САМАРА

В нашей истории был однажды период, месяц-два после Октябрьского переворота, когда действительно установилась власть местных Советов. Старая система рассыпалась, новая еще не сформировалась. На короткое время народ получил возможность выбора той власти, которая ему по душе. Самара выбрала Анархию.

Трудно объяснить подобное решение – до той поры Самарская губерния всегда отличалась в политической отношении умеренностью и даже пугливой осторожностью. Но это исторический факт: в краткий период Советской власти и многопартийности Самара и Самарская губерния оказались самыми анархическими территориями России.

1. До 1917 года самарские анархисты почти не проявляли себя. Губернской жандармерией после 1906 года были зафиксированы небольшие молодежные кружки, склонные к изучению теорий Бакунина и кн. Кропоткина. В основном это были анархисты-коммунисты, последователи романтически настроенного князя. Правда, в Саратовском архиве я недавно наткнулся на странное "Дело об организации в Самаре Ордена анархистов-масонов" (1908 г.), но это была скорее всего игра местных гимназистов. Некоторый след, склонные к анархизму самарцы оставили лишь в литературе: это были "огарки". Они еще не анархисты, а скорее провозвестники советского андеграунда, похожие на наших хиппи 70-х годов. Появились они в самом начале века. Это была компания лохматых глумливых пьяниц, симпатизирующих анархо-нигилизму, но не углублявшихся в суть учений. Среди огарков обитал и известный писатель Петров-Скиталец, который в 1906 году издал повесть "Огарки", безбожно польстив своим собутыльникам и, прежде всего, себе самому. Повесть стала вдруг популярной, и во всей России стали появляться коммуны огарков. И впоследствии повести повезло – ее сочли позднереволюционной и неоднократно переиздавали в нашей стране, несмотря на то, что в ней самарские социал-демократы представлены как угрюмые кретины и посмешите лихих огарков.

2. В 1917 г. анархисты в Самаре заметно оживились. В конце мая в некоторых газетах появились возмущенные требования прекратить стихийные митинги у памятника Александру I, поскольку там раздаются даже призывы к анархии, однако уже через две недели губернский комиссар был вынужден зарегистрировать местную группу анархистов-коммунистов. Наравне с прочими партиями анархисты получили один из купеческих номеров в ресторане "Аквариум", где и основали свой центр. Анархисты приняли деятельное участие в Октябрьских событиях на стороне большевистских Советов. В конце 1917 года была образована Самарская Федерация Анархистов (СФА). В нее вошли анархо-коммунисты, анархо-синдикалисты и значительное число подозрительных и просто опасных элементов, также именовавших себя анархистами. В это время все искали опору в массах – у анархистов она была. В городе их неизменно и преданно до самого краха самарской анархии поддерживали две силы: весьма многочисленный профсоюз грузчиков и портовых рабочих и профсоюз ломовых и легковых извозчиков. Федерация приступила к формированию своей боевой дружины. Многие анархисты служили в смешанных отрядах Ревкома – Красной Гвардии. Захватив несколько зданий, Федерация расположилась в небольших, но удобных номерах Филимоновой на новокрещенной площади Революции.

3. К началу 1918 года Самара один из оплотов российской анархии. На границе с Оренбургской губернией открылся Оренбургский фронт. В Самару из центра потянулись вооруженные формирования. Среди них было много анархических отрядов. Были и довольно странные соединения. Некий отряд под черным флагом появившийся в Самаре под Рождество в ночь на 4 января, по новому стилю, налетел на лучшую гостиницу города Сан-Ремо и приступил к реквизициям у постояльцев. К утру, после перестрелки с Красной Гвардией, отряд ушел в городские трущобы. Через несколько дней его окружили и обезоружили. У главаря был обнаружен огромный запас наркотиков, а почти все боевики – более 30 человек – оказались известными уголовниками. Однако, основные формирования анархистов отличались достаточно высокой боеспособностью и дисциплиной. Зимой 1918 года в городе высадились крупные анархо-революционные части: Северный Летучий Отряд (командир Смородинов), отряд Попова, которым командовал видный анархист-боевик Федор Попов, Третий Северный Отряд, Первый Матросский Анархический Отряд и др. В середине марта в сопровождении большого хорошо вооруженного отряда – сотни три винтовок – с мандатом из центра от главного уполномоченного комиссара по товарообмену в Самару прибыл из Москвы анархист Кудинский.

Весной 1918 года эти отряды представляли внушительную военную силу, а уже наметившийся раскол в стане Октябрьских левых сил на большевиков и небольшевиков придавал этой силе огромное значение, тем более, что в городе в Исполкомах и на сессиях Советов борьба уже началась.

4. Обеспокоенный большевистский Губисполком спешил отправлять группирующихся в городе анархистов на восток, на Оренбургский фронт. Это дало несколько неожиданный результат. В анархистах еще не выветрился революционный дух и азарт, поэтому на фронт они отправлялись охотно. Но там, на фронте в Бугурусланском и Бузулукском уездах они действовали совершенно самостоятельно, не подчиняясь ни штабу, ни комиссарам, ни военспецам. После нескольких перестрелок с оренбургскими казаками отряды Попова и Смородинова отступили и заняли порядочную территорию в Бугурусланском уезде. Федор Попов вступил в слободу Кинель-Черкасскую, а Смородинов со своими матросами занял станцию Толкай и участок железной дороги, на месте нынешнего Кинель-черкасского и половины Похвистневского районов образовалось некое безвластное крестьянское сообщество – десятки сел с многотысячным населением. Держалось это анархическое общество всю весну, почти три месяца. Контакты с центром ограничивались тем, что Смородинов снимал с поездов, идущих на фронт, продукты, медикаменты и боеприпасы.

5. Тем временем, к весне 1918 года в городе появились новые политические силы – Самарское отделение партии Социал-революционеров и фракция максималистов. Максималисты были вообще-то немногочисленной и малоизвестной фракцией эсеров, однако в Самаре они неожиданно прижились и обрели популярность. По своим идеалам и убеждениям эсеры-максималисты достаточно далеко ушли влево даже от левых эсеров и настолько приблизились к анархистам, что бравые советские историки впоследствии даже перепутали их с анархо-максималистами. Идеал они представляли в виде некоего свободного государствообразного сообщества землевладельцев-пахарей, а пролетариям отводилась роль пособников, обслуживавших потребности и нужды крестьянства. Нечто подобное и образовал в Кинель-Черкасской слободе Федор Попов. В самой Самаре они создали к весне 18-го тесный политический симбиоз с анархистами, которые по своим убеждениям не принимали участия во властных структурах-исполкомах и военных коллегиях, максималисты же вели успешную политическую полемику с большевиками и заняли видные места, так их лидер Дорогойченко стал губернским комиссаром земледелия, а организатор В. Кузьмин даже комиссаром финансов и членом Военной Коллегии. У максималистов в городе тоже была своя вооруженная часть – Отряд Коммунаров. Соединившись с анархистами, они могли подкрепить свои идеи не только прениями в Советах.

6. Всю вторую половину нарта 18-го в Самаре заседал 6-й губернский съезд Советов по крайне напряженным вопросам: о войне, о голоде, о взаимоотношениях города и села. Инициативу на съезде уверенно захватили максималисты, крестьянские депутаты поддерживали их программу почти полностью. Большевики во главе с Галактионовым, повинуясь ясным указаниям из голодного центра, требовали в интересах пролетариата увеличить продналоги. В противовес большевикам Дорогойченко предложил вообще расформировать управление губернией, чтобы устранить влияние партий, мешающих свободному волеизъявлению народа и составить беспартийный Губисполком, а проблему голода решать так, чтобы не обидеть крестьянство. Большевики, имевшие самую большую в городе партийную организацию, пытались возмутиться, но тщетно – съезд перестал им доверять. Под конец в зале Белого Дома появился Федор Попов. Он выступил с лихой степано-разинской программой разрешения всех проблем – конфисковать все имевшиеся в городе товары (потом наживем) и поменять их прямо на продукты по легендарным довоенным расценкам, в этом случае еды в городе хватит на несколько лет, а крестьяне немного отдохнут. Совершенно неожиданно большинством голосов съезд принял эту программу, а губисполком перешел к максималистам – Дорогойченко стал главой губернии, а Кузьмин возглавил Военную Коллегию. Максималисты сразу оторвались от ленинского и троцкистского правительства. Не провозглашая суверенитета, Самара превратилась в совершенно самостоятельную, самую "левую" в стране державу. Все находящиеся на территории губернии части были переданы в распоряжение Коллегии Революционной Армии, правящей партией стали максималисты, Губисполком и его президиум обрел права парламента, анархисты составили основу армии. Самарская держава вела даже свою самостоятельную войну с воинственными соседями – Оренбургской губернией, превратившейся в независимое Оренбургское Казачье Войско, которым управлял интеллигентный полковник Дутов, и с Уральским Казачьим Войском под командованием диктатора, полковника Еремина.

Большевики же составили бряцающую оружием сильную и решительную оппозицию.

(Продолжение в следующем номере)

КИРИЛЛ СЕРЕБРЯНИЦКИЙ.