой она себя выставляла, ей чужды интересы трудового народа, и, добравшись до власти, она боится лишь потерять ее; а потому дозволены все средства: клевета, насилие, об­ман, убийство, месть семьям восставших.

Долготерпению трудящихся пришел конец.

Здесь и там заревом восстания озарилась страна в борьбе с гнетом и насилием. Вспыхивали стачки рабочих, но большевистские охранники не спали и принимали все меры для предупреждения и подавления неминуе­мой третьей революции.

Она все же пришла и совершается руками трудящихся. Генералы от коммунизма ясно видят, что это поднялся народ, убежденный в их измене идеям социализма. Но, дрожа за свою шкуру, зная, что от гнева тружеников им некуда спрятаться, они все же при помощи своих оприч­ников пытаются запугать восставших тюрьмами, расстрелами и прочими зверствами. Но сама жизнь под игом диктатуры коммунистов стала страш­нее смерти.

Восставший трудовой народ понял, что в борьбе с коммунистами, воздвигнутым им обновленным крепостным правом не может быть сере­дины. Надо идти до конца. Они как будто делают уступки: в Петроград­ской губернии снимаются заградительные отряды, ассигнуются десять миллионов золотом на закупку продуктов за границей. Но не следует заблуждаться: за этой приманкой скрывается железная рука господина, диктатора, который хочет, выждав успокоения, сторицей возместить свои уступки.

Нет, середины не может быть. Победить или умереть!

Этому подает пример Красный Кронштадт, гроза контрреволюцио­неров справа и слева.

Здесь совершился новый великий революционный сдвиг. Здесь подня­то знамя восстания для освобождения от трехлетнего насилия и гнета вла­дычества коммунистов, затмившего собой трехсотлетнее иго монархизма.

Здесь, в Кронштадте, положен первый камень третьей революции, сбивающей последние оковы с трудовых масс и открывающей новый широ­кий путь для социалистического творчества.

Эта новая революция всколыхнет и трудовые массы Востока и Запада, являя пример нового социалистического построения, противопоставленного казенному коммунистическому «творчеству», убеждая воочию зарубежные трудовые массы, что все, творившееся у нас до сего времени волею рабочих и крестьян, не было социализмом.

Без единого выстрела, без капли крови совершен первый шаг. Трудя­щимся не нужна кровь. Они прольют ее только в момент самозащиты. У нас хватит выдержки, несмотря на все возмутительные действия коммунистов, чтобы ограничиться лишь изоляцией их от общественной жизни, дабы они злостной фальшивой агитацией не мешали революционной работе.

Рабочие и крестьяне неудержимо идут вперед, оставляя за собой и учредилку с ее буржуазным строем, и диктатуру коммунистов с ее чрезвы­чайками и государственным капитализмом, мертвой петлей охватившей шею трудовых масс и грозящей окончательно их задушить.

Настоящий переворот дает трудящимся возможность иметь, наконец, свои свободно избранные Советы, работающие без всякого насильственного партийного давления, пересоздать казенные профессиональные союзы в воль­ные объединения рабочих, крестьян и трудовой интеллигенции. Наконец-то сломана полицейская палка коммунистического самодержавия».

Из № 7 от 9 марта мы приводим две небольшие статьи. Одна, полемическая, озаглавлена «Слушай, Троцкий!»

«Коммунисты в своих радио выливали ушаты грязи на вождей Тре­тьей Революции, отстаивающих истинную власть Советов, а не бесчин­ства комиссаров.

Мы не скрывали этого от населения Кронштадта и целиком печата­ли в своих «Известиях» все их клеветнические выпады.

Нам нечего было бояться. Граждане знают, как произошел перево­рот и кем он сделан.

Рабочие и красноармейцы знают, что среди гарнизона нет ни царс­ких генералов, ни белогвардейцев.

Со своей стороны и Врем. Рев. Комитет отправил в Петроград ра­дио с требованием освободить из переполненных тюрем взятых коммуни­стами заложников — рабочих, матросов и их семьи, а также политичес­ких заключенных.

Во втором радио мы предложили выслать к нам в Кронштадт бес­партийных делегатов, которые, видя на месте ход событий, могли бы открыть глаза питерскому трудовому населению.

Что же сделали коммунисты?

Они скрыли это радио от рабочих и красноармейцев.

Перешедшие на нашу сторону части войск фельдмаршала Троцкого привезли нам петроградские газеты, и в них ни слова о наших радио!

А давно ли эти шулера, привыкшие играть краплеными картами, кри­чали, что от народа не должно быть никаких тайн, даже дипломатических?

Слушай, Троцкий! Ты можешь, пока не ушел от народного суда, рас­стреливать невинных целыми пачками, но правды расстрелять нельзя!

Она выльется наружу, и тогда тебе и твоим опричникам придется дать ответ».

Другая статья, конструктивного характера, была напечатана с це­лью начать дискуссию на тему «Переустройство союзов»:

«При диктатуре коммунистов задачи профсоюзов и их правлений в частности сведены до минимума.

За четыре года революционно-профессионального движения в Социа­листической России наши профсоюзы абсолютно не имели возможности быть чисто классовыми организациями. То явление произошло не по их вине, а лишь благодаря политике правящей партии, стремящейся к центра­лизованному «коммунистическому» развитию масс. Поэтому работа профсо­юзов сводилась лишь к одной, совершенно ненужной переписке по составле­нию сведений о числе членов того или иного производственного союза, специальности, партийности и т. д.

Относительно же хозяйственно-кооперативного строительства Рес­публики и культурного развития рабочих профсоюзами ничего не предпринималось. Да это вполне понятно, т. к. если бы союзам было бы дано право широкой самодеятельности, то неминуемо должен был бы рушиться весь порядок централистического строительства ком­мунистов, а вместе с этим отпала бы надобность в. комиссарах и политотделах.

Вот это-то явления, без сомнения, отшатнули рабочие массы от союзов, т. к. последние превратились в коммунистическое жандармское ядро, ско­вывающее трудовые классы.

С свержением же диктатуры Р. К. П. роль профсоюзов должна в корне измениться. Поэтому вновь переизбранные союзы и правления в проф­союзном движении должны выполнить великую боевую задачу по воспита­нию масс в культурно-хозяйственном строительстве страны. Они должны влить в свою деятельность новую оздоровляющую струю, сделаться выра­зителем народных интересов.

Только тогда Советская Социалистическая республика может быть сильна, когда управление ею будет принадлежать трудящимся классам в лице обновленных профсоюзов.

Возьмемся же за дело, товарищи рабочие! Создадим новые, свободные от всяких давлений союзы — в них наша сила.»

№ 8 от 10 марта посвящен в основном военным событиям: напа­дению коммунистов на Кронштадт и его обороне.

№ 9 от 11 марта публикует пламенный призыв «К товарищам рабочим и крестьянам», отрывки из которого мы приводим:

«Кронштадт начал героическую борьбу с ненавистной большевистской властью за освобождение рабочих и крестьян.

[…]

То, что сейчас происходит, подготовлено самими же коммунис­тами, их трехлетней кроваво-разрушительной работой. Письма из деревень полны жалоб и проклятий коммунистам. Наши товарищи, возвратясь из отпуска полные гнева и возмущения, поведали нам об ужасах, творимых большевиками по всему миру русской земли. Да, наконец, сами мы чувствовали, видели и слышали все, что делается кругом. Со всех концов доходил до нас великий и тяжкий вопль сел и городов несчастной России и заставил зажечься негодованием наши сердца и подняться наши руки.

Мы не желаем возврата к старому. Мы не слуги буржуазии и не наемники Антанты. Мы защитники власти всех трудящихся, а не разнуз­данной, тиранической власти одной какой-нибудь партии.

В Кронштадте не Колчак, не Деникин и не Юденич. В Кронштадте трудящийся люд.

Разум и совесть красных кронштадтских моряков, красноармейцев и рабочих нашли, наконец, тот путь, те слова, которые выведут нас из тупика и которых не могли найти царские генералы.

[…]

Вначале мы хотели уладить все мирным путем, но коммунисты не пожелали уступить.

Они больше Николая цепляются за власть и готовы утопить в крови всю Россию, лишь бы самодержавно властвовать.

И вот теперь кровожадный Троцкий, этот злой гений России, гонит на нас наших детей, а ваших братьев [sic], которые сотнями трупов покрыва­ют лед у твердынь Кронштадта. Четыре уже дня кипит борьба, четыре дня гремят пушки, льется братская кровь. Четыре дня герои Кронштадта побе­доносно отбивают все натиски врагов.

Кронштадт стоит твердо. Все как один готовы скорее умереть, чем отступить.

Троцкий, как коршун, вьется над нашим геройским городом, но ему не взять его. Руки коротки.

Враги наши оперируют одними курсантами, боевыми отрядами комму­нистов да обманутыми войсками, взятыми издалека и подгоняемыми сзади пулеметами.

[…]

Т. рабочие! Кронштадт борется за вас, голодных, холодных, раздетых.

Пока властвуют большевики, вам никогда не видать ничего лучшего. Три года вас кормят мерзлой картошкой, ржавой селедкой да обещаниями, а жить становится все хуже и хуже.

Но вы терпите все.

Скажите же, во имя чего? Ужели только для того, чтобы благоденство­вали коммунисты и жирели комиссары?! Или вы все еще верите им?

Зиновьев в расширенном заседании Петросовета, сообщая о миллионах золота, отпущенного для закупки продовольствия, рассчитал, что на каждо­го рабочего придется по 50 рублей.

Если старый крепостник-помещик продавал своих рабов за тысячу ассигнаций, то Зиновьев хочет купить питерского рабочего за 50 руб­лей. Вот, товарищи, какая цена установлена на ваши головы большевист­ской биржей.

Но мы верим, что такими уловками наши враги привлекут к себе только несознательных и отсталых рабочих, а купить честных и смелых тружеников у них никакого золота не хватит.

[…]

Тов. крестьяне! Вас больше всех обманула и обобрала большеви­стская власть. Где земля, которую вы отняли у помещиков, о кото­рой мечтали целые сотни лет? Она отдана коммунарам или взята под советские хозяйства, а вы смотрите да обманываетесь. У вас отнято все, что только можно было взять. Вы отданы на поток и разграбле­ние. Вы изнурены большевистской барщиной. С голодным желудком, с зажатым ртом, босых и раздетых, вас заставляют безропотно тво­рить волю новых господ.

Тов., кронштадтцы подняли знамя восстания и уверены, что десятки миллионов рабочих и крестьян откликнутся на их призыв.

Не может быть, чтобы заря, которая занялась у нас, не стала ясным днем для всей России.

Не может быть, чтобы кронштадтский взрыв не заставил вздрогнуть и поднять всю Россию, и прежде всего Петроград.

Наши враги наполнили тюрьмы рабочими, но еще много смелых и честных на свободе.

Поднимайтесь, товарищи, на борьбу с самодержавием коммунистов!»

Приведем также отрывки из статьи, опубликованной в том же номере:

«Раскрылись глаза.

Временный Революционный Комитет и редакция «Известий» зава­лены заявлениями коммунистов о выходе из партии.

[…]

Что означает это бегство?

Боязнь мести со стороны трудового народа, вырвавшего власть у

большевиков?

Нет. Тысячу раз нет.

Когда явившейся сегодня с заявлением о выходе из партии женщи­не-работнице заметили, что таких бегущих, как она — много, она с негодованием ответила:

— Глаза раскрылись, а не бежим.

Алая кровь трудящихся, окрасившая в угоду безумцам, отстаи­вающим свою власть, ледяной покров Финского залива, открыла гла­за народу.

Все, у кого осталась хоть искра честности, хоть доля правды в измученном сердце — бегут. Бегут без оглядки из шайки демагогов.

Остается все уголовное и преступное.

Остаются комиссары всех рангов, чекисты и «верхи», отъевшиеся за счет голодающего рабочего и крестьянина, с оттопыренными от золо­та карманами, ограбившие музеи, дворцы — достояние, которое завоевал народ своей кровью.

Они еще на что-то надеются.

Но напрасно: народ, который в один миг сумел сбросить с себя гнет царизма и жандармов, — сумеет сбросить с себя и крепостнические цепи коммунистов.

Трудовой народ прозрел.»

Наиболее интересные материалы из № 10 от 12 марта мы уже процитировали. Приведем, однако, отрывок из статьи, озаглавленной «Этапы революции»:

«Вырастало новое коммунистическое крепостничество. Крестьянин об­ращался в Советских хозяйствах в батрака, рабочий в наемника на казенной фабрике. Трудовая интеллигенция сводилась на нет, пытавшихся протесто­вать истязали в чрезвычайках. С продолжавшими беспокоиться поступали короче.» ставили к стенке.

Стало душно. Сов. Россия превратилась в всероссийскую каторгу».

№ 11 от 13 марта посвящен в основном военным действиям. В нем опубликованы также заявления и призывы, подобные тем, что напечата­ны в других номерах газеты.

А в № 12 от 14 марта мы обнаруживаем любопытную статью:

«С волками жить, по волчьи выть.

Можно было ожидать, что в великий момент борьбы трудящихся за свои права Ленин не будет лицемерить, скажет правду.

Как-то в мнении рабочих и крестьян разграничивалось понятие о Ле­нине, с одной стороны, и о Троцком и Зиновьеве, с другой.

Если не верили ни одному слову Зиновьева и Троцкого, то доверие к Ленину еще не было потеряно.

Но...

8-го марта открылся 10 съезд Р. К. П., и Ленин повторяет обычную ложь коммунистов о восстании Кронштадта. Он утверждает, что движе­ние сил происходит под лозунгом свободы «свободной торговли», а потом добавляет: «Оно было за Советы, и лишь против диктатуры большеви­ков», — не забывая припутать «белых генералов и мелкобуржуазную анархическую стихию».

Мы видим, Ленин, говоря гадости, сам запутывается, проговарива­ется, что корнем-то движения была борьба за власть Советов и против диктатуры партии.

В растерянности он заявляет:

«Это контрреволюция иного порядка, она крайне опасна, как бы ни были на первый взгляд ничтожны их поправочки к нашей политике».

И есть от чего испугаться. Удар революционных кронштадтцев силен, и главари зарвавшейся партии чувствуют, что их самодержавию пришел конец.

Безграничная растерянность Ленина так и сквозит во всей его речи о Кронштадте. Слова «опасный» и «опасность» повторяются неоднократно.

Он говорит:

«Чтобы кончить с этой мелкобуржуазной опасностью, необычайно опас­ной для нас, ибо она не объединяет пролетариат, а разделяет его, нам нужен максимум сплоченности».

Да, главе коммунистов приходится трепетать и призывать «к максиму­му сплоченности», так как трещину дала не только диктатура коммунистов, но и сама партия.

Мог ли вообще Ленин сказать правду? Не так давно на дискуссионном собрании о профсоюзах он говорил: «Все это мне смертельно надоело, и я независимо от своей болезни рад бы все бросить и бежать куда угодно».

Но бежать ему не дадут его единомышленники. Он находится у них в плену и должен клеветать так же, как и они. А с другой стороны, и сама политика партии такова, что проведению ее в жизнь препятствует Кронш­тадт, требующий не «свободной торговли», а подлинной власти Советов».

В том же номере опубликована суровая филиппика против Зи­новьева:

«Напрасные надежды.

Петроградская «Правда» от 11-го марта печатает письмо Зиновьева к беспартийным товарищам.

Этот распоясавшийся хам выражает сожаление, что на петроградс­ких заводах стало мало рабочих-коммунистов, и поэтому «коммунистам надо во что бы то ни стало вовлекать в советскую работу честных бес­партийных рабочих и работниц».

Что коммунистов стало мало на заводах — это понятно: все бегут из партии предателей; понятно и то, что чекисты хотят всеми правдами и неправдами заткнуть глотку беспартийных рабочих привлечением их к со­трудничеству с ними.

«Давайте же, — пишет этот провокатор, — организованно приступим к систематическому вовлечению беспартийных в работу».

Но какой честный рабочий пойдет в эту шайку грабителей, комисса­ров и чекистов?

Рабочие отлично понимают, что этим новоявленным жандармам необ­ходимо всеми уступками заглушить их ропот, усыпить их бдительность, чтобы потом еще сильнее сдавить железными клещами.

Рабочие видят, как расправляют они с их беспартийными товарищами в Кронштадте.

«С Балтийским заводом, — плачется далее Зиновьев, — у нас было в последнее время крупное недоразумение. Но если Балтийский завод пер­вым проведет намеченный план и покажет пример другим, то многие ошиб­ки простятся ему».

Вот и проговорился провокатор.

Ведь еще на днях коммунисты уверяли в своем радио кронштадтских рабочих, что в Питере все благополучно и что Балтийский завод работает, а теперь вдруг «крупные недоразумения» и приглашение показать пример «другим заводам».

Стало быть, неспокойно и на других заводах.

Когда же обманывал Зиновьев — тогда или теперь?

Для того, чтобы расположить балтийцев в свою пользу, коммунисты обещают им все блага мира.

«Мы распределим рабочих на самые важные для данного момента работы: по продовольствию, по топливу, по контролю над советскими уч­реждениями и т. п.

Мы дадим возможность беспартийным рабочим через их представителей принять самое деятельное участие в закупке — за золото — продовольствия за границей для питерских рабочих, чтобы пробиться трудные месяцы.

Мы поставим на практическую ногу вопрос о борьбе с бюрократизмом в наших учреждениях.

Мы друг друга побраним, покритикуем, а все же в главном в основном столкуемся».

Вот как складно поет Зиновьев, усыпляя рабочих, отвлекая их внимание от орудийных выстрелов, направленных против их кронштадтских братьев.

Что же коммунисты молчали до сих пор? Отчего они не сделали это в течение их почти четырехлетнего царствования?

Очень просто, они не могли этого сделать раньше, не могут этого сделать и теперь.

Мы знаем цену их обещаний, и не только обещаний, но договоров (клочок бумажки).

Нет, рабочий не продаст своей свободы и крови своих братьев за все золото мира.

Пусть бросит Зиновьев эту пустую затею «столковываться».

Теперь, когда кронштадтские братья встали на защиту подлинной сво­боды — рабочие могут дать коммунистам только один ответ: уходите скорей от власти, провокаторы и палачи, пока еще есть возможность удрать, а не обманывайте самих себя напрасными надеждами.»

Наконец, мы обнаруживаем в том же номере Призыв Временного Революционного Комитета, отрывок из которого приводим:

«Коммунистическая партия, захватившая власть, сулила вам все блага трудящихся масс. И что же мы видим?

Нам три года назад говорили: «Когда вы хотите, можете отозвать представителей, можете переизбрать Советы».

Когда же мы, кронштадтцы, потребовали переизбрания Советов, сво­бодных от партийного давления, новоявленный Трепов — Троцкий — отдал приказ: «Патронов не жалеть».

Красноармейцы, вы видите, как дороги ваши жизни коммунистам. Вас с голыми руками посылают через залив брать твердыню Трудовой Револю­ции — Красный Кронштадт. Брать неприступные форты и корабли, броню которых не пробивают двенадцатидюймовые снаряды.

Какое предательство!

Мы требовали присылки делегации петроградских тружеников, чтобы вы могли убедиться, какие у нас генералы, кто у нас распоряжается. Но ее нет. Коммунисты боятся, что делегация узнает и поведает вам истину.»

Приводим редакционную статью № 13 от 15 марта (предпоследне­го номера «Известий» восставших):

«Торговый дом Ленин, Троцкий и Ко.

Славно поработал торговый дом Ленин, Троцкий и Ко.

В бездну нищеты и разорения завела Советскую Россию преступная самодержавная политика правительственной коммунистической партии.

Пора бы и на покой. Но, видно, мало еще тружениками пролито слез и крови.

В момент исторической борьбы, смело поднятой Революционным Крон­штадтом за поруганные и попранные коммунистами права трудового наро­да, стая воронья слетелась на свой 10-й партийный съезд и договаривается о том, как хитрее и лучше продолжать свое каиново дело.

Их наглость дошла до совершенства. Об концессиях говорят совершен­но спокойно. Привыкли.

Ленин так и заявляет:

«Мы стали развивать концессионное начало. Насколько это будет ус­пешно, зависит не от нас, но добиваться этого мы должны», — а далее он признается, что большевики довели Советскую Россию до ручки: «Ибо вос­становить страну без заграничной техники мы не сможем, для того, чтобы в какой-нибудь мере догнать в хозяйственном отношении другие страны. Об­стоятельства вынудили нас закупить за границей не только машины, но и уголь, которого у нас много. Такие жертвы (утешает Левин) нам придется делать еще и вперед в области приобретения средств широкого потребления и для крестьянских хозяйств».

Где же налаженное хозяйство, ради которого рабочий обращался в раба казенной фабрики, а трудовое крестьянство — в батраков Советских хозяйств?

Но этого мало. Ленин, говоря про сельское хозяйство, обещает еще больше «благ» при дальнейшем «хозяйничанья», как выражается он сам, коммунистов:

«И если можно иногда восстановить крупное хозяйство и промышлен­ность, то только путем возложения новых жертв на всякого производителя» ничего ему не давая».

Вот такое «блаженство» сулит глава большевиков всем, кто покорно будет продолжать нести ярмо комиссародержавия.

Прав был крестьянин, сказавший на восьмом съезде Советов: «Все обстоит очень хорошо, только... земля-то наша, да хлебушко ваш; вода-то наша, да рыба-то ваша; леса-то наши, до дрова-то ваши».

Но беспокоиться труженику не надо.

Ленин обещает «сделать целый ряд уступок мелкому хозяину, дать ему известные рамки свободного хозяйства».

Как старый «добрый» помещик, он собирается сделать ряд небольших уступочек, чтобы потом еще крепче зажать в клещи диктатуры партии, что ясно видно из фразы: «Конечно, без принуждения не обойдешься, ибо стра­на страшно обнищала и устала».

Ясно. С нищего можно снять и последнюю рубашку.

Задачу мирного строительства Ленин понимает «с концессиями навер­ху и с налогами внизу»».

В том же номере опубликован показательный ретроспективный обзор:

«Что дала коммуна.

«Товарищи, будем строить новую красивую жизнь», — говорили и писали коммунисты. «Весь мир насилья мы разрушим и построим социалис­тический светлый рай», — пели они народу.

Что же вышло?

Все лучшие дома я квартиры взяты под отделы и под подотделы, где просторно, удобно и тепло устроились их бюрократы. Число жилых квартир сократилось, а рабочие живут там же, где жили прежде, но только скучен­нее и хуже.

Дома приходят в старость, печи портятся; крыши ржавеют и вот-вот потекут; заборы валяются, водопроводные трубы наполовину испорчены, уборные не действуют; заливают нечистотами квартиры; граждане отправ­ляют свои потребности по чужим дворам. Лестницы не освещены, грязны, дворы загажены, помойки и выгреба переполнены. Улицы грязны, тротуары не убраны, скользки. Ходить опасно.

Чтобы получить квартиру, нужно иметь заручку в жилищном отделе, а иначе нечего об этом и думать. Только избранные имеют просторные и удобные квартиры.

Еще хуже обстоит дело с питанием. Безответственные и неумелые работники сгубили сотни тысяч продуктов. Картофель раздавали не иначе, как мороженый; мясо весною и летом тухлое. Раньше свиньям не давали того, что получали граждане от устроителей «райской» жизни.

Честная советская рыба (селедка) спасала положение, да и той в пос­леднее время не стало.

Чтобы получить эти жалкие куски, нужно было простаивать часы во фронтах.

Советские лавки оказались хуже, чем недоброй памяти заводские, где хозяева-фабриканты сбывали всякий хлам и закабаленные рабочие не могли сказать ни слова.

Чтобы разрушить домашнюю жизнь, наши правители завели комму­нальные столовые. Что же вышло?

Питание в них было еще хуже! Продукты расхищались, гражда­нам давались остатки. Несколько лучше обстояло дело с детским питанием. Но того, что выдавалось детям, было еще недостаточно, главное, не хватало молока. Коммунисты в свое время отобрали весь дойный скот от трудового населения на свою ферму. Половину загу­били. Молоко поступило от уцелевших коров сначала управителям, служащим, а остатки детям.

Но всего хуже было с одеждой и обувью. Носили только то, что было запасено раньше. Если поступало что-нибудь в раздачу, то очень немногое (сейчас, например, в одном из союзов выдают пуговицы, приходится по 1,5 пуговицы на человека. Не смешно ли?). Особенно плохо с обувью. Путь к раю хоть и короток, а все же не дойдешь без подметок.

Впрочем, были каналы, по которым текло все, что нужно. Люди, близ­кие к Кепо, и власть имущие имели все. Они имели свою столовую, особые пайки, к их услугам был ордерный стол, который раздавал блага по милос­ти комиссаршей.

Но узнали то, что «коммуна» подорвала и в конец расстроенный произ­водственный труд. Отпала всякая охота и интерес к работе. Сапожники, портные, водопроводчики и прочие, которые раньше работали кустарным способом, бросили все и пошли кто куда: в портовые охранники, в сторожа, в ряды отдельских работников и проч.

Таков тот рай, который взялись построить большевики.

Вместо прежнего режима установился новый режим произвола, грубо­сти, «дружбы», свойства, воровства и спекуляции, ужасный режим, когда за каждым куском хлеба, за каждой пуговицей нужно протягивать руку к власти, когда себе не принадлежишь и распоряжаться собой никак не мо­жешь. Режим рабства и унижения.»

В 14-м, последнем номере от 16 марта 1921 года, посвященном главным образом перипетиям ожесточенной вооруженной борьбы и те­кущим делам, опубликована еще одна ретроспективная статья, дополня­ющая предыдущую:

«Социализм в кавычках.

Совершая октябрьский переворот, моряки, красноармейцы, рабочие и крестьяне проливали свою кровь за власть Советов, за создание Рес­публики труда.

Коммунистическая партия хорошо учла настроение масс и, написав на свое знамени заманчивые лозунги, волновавшие тружеников, увлекла их за собой и обещала привести в светлое Царство Социализма, которое могут построить лишь одни большевики.

Естественно, безграничная радость объяла рабочих и крестьян. Нако­нец-то рабство под игом помещиков и капиталистов уйдет в область преданий, думали они. Казалось, настало время свободного труда над землей, на фабриках и заводах. Казалось, вся власть перешла в руки трудящихся.

Хитрой пропагандой вовлекались в ряды партии дети трудового народа и сажались там на цепь суровой дисциплины. Почувствовав силу, коммунисты постепенно устранили от власти сперва социалистов других направлений, а затем оттолкнули от кормила государственного корабля самих рабочих и крестьян, продолжая управлять в то же время страной их именем.

Уворованную власть коммунисты подменили комиссарским попечени­ем и произволом над душой и телом граждан Советской России. Началось, вопреки рассудку и наперекор воле трудящихся, настойчивое строительство казенного социализма с его рабами вместо свободного царства труда.

Дав расхлябаться правительству под «рабочим контролем», большеви­ки провели национализацию заводов и фабрик. Из раба капиталиста рабо­чий стал рабом, казенных предприятий. Стало и этого мало. Собирались ввести потогонную систему труда — систему Тейлора.

Все трудовое крестьянство было объявлено врагом народа, сопричис­лено к кулакам. Предприимчивые коммунисты приступили к разорению и занялись насаждением Советских хозяйств, усадеб нового помещика — го­сударства. Вот что при большевистском социализме получило крестьянство вместо свободного труда над освобожденной землицей.

Взамен почти начисто реквизированного хлеба, отобранных коров и лошадей — наезды чрезвычаек, расстрелы. Хороший товарообмен в трудо­вом государстве: вместо хлеба свинец и штык.

Жизнь гражданина стала донельзя скучной, казенной, жизнь по расписанию властей предержащих. Вместо свободного развития личнос­ти, свободной трудовой жизни возникло необычайное, невиданное раб­ство. Всякая свободная мысль, справедливая критика действий преступ­ных правителей сделались преступлением, наказуемым заключением, а нередко и расстрелом.

В «социалистическом отечестве» начала процветать смертная казнь, это поругание человеческого достоинства. Вот оно — светлое царство социа­лизма, в которое ввела нас диктатура коммунистической партии. Мы полу­чили казенный социализм с Советами из чиновников, послушно голосую­щих по приказу комитета партии с непогрешимыми комиссарами.

Лозунг «не трудящийся да не ест» при новом «советском» порядке повернулся наизнанку: все для комиссаров, для рабочих же, крестьян и трудовой интеллигенции остался упорный беспросветный труд в тюремной обстановке.

Стало невыносимо, и Революционный Кронштадт первый сбил оковы и вышиб железные решетки тюрьмы, борясь за социализм иного рода, за трудовую Советскую Республику, где полновластным хозяином и распоря­дителем продуктов своего труда станет сам производитель.»

В заключении отметим, что большинство номеров «Известий» выходило под шапкой лозунгов, в которых уточнялись требования и настроения восставших. Вот некоторые из них:

ВСЯ ВЛАСТЬ СОВЕТАМ, А НЕ ПАРТИЯМ!

ВЛАСТЬ СОВЕТОВ ОСВОБОДИТ ТРУЖЕНИКОВ ПОЛЕЙ ОТ ЯРМА КОММУНИСТОВ.

ЛЕНИН СКАЗАЛ: «КОММУНИЗМ — ЭТО СОВЕТС­КАЯ ВЛАСТЬ ПЛЮС ЭЛЕТРИФИКАЦИЯ». НО НАРОД ПОНЯЛ, ЧТО БОЛЬШЕВИСТСКИЙ КОММУНИЗМ — ЭТО САМОДЕРЖАВИЕ КОМИССАРОВ ПЛЮС РАССТРЕЛЫ.

ОПОРА ТРУДЯЩИХСЯ — СОВЕТЫ, А НЕ УЧРЕДИТЕЛЬНОЕ СОБРАНИЕ.

ДА ЗДРАВСТВУЕТ КРАСНЫЙ КРОНШТАДТ! ВСЯ ВЛАСТЬ СВОБОДНЫМ СОВЕТАМ!

* Нужно знать Кронштадт, чтобы понять подлинный смысл этой фразы. Действи­тельно, речь как будто идет об ограничении свободы слова и печати, распространяющейся лишь на крайне левые течения. Это сделано исключительно во избежание возможного непо­нимания подлинного характера движения.

С самого начала Революции, после того, как пролилась кровь слишком реакцион­ных офицеров, в Кронштадте существовала самая широкая свобода. Граждан не ущемля­ли ни в чем, вне зависимости от их убеждений. Только несколько закоренелых монархи­стов находилось в тюрьме. Но как только стихийный гнев миновал, как только разум взял верх над инстинктом самосохранения, на собраниях начал ставится вопрос об осво­бождении заключенных — до такой степени народ Кронштадта ненавидел застенки. Собирались освободить всех заключенных — но лишь содержавшихся в городских тюрь­мах: в Кронштадте происки контрреволюционеров не могли увенчаться успехом, однако матросы не считали себя вправе выпускать врагов на свободу в других местах. Действия Керенского вызвали новую волну гнева, и проект не осуществился. Но эта вспышка ярости оказалась последней. Затем в Кронштадте уже никого не преследовали по идей­ным соображениям. Разрешалось свободно распространять любые идеи. Трибуна на Якорной площади была открыта для всех.

** Имеются в виду вооруженные отряды в окрестностях городов, о которых говорилось выше. Их официальной целью было пресечение незаконной торговли и конфискация продук­тов. Безответственность этих «заградотрядов» и творимый ими произвол стали притчей во языцех. Любопытная деталь: правительство ликвидировало их накануне атаки на Кронш­тадт. Таким образом стремились обмануть петроградский пролетариат.

*** В оригинале «Турин» — Прим. перев.

**** Речь идет об адмирале Вирене, коменданте Кронштадта во время Революции и одном из самых жестоких царских офицеров, расстрелянном кронштадтскими матросами 28 февраля 1917 г.

***** Большевистские командующие Брусилов, С. Каменев и другие были бывшими цар­скими генералами.

****** Показательный пример. Одной из делегаций, посланных ВРК в Петроград, было поручено переправить в Кронштадт двух анархистов, которых в крепости хорошо знали: Ярчука (автора книги о Кронштадте) и меня. Временный Революционный Коми­тет хотел, чтобы мы помогли ему в его работе. Он рассчитывал на наше дружеское и бескорыстное содействие. В Кронштадте тогда не знали, что мы оба находились в боль­шевистской тюрьме. Этот факт, пусть незначительный, лишний раз свидетельствует о независимости и революционности Кронштадта: контрреволюционное движение никог­да не искало бы поддержки анархистов. Впрочем, сам председатель ВРК Петриченко был сторонником анархизма.