Михаил Цовма

КСАНАНА – ВОЖДЬ МАУБЕРОВ

Восточный Тимор: трагедия, созданная Западом

7 декабря — очередная, вот уже девятнадцатая, годовщина оккупации Индонезией маленького островного государства Восточный Тимор, находящегося на самом краю юго-восточной Азии, у берегов Австралии. Несмотря на чудовищные преступления, творимые режимом генерала Сухарто на этом острове вот уже много лет, Тимор окружен стеной молчания в прессе.

УКРАДЕННАЯ СВОБОДА

В 1974 году португальская «Революция Гвоздик» положила конец почти четырехсотлетнему колониальному владычеству на острове. На Восточном Тиморе, как и в Африке, начался процесс деколонизации. Примерно в это же время начала формироваться новая нация, ранее разделенная племенными барьерами, появились национальная поэзия, литература, театр, возникло самоназвание тиморского народа — маубере (при колониализме этим словом обозначали крестьянина, «деревенщину»). Возникли две главные политические силы — Тиморский Демократический Союз (УДТ) и Революционный Фронт Независимости Тимора (ФРЕТИЛИН).

Соседняя Индонезия, где в 1965 году в результате военного переворота, унесшего почти миллион жизней, установился резким генерала Сухарто, никогда не отказывалась от притязаний на все острова Индонезийского архипелага. Еще правительство Сукарно (предшественника Сухарто) вело войну с Малайзией, а в 1965 году Индонезия захватила западную часть острова Новая Гвинея. Решив присоединить и Восточный Тимор, индонезийские спецслужбы повели психологическую войну против тиморцев — радиостанция «Купанга», находящаяся в западной, индонезийской части острова, передавала в эфир записи пулеметных очередей вперемежку с угрозами в адрес тех, кто не желает «воссоединения». Тем не менее на выборах в местные органы власти весной 1975 года большинство получили сторонники независимости — ФРЕТИЛИН (55 процентов голосов) и УДТ; проиндонезийская партия АПОДЕТИ практически провалилась, несмотря на щедрое финансирование со стороны Индонезии.

Руководство ФРЕТИЛИН состояло из сравнительно радикальной интеллигенции, получившей образование в Португалии, там были и католики, и марксисты. (Наличие последних, составлявших лишь небольшую часть активистов ФРЕТИЛИН, потом было использовано Индонезией и США для раздувания мифа о «коммунизме» ФРЕТИЛИН.) УДТ в основном представлял интересы местной тиморской элиты, которая пыталась отстаивать собственные экономические интересы, которые в частности были тесно связаны с кофейной промышленностью. Массовой базой ФРЕТИЛИН, напротив, было крестьянство. УДТ, подталкиваемый Индонезией, совершил в августе 1975 года попытку переворота, но не был поддержан населением. В ходе боев погибло около 2000 человек, руководство и активисты УДТ бежали в Индонезию. Там они провозгласили «воссоединение».

С сентября 1975 года индонезийские войска начали боевые действия в приграничных районах. Хорошо организованные и дисциплинированные, хотя и слабо вооруженные, отряды ФРЕТИЛИН успешно давали отпор агрессорам. Те же, кто мог остановить крупномасштабное вторжение, США и Австралия, хладнокровно наблюдали за неравной борьбой маленького народа против 180-миллионного колосса. ФРЕТИЛИН обратился к международному сообществу, но безрезультатно. Убедившись, что «демократический» западный мир им не поможет, 28 ноября 1975 года лидеры ФРЕТИЛИН провозгласили независимую народно-демократическую республику Восточный Тимор. В то же время всем было ясно, что крупномасштабное вторжение — вопрос нескольких дней. Западные державы спешно эвакуировали своих граждан с острова. Тимор был отрезан от внешнего мира, единственной ниточкой, связывавшей его с ним, оставалось радиосообщение с австралийским городом Дарвин.

На рассвете 7 декабря 1975 года индонезийские войска высадились в Дили (Дили — столица восточного Тимора) с моря и с воздуха. Силы ФРЕТИЛИН заранее отошли в горы, понимая, что город им не отстоять. С первого дня оккупации индонезийцы начали террор против местного населения, в частности против китайцев, которым они «мстили» за поддержку китайской компартией путча 1965 года в Индонезии. Точные цифры погибших неизвестны, но можно с уверенностью сказать, что сейчас эта цифра приближается к 300 тысячам, что составляет почти треть довоенного населения Восточного Тимора.

В 1975 году почти 400 тысяч человек бежали в горы, контролировавшиеся партизанами. Постепенно все сельскохозяйственные районы были заняты оккупантами, поэтому в партизанских районах ощущалась нехватка продовольствия. Несмотря на это, мирная жизнь была постепенно налажена, и тиморцы, жившие в партизанских районах, смогли самостоятельно обеспечивать себя минимумом продовольствия. Помимо этого существовали школы И госпитали. Индонезийские войска постепенно сжимали кольцо вокруг партизанских зон, и в конце концов им удалось рассеять силы повстанцев. «Захваченное» население было помещено в «стратегические деревни» (фактически — концлагеря), созданные по образцу Южного Вьетнама. Там тиморцев заставляли учить яванский язык и «уважать» новый порядок. В школах было запрещено преподавание местных языков. Стратегические деревни разрушили традиционный образ жизни тиморцев, оккупанты фактически ликвидировали местную промышленность, и теперь даже медикаменты и продовольствие должны были поставляться на остров из Индонезии.

«МЫ С ПОНИМАНИЕМ ОТНОСИМСЯ К ПОЗИЦИИ ИНДОНЕЗИИ...»

С самого начала Восточный Тимор был окружен стеной молчания в западной прессе. Главной причиной этого были стратегические интересы Соединенных Штатов и Австралии в этом регионе. О готовящейся агрессии было известно заранее, ведь приграничные столкновения продолжались на протяжении нескольких месяцев, а австралийская военная разведка располагала данными о передвижении индонезийских войск даже раньше, чем об атом узнавали в индонезийском генштабе. Но даже когда в октябре 1975 года при захвате города Балибо индонезийцы убили пятерых репортеров, среди которых были и австралийцы, со стороны Австралии не последовало никаких протестов. Более того, австралийское правительство вскоре перекрыло единственный радиоканал, связывавший Восточный Тимор с внешним миром, закрыв радиостанцию в Дарвине. Неоднократные попытки австралийских активистов восстановить радиосообщение, пресекались. В 1978 году Австралия стала единственной страной, de jure признавшей оккупацию Восточного Тимора Индонезией. Роль Соединенных Штатов в этой трагедии была еще более позорной. Достаточно сказать, что широкомасштабное вторжение было изначально запланировано на начало декабря, но по просьбе американской администрации было перенесено на несколько дней. Президент Джеральд Форд и госсекретарь Генри Киссинджер посетили Джакарту с дружественным визитом. На обратном пути, всего несколько часов спустя после начала агрессии, Генри Киссинджер заявил журналистам, что «Соединенные Штаты с пониманием относятся к позиции Индонезии».

Но и для откровенно пособнической позиции нашлись серьезные и вполне прагматичные «оправдания». Дело в том, что Сухарто — старый союзник США, регулярно поддерживавший все непопулярные шаги Вашингтона, в том числе войну в Индокитае, он был крупнейшим потребителем американского оружия в регионе. К тому же к северу и югу от Тимора находятся глубоководные проливы, Ветар и Омбаи, которые использовались Соединенными Штатами для переброски атомных подводных лодок из Тихого в Индийский океан. С началом процесса деколонизации появлялась гипотетическая угроза того, что независимый Восточный Тимор может «помешать» планам США. В любом случае, США, как и Австралия, были заинтересованы в хороших отношениях с. Индонезией и потому предпочли воздержаться от нравоучений и лекций о правах человека.

Официально США вместе с другими странами голосовали за резолюции ООН, осуждающие оккупацию Восточного Тимора. Конгресс даже принял решение о приостановке военной помощи Индонезии, но об этом «секретном решении» индонезийская сторона даже не была информирована, а военное ведомство США продолжало" привычную линию. В результате военная помощь Индонезии не только не прекратилась, но поставки были увеличены, несмотря на все решения Конгресса.

США сыграли решающую роль в процессе нейтрализации ООН как возможного участника разрешения тиморского конфликта. Не так давно Дэниэл Мойнихэн, бывший в 1975 году представителем США в ООН, откровенно признал в своих мемуарах, что «Соединенные Штаты хотели, чтобы все случилось именно так, как это случилось, и приложили немало усилий, чтобы добиться этого. Госдепартамент хотел, чтобы все меры, предпринимаемые ООН, оказались неэффективными. Эта задача была поручена мне, и я успешное ней справился». (Цитата по книге Ноама Чомски «Deterring Democracy», Лондон, 1992.) Репортажи, публикуемые в американских газетах, списывали все жертвы на якобы «продолжающуюся в Восточном Тиморе гражданскую войну» между УДТ и ФРЕТИЛИН. Роль индонезийской армии, на 90 процентов вооруженной американским оружием, была исключительно «миротворческой».

НАРУШИТЬ ЗАГОВОР МОЛЧАНИЯ

Но даже несмотря на абсолютную изоляцию, непрекращающиеся репрессии и карательные операции, народ Восточного Тимора продолжал сопротивляться. К середине 1979 года разрозненные партизанские отряды восстановили связь между собой, а в июне 1980 года с нападения на телецентр в Дили начался новый этап вооруженной борьбы. Теперь ее возглавил Кай Рала Ксанана Гужмау, получивший известность как поэт и журналист. Важными центрами сопротивления стали города. Работавшие в городах подпольщики переправляли партизанам продовольствие, медикаменты и зарубежные новости, позволявшие им достаточно хорошо ориентироваться в международном положении. В 1989 году в глубоком подполье был создан Национальный Совет Мауберского Сопротивления, объединивший все освободительные силы (ФРЕТИЛИН, УДТ, ФАЛАНТИЛ, профсоюзные и студенческие организации). Лозунгом тиморского сопротивления стали слова Ксананы «Сопротивляться— значит победить». Тиморцы понимали, что они не могут рассчитывать на военную победу, но, тем не менее, не опускали рук и продолжали использовать всякую возможность для привлечения внимания международной общественности (благо, с некоторого времени Сухарто, считавший, что сопротивление подавлено, открыл остров для иностранцев). Впрочем, даже присутствие иностранных журналистов и представителей ООН не останавливало индонезийских военных. Так, в ноябре 1991 года они расстреляли мирную траурную демонстрацию в Дили, убив при этом около 200 человек Даже вмешательство американских журналистов Эми Гудмен и Алана Найрна, которые встали между солдатами и демонстрантами, надеясь предотвратить расправу, не смогло предотвратить кровопролитие. Бойня в Дили — фактически первое из всех преступлений, совершенных индонезийским режимом за годы оккупации, которое стало широко известно во всем мире.

Какие бы преступления ни совершались индонезийским режимом, это никак не влияло на позицию сильных мира сего. Австралия в нарушение всех норм международного права заключила с Индонезией соглашение о добыче нефти и газа в Восточном Тиморе. Даже бойня в Дили не остановила подписание контракта. Как справедливо заметил приговоренный к 20-ти годам заключения повстанческий лидер Ксанана (он был арестован в 1992 году), нефть была тем, что похоронило Тимор в перипетиях экономических отношений иностранных государств. (Португалия, формально по-прежнему владеющая Восточным Тимором, подала на Австралию в Международный суд, но Индонезия этого суда вообще не признает.)

13 ноября 1994 года в городе Богор на острове Ява состоялась встреча глав государств Тихоокеанского бассейна, в том числе Японии и США. Время проведения встречи совпало о очередной годовщиной побоища в Дили. На протяжении нескольких дней Дили был охвачен массовыми беспорядками. По меньшей мере пятеро демонстрантов были убиты полицией. В то же время в Джакарте студенты планировали акцию протеста. Более ста студентов-тиморцев из нескольких университетов при поддержке индонезийских студенческих и правозащитных организаций организовали символический «захват» американского посольства. Двадцати девяти из них удалось перемахнуть через ограду посольства и расположиться на автостоянке. Они потребовали освобождения Ксананы и встречи с президентом США Клинтоном и госсекретарем Кристофером. Оба государственных мужа отказались от встречи со студентами. «Это действительно вопрос, во не первостепенной важности», — заявил Клинтон. Позже он поднял вопрос о правах человека в Восточном Тиморе в беседе с генералом Сухарто. Естественно, последний предпочел перевести разговор на другую тему, чему Клинтон не очень-то и противился. Студентам от имени американцев были даны гарантии безопасности, и через несколько дней они покинули территорию посольства. Их дальнейшая судьба неизвестна, так же как и судьба более сорока других участников акции, арестованных индонезийской полицией (на 16 ноября около 230 тиморских студентов по-прежнему находились пол арестом).

Как и их предшественники по движению сопротивления, студенты, организовавшие эту нашумевшую акцию, понимали, что, только привлекая внимание международной общественности, можно добиться каких-либо подвижек в решении проблемы Восточного Тимора. И своей акцией им удалось добиться не только репортажей по телевидению и в газетах, но и нечто большего. Конечно, сегодня Сухарто говорит лишь об автономии и пытается создать видимость «переговоров с представителями Восточного Тимора» (в последнюю категорию входят лишь некие марионеточные организации). В то же время есть и другой прецедент — не так давно представители ФРЕТИЛИН, УДТ и католической церкви встретились в США с официальными представителями Индонезии. Таким образом, с помощью международного давления молено чего-то добиться — об этом должны помнить все, кому дороги свобода я права человека и кто может внести свой скромный, но от этого не менее ценный вклад в борьбу против незаконной оккупации маленького острова на другом краю Земли.