МИР БЕЗ ЛЮБВИ?

Сексуальная революция всё ещё необходима

Все люди хотят любви: любить и быть любимыми. Отчаяннее всего в ней нуждаются те, кто стремится доказать всему миру, что любви нет, никогда не существовало и они в ней не нуждаются. Человеческое сообщество в таких вопросах уже нельзя рассматривать как массу - оно превращается в группу личностей, где каждый по-своему понимает потребность в любви, пытается проторить собственные пути, решать проблемы в этой области максимально удобно для себя.

На протяжении человеческой истории люди бесчисленное количество раз объединялись для революций социальных (смены существующего общественного порядка), но можно по пальцам пересчитать примеры сексуальных революций. Несмотря на то, что отсутствие общественных свобод часто вызывает осознанный протест, провоцируемое общественной моралью ущемление свобод по отношению к личной жизни чаще всего сходило с рук наиболее морально подкованным борцам за "чистоту помыслов". Обществом же такого рода ущемления обычно приветствовались.

Феминистки такой вопрос чаще всего понимали лишь как пример ущемления прав женщин, правозащитникам он был интересен с точки зрения свобод сексуальных меньшинств. Пожалуй, единственной силой, которая решалась публично выносить вопрос об ущемлении сексуальных свобод по отношению к ординарному обществу мужчин и женщин, были стихийно самоорганизующиеся движения хиппи и анархистов в конце 60-х - начале 70-х годов нашего века. Такие движения искренне реагировали на иерархичность и замкнутость общест­венной структуры, на тиранию "формы по отношению к содержанию" - политических лидеров по отношению к отдельным членам общества. Лидерами таких движений могли быть все без исключения участники, в чём выражался основной принцип "максимальной ненасильственной свободы".

Чем дальше продвигается процесс структуризации современного технологи­ческого общества, тем сильнее становятся тенденции "бытовой дикта­туры", выражающиеся в укреплении тех принципов в общественной морали, которые ведут к закрепощению чувства любви - мир остывает, ведь для технологий важна абсолютная иерархическая орга­низация и математическая точность, которые не могут сосуществовать с человеческой теплотой и страстью. Политкорректность, являющаяся нормой жизни Западного мира, нуждается в бесстрастности. Даже КГБ в СССР проповедовал своим разведчикам более теплое философское отношения к миру; горячее сердце и холодный разум.

Идеал "новой жизни": корректная команда/запрос - точная реакция/ответ. В технологическом мире правит та система, которая основана на самой близкой к современной общественной морали/ философии потребности рядового члена -а сегодня это, конечно же, "твой первый миллион". Корпоративная система - наиболее удобна для твоей главной цели, о которой ты, возможно, ещё не догадываешься. Но те, кто родился здесь, могут и не утруждать себя определением цели, которую с удовольствием предо­ставят тебе лидеры твоего общества -наиболее уважаемые (т.е. богатые) его люди. Это корпоративная культура, "новый порядок", следуя которому отдельные корпорации уже внесли в свои внутренние своды правил пункты о "нежелательности близких отношений сотрудников" - это вредит точности, беспристрастности и объективности, без которых тебе нечего делать в корпорации. Не человек, а машина имеет перспективы развиваться в будущем веке.

Революционеры, даже самые смелые и удачливые, практически не касались сферы отношений между людьми, когда пропагандировали свои цели. Для России это утверждение более чем верно. Александра Коллонтай когда-то пыталась убедить Ленина и его окружение в необходимости сексуальной революции в России, но мужчины были заняты более интересными им социальными преобра­зованиями. В патриархальном обществе именно мужчинам принадлежала приви­легия решать, кто, как, когда и с кем спит и сломать эту "традицию" было куда труднее, чем свергнуть самодержавие. Так или иначе, ни одна организованная, то есть иерархическая, не признающая свободы революция не коснулась темы личных взаимоотношений между людьми. Но именно этой сферы в первую очередь касались революции стихийные, твор­ческие.

Недовольство людей своим положением служило поводом для волнений и революционных изменений, но зарож­далось оно дома, в семейных отношениях; именно эти отношения, а также их отсутствие, - определяют общее эмоци­ональное состояние человека. Отношения в "ячейках общества" часто являются зеркальным отображением ситуации в самом обществе, непосредственно испытывают на себе влияние общест­венных догм, формирующих более или менее ханжескую мораль. Если вы думаете, что ханжество в прошлом, то чем является запрещение к показу в США новой киноверсии (1997) набоковской "Лолиты"? "Лолиту" запрещали и в СССР, также как и Генри Миллера (1), также, как и Ларри Флинта (2). Потом их разрешили. Оказывается, что разрешению, как и запрету, отпущено своё время.

В ханжеском обществе, где "война легальна, а любовь нет" (3), человек не может быть удовлетворён ни личными, ни социальными взаимоотношениями. Если только эта жизнь не состоит из систе­матического протеста и нарушения норм общественной морали. Порнография необходима неудовлетворённым. Поэтому она мирно сосуществует с моралью ханжеского общества, воздействуя на психику и желания людей так же сильно, как и все остальные явления, существу­ющие от неудовлетворённости и углубля­ющие это чувство - война, наркотики, технологии, корпорации.

Любой призыв или действие, направ­ленные на изменение стереотипов личных взаимоотношений между разнополыми людьми, являются сегодня шагом к сексуальной революции. Любое изменение общественного порядка на самом деле не будет являться таковым без обяза­тельного уничтожения общепринятых по отношению к взаимоотношениям людей общественных табу. Митинги, демонстра­ции, революции с захватом почты и телеграфа не приводят к революционным изменениям и уничтожению несвободы без уничтожения ханжеской морали. В противном случае, тот максимум, которого возможно добиться, перестройка иерархической лестницы, в результате чего скорее всего будет создана система тирании во много раз страшнее предыдущей. Именно общество с такой системой считает своим долгом диктовать - что есть извращение, а что -постельная норма. Именно такое общество считает своей прерогативой "помочь" вам определить допустимое количество жен/ мужей, любовников/любовниц, в зави­симости, например, от социального положения. В 1968 году социальное положение французского студенчества было очевидно совсем плачевным, так как студентам мужского пола не разрешалось посещать женскую часть общежитий. Отчасти и из-за этого ущемления в правах начался бунт в Сорбонне, который перерос в настоящую творческую и неорганизованную революцию, в числе полити­ческих целей которой присутствовало и сексуальное раскрепощение.

На чём бы ни была основана общественная мораль, она приспособлена к тому, чтобы служить господствующей силе - религии или политическому строю, диктатору или демократическому лидеру. Мораль пытается привести всех к единому знаменателю - установить общую норму. Все люди никогда не смогут соответ­ствовать какому-либо стандарту, права отдельного человека никогда не будут соблюдены обществом, хотя бы потому, что из любого правила есть исключения. В любом стандартизированном обществе всегда будут недовольные, при возрас­тании числа которых эмоциональная нестабильность будет неуклонно возрастать. В будничной жизни это выражается удивлением прохожих при виде счастливого человека на улице. На уровне общественных явлений это выразится в ужесточении общественной морали по отношению к тому, кто вообразил, будто может стать счастлив там, где царит неудовлетворённость, нестабильность.

В отсутствие стабильности резко обостряется стремление обеспечить её за счёт приобретения как можно большего количества собственности. В челове­ческом обществе самая престижная собственность - сам человек. Доказать окружающим, что тебе кто-то принадлежит (показать, что кем-то повелеваешь) -значит заслужить поощрение окружающих; неважно, что именно принадлежит: слуга, любовник/любовница, муж/жена. На место обладания чувством, которое даёт силы переживать и густо эмоционально окрашивать свою внутреннюю жизнь, общественная мораль поставила обладание человеком, и уже не так важно, испытываешь ты по отношению к нему какие-либо чувства или нет. Окружающему миру в первую очередь важно, что у тебя есть, на этом основании с тобой "имеют дело". До твоих чувств никому дела нет, они не материальны, в них никто, кроме тебя самого, не уверен и, следовательно, ты - не интересен. Здесь озабочены тем, как иметь, а не чувствовать, ведь чувства - плохой товар, это даже не тело.

Самое прекрасное, что люди переживают в своей жизни, они называют любовью, и вот это уже не зависит от того, сколько у тебя в кармане и каково твоё положение в социальной иерархии. Но страх, там где он существует, не может не вытеснить все чувства, которые не связаны с обеспечением безопасности. Открытый и чувственный человек - уязвим, "закры­тый" - чувствует себя гораздо более безопасно. Безопасность в корпоратив­ном, технологическом и стандартизи­рованном мире - основная ценность. Здесь движущей силой отношений является не любовь, а конкуренция, движимая страхом за безопасность, чувством нестабиль­ности. Могут ли быть стабильными чувства людей? Мир предоставляет нам выбор: чувства, переживания, богато окрашенный эмоциями внутренний мир или безопасность, ежедневная проверка на вирусы. Кем ты или я захотим стать в не таком уж далёком будущем - человеком или машиной, ведь середины нет. Любовь отсутствует там, где селится страх. В том числе и страх потерять любовь. За накоплением собственности следует страх потерять собственность. Отношения между полами в сегодняшнем обществе включают в себя центральным элементом понятие собственности, её сохранности. Любовь пытаются превратить в собственность в тот момент, когда начинают пытаться её хранить, беречь и ДЕРЖАТЬ. Как и за что возможно держать чувство?

Для того, чтобы этот мир и человеческое общество в нём стало хотя бы немного счастливым, для того, чтобы гениев смогли бы признавать ещё до того, как их убивают, необходимо сущест­венным образом изменить общество. Сделать это должны те, кто живет в нём, потому что больше некому. Обществу необходимо измениться вместе с моралью, прежде всего на уровне регламентации личных взаимоотношений между людьми, то есть перестать регламентировать количество людей, которые могут одновременно находиться в постели и их половую принадлежность. Перестать регламентировать количество любовниц/ков, которое иметь не возбраняется. Перестать пропаганди­ровать "нормальные" формы (наличие официального статуса) совместного проживания как людей одного, так и разных полов. Согласиться с необходимостью этих преобразований - значит выступать за сексуальную революцию. Начать с себя, независимо от того, кто поддерживает такое решение, - значит пропагандировать свободную любовь. Чтобы любить свободно, нужно быть человеком, а не машиной, чтобы не скрывать своих чувств, нужно их хотя бы иметь.

Владимир СЛИВЯК

1) Генри Миллер - писатель, автор романа "Тропик Рака" и прочих, запрещённых в послевоенное время к изданию в США и других западных странах книг.

2) Ларри Флинт, издатель журнала "Hus­tler".

3) Ларри Флинт, из речи на заседании "Американцы за свободную прессу".