П.Рауш

ВОЗВРАЩЕНИЕ В АНАРХИЮ

Весна этого года для анархического движения в России не самое радостное время. По большей части происходящие вокруг нас изменения не дают оснований для оптимизма. На достаточно гнусном общем фоне любые перемены к лучшему приятно неожиданны. К числу отмеченных неожиданностей можно отнести и возвращение в анархию, наметившееся в Нижегородском крае. Анархо-экологический журнал "Третий путь", который, по сложившейся традиции, анархических материалов почти не публиковал, сосредотачивая внимание на "зеленой" проблематике, теперь, судя по напечатанному в его 44-м номере, разворачивается "лицом к анархии". Четырнадцать страниц издания занимает "редакционная" статья Сергея Фомичева "Прелюдия к анархизму", посвященная вопросам идеологии и организации современного анархического движения. Я не думаю, что имеет смысл спорить о значении этих проблем. В то же время подход автора к их решению в ряде случаев представляется неприемлемым, а изложение и трактовка некоторых сторон деятельности анархистов сегодняшней России в статье Сергея приобретает не вполне адекватный характер. Видимо, это связано с "особым статусом" С.Фомичева среди анархистов. Здесь, очевидно, требуются пояснения.

Сергей издает "Третий путь" с 1988 года. Первых номеров журнала я не видел – но на момент моего знакомства с Фомичевым (в июне 90-го) и его взгляды, и направление "Пути" были уже вполне определенными: ориентированными на альтернативное (безгосударственное и антииндустриальное) общество. Нужно отметить, что, при всех колебаниях, конфликтах и недоразумениях, имевших быть за прошедшее время, "Третий путь" и его редактор выдерживали заявленную стратегическую линию. Отклонения касались – и касаются – лишь расстановки акцентов. Так, в последних номерах журнала отчетливо прослеживается "зеленое" смещение, а сам Сергей летом 1995 г., во время проведения экологического лагеря на Тамани, заявил буквально следующее: "Я под флагом анархии не работаю". Можно было бы вспомнить и другие эпизоды в подобном духе, но речь сейчас не об этом. Ясно, что ни выход С.Фомичева из числа участников Ассоциации Движений Анархистов летом 1991 г., ни отстраненно-наблюдательная позиция "Третьего пути", ни конфликты между "Хранителями радуги"* и анархо-экологическими группами АДА не означали отказа от неких базовых принципов, отхода от анархической идеологии. Теперь же идеология эта, представленная до последнего времени в латентном состоянии, возвращается как явленная миру в виде "Прелюдии к анархизму". Да простят мне элемент иронии. Процесс натурально положительный. Особенно – если учесть факт образования смешанной фракции "Хранителей" в ассоциации Движений Анархистов (и наоборот), а также некоторым образом исключительные заслуги Фомичева в деле организации экологических лагерей протеста в России**. Поэтому не будем вдаваться в подробности того, почему мотивы анархии для нижегородцев приобрели усиленную актуальность. Приобрели – и тем лучше. Но что же дальше?

1. ОЦЕНКА ФАКТОВ.

Автор "Прелюдии" не претендует на исчерпывающий анализ современного анарходвижения. Проявляя в этом с ним полную солидарность, откажусь от такой претензии и я. Как и упомянутая выше статья, эти заметки достаточно субъективны – а выводы, до которых пока далеко, отчасти уже предопределены самой постановкой вопросов и логикой изложения. Увы! Реактивно-ответный жанр данного повествования не может страдать от избытка логики внутренней. В последнем случае следовало бы просто писать историю анархизма в России (в период 1988-1996 гг.), на что нет времени. Следовательно, приходится ограничиться (пока) репликами и комментариями к опубликованному в "Третьем пути". Начнем с фактической стороны предмета. Уже первые строки "Прелюдии к анархизму" вызывают некоторое недоумение:

"К 1990-му году в бывшем СССР сформировалось мощное анархистское движение, насчитывающее в своих рядах несколько тысяч человек. Уже к 1993-му году этого движения практически не существовало… Движение распалось потому, что не смогло приступить к реализации своих задач. Задач… у движения попросту не было".

Понимая под задачами некую "программу-минимум", Серей выводит проблему кризиса в движении внутрь него самого. В известном смысле это верно – действий без ошибок не бывает, а на ошибках следует учиться. Но оценка возможностей движения в 1990-м явно преувеличена. Напомним: численность Конфедерации Анархо-Синдикалистов на момент ее I-го съезда (в 1989 году) оценивалась примерно в триста человек. На следующий год, когда Конфедерация раскололась и образовалась параллельно с ней существующая Ассоциация Движений Анархистов, действительно приходится максимальный подъем. Но даже тогда, по самым оптимистическим подсчетам, число организованных анархистов не могло превышать 1500 человек на весь бывший Союз. Можно ли называть это "мощным движением"? Возражение о несущественности количественных параметров обратит наше внимание на "качественный" состав движения – и легко будет увидеть, что практически все пришли в него из "ниоткуда" – анархическая традиция с 20-х до конца 80-х в Союзе была прервана. Опыт приобретался новый, в новых условиях и с новыми людьми. Многие из этих людей оказались случайными, попав в движение на волне общественного подъема. Можно вместе с тем вполне определенно утверждать, что в создававшихся тогда анархических группах было немало и "неслучайных". Создававшийся тогда же ДС был насквозь инфильтрован "агентами влияния", внедренными в него по линии государственных спецслужб. Эта участь не могла обойти и анархистов. Отсутствие громких скандалов и разоблачений по отмеченному предмету не опровергает этого утверждения – поскольку поисками провокаторов тогда никто специально не занимался (решались другие задачи). Однако косвенными доказательствами мы все же располагаем. Так, в частности, показательна судьба Харьковской организации КАС. Летом 1990-го это была крупнейшая "анархическая" группа Союза (около 200 человек), которая очевидно поддерживалась некими внешними силами (как противовес на Восточной Украине против влияния руховских националистов). Стоит обратить внимание на то, что у истоков этой группы стоял комсомольский оперотряд – а к осени 1990-го Харьковская КАС исчезает также внезапно, как в свое время и появилась, причем ее активисты уходят на государственную службу. Можно ли считать, что КАС в Харькове распалась из-за отсутствия задач? Вряд ли. Очевидно, что задачи ей составлялись в эшелонах госсистемы, а элементы самоорганизации (необходимой для анархической группы) отсутствовали – иначе исчезновение не было бы столь тотальным. Подобная схема формирования "анархических" групп (внедрение лидеров и окружение их неспособным к самоорганизации "быдлом") отрабатывалась, очевидно, не только в Харькове.

Ясно, что проблемы возникновения новых групп были связаны не с одними лишь оперативными разработками ГБ. Помимо целенаправленно внедренной в движение агентуры, в его состав попали также люди, имевшие своей целью самореализацию как таковую – и, к сожалению, многие из них решали свои "задачи" отнюдь не анархическими методами. Общий же фон, на котором все описываемые явления происходили, характеризовался прежде всего созерцательной (а отнюдь не деятельной) заинтересованностью. Да, в 1990-м году на митинги ходили десятки тысяч людей – но сколько из них приходили туда только для того, чтобы посмотреть "вживую" на представления, знакомые им до сих пор лишь по зарубежным новостям?

После всего этого позволю себе сделать предварительное резюме: никакого "мощного анархического движения" в 1990-м, конечно, не было. Хотя отдельные анархические идеи высказывались даже и в рамках государственнической (либеральной) пропаганды – но ни о последовательности, ни о существенной анархизации общества здесь говорить не приходится. Подъем 1990-го – в значительной мере преувеличен, и подъемом он кажется только на фоне нынешнего спада.

В то же время появление движения, его оживление и современный упадок, на мой взгляд, нельзя расценивать изолированно от социальных и политических процессов, происходивших и происходящих в обществе в целом. То, что происходило в Союзе в 1990-1993 годах, вполне соответствует классическому канону европейских революций прошлого века. Период 1988-89 гг. характеризуется своеобразной "революционной ситуацией", до августа 1991 революция идет "по восходящей", до декабря 1993 – "по нисходящей" линии. Поскольку эти заметки не есть монография по истории упомянутой революции, мы не будем здесь приводить развернутую систему доказательств своего тезиса. Стоит лишь отметить, что по своим последствиям для народа эта революция (возглавленная "младшей ветвью правящей династии") оказалась ничуть не лучше Июльской революции 1830 года во Франции. Однако, какова бы она не была, нам не стоит жаловаться – современное анархическое движение появилось как побочный результат именно этой революции. И не стоит впадать в иллюзию того, что все могло бы быть наоборот. Не могло. Для того чтобы оказывать на революционный процесс хотя бы минимальное влияние, движение должно быть уже сформировавшимся и организованным. В 1990-м об этом и речи не было. И когда Сергей Фомичев пишет, что сегодня "какое-либо осмысление поднятых лозунгов в анарходвижении напрочь отсутствует", я не могу с этим согласиться. Сегодня с осмыслением дело как раз обстоит лучше, чем прежде, когда для многих "анархистов" идеалом представлялось … чуть ли не западное "демократическое государство, вполне представляющее возможность существованию изолированного благополучия". Именно в качестве "отсутствия осмысления" могут восприниматься и лозунг "Власть народам, а не партиям!" (который вполне приемлем, скажем, для баркашовского РНЕ), и призывы "заставить власть пересмотреть избирательный закон". Представляется, что в этом смысле уровень 1990 года для прошедших сквозь него участников движения остался позади. Те, кто остался в движении сегодня, лучше понимают разницу между властью и анархией. К сожалению, это понимание сейчас имеет крайне ограниченную площадь практического применения.

Не могу я согласиться и с утверждением, что в настоящее время имеет место некий начавшийся в 1993 г. "общественный подъем". Как раз напротив – в 1993-м, с расстрелом Белого Дома, резко обозначился период спада. Жесткие формы противостояния властям в массовом порядке в России свернуты (колониальная Кавказская война – чисто внешняя агрессия государства, временно решившего внутреннюю проблему). Сегодняшняя "оппозиция" ни в коей мере не есть ни революционная, ни, тем более, анархическая. Избирательная активность электората, ушедшая резко вниз в 1994-м и теперь постепенно возрастающая, не может быть характеристикой "общественного подъема", а воспринимается не иначе как показатель адаптированности населения России к новой структуре власти. Адаптированность эта, к сожалению, повышается.

2. ЧАСТНОЕ И УНИВЕРСАЛЬНОЕ

Может быть, кому-то покажется, что я уделяю здесь излишнее внимание общим моментам и недостаточное – специальным и внутренним проблемам движения. Действительно, на одном только анализе внешних обстоятельств построить некую желаемую стратегию невозможно. Для определения ее, недостаточно, однако, и ограничиваться разбирательством частных вопросов взаимодействия между анархистами. Говорить о "стратегии вообще" бессмысленно: в лучшем случае такой разговор будет иметь на выходе сборник достаточно сомнительных инструкций, требующих для применения особых навыков и квалификации. В худшем случае все сводится к набору пустых рассуждений. Для определения стратегии анархического движения (в России в 1996-м году), если она вообще возможна, нужно учитывать имеющиеся реалии. И не только те, которые касаются самих анархистов (хотя без этого, конечно, обойтись нельзя), но и реалии окружающей их исторической ситуации. Без этого получается не стратегия, а бессодержательная картинка, столь нежеланная для Сергея Фомичева (как, впрочем, и для нас). Из написанного выше уже можно понять, что меня не устраивают ни оценки анарходвижения, данные Сергеем, ни практическое отсутствие характеристики общего процесса. Правда, в опубликованной в "Третьем пути" статье присутствует глобально-эсхатологическое предчувствие того, что процесс этот близок к завершению. Утверждение Сергея о том, что ликвидация иерархии и капитала (тотальная? – П.Р.) – "единственный шанс для выживания человечества" и заявление о необходимости решить этот вопрос (силами анарходвижения? – П.Р.) в течении ближайших оставшихся у нас десятилетий своей категоричностью напоминают проповеди анабаптистских протестантов не меньше, чем марксистский истмат. Такого рода линейные постановки – вполне в духе ценностей той самой цивилизации альтернатив ("или-или") и апологетики "свободы выбора из двух зол", против которой очевидно направлено само название "Третьего пути". Третий – но надо полагать, что все же не единственный? Надеемся также, что попытка направить на какой-то один путь все человечество имеет для своего воплощения немного шансов – иначе на этом пути неизбежна чудовищная давка. На мой взгляд, нужно избавляться от претензий на знание единственного для всех пути. Анархия заключается именно в устранении искусственно устанавливаемой фатальности и в возможности для каждой группы людей самой сформировать свой образ жизни и определить направление деятельности. При этом изначально подразумевается, что направления разных групп не могут абсолютно совпадать. Нужно лишь добиться минимализации конфликтных ситуаций (за счет децентрализации это вполне достижимо) и жестко противодействовать попыткам агрессивного поведения (со стороны стремящихся к власти или к удовлетворению своих интересов за счет других без их согласия).

Некоторых, вероятно, такой подход к анархии не устроит. На первый взгляд в нем излишне акцентируются ценности скорее консервативные, чем революционные – и что именно такой точки зрения и придерживается современное государство. Действительно, государство это декларирует – но это не значит, что его политика на деле такова. Фактически имеет место обратное – монополия государства на агрессию и увеличение риска катастрофических последствий при столкновении централизованных систем или при сбое в их функционировании.

Но какова перспектива существования государственно-индустриальных структур? Действительно ли им отведены считанные десятилетия? Мне кажется, что точные прогнозы такого рода не более обоснованы, чем пролонгирование государственности в бесконечность. Государство не всегда существовало – и, значит, не всегда будет существовать. В то же время математически вычислить время жизни этой системы просто невозможно (особенно если учесть происходящие внутри нее качественные изменения). Попробуйте рассчитать, каким должен быть период между революциями! Во Франции – 1789, 1830, 1848, 1870-71. В России – 1905, 1917, 1991. А в Исландии политических революций не было вообще.

Введенная в 1993 г. авторитарно-диктаторская Конституция РФ определила неизбежность политической революции (если до этого не будет Апокалиптического финала!) – но вопрос о ее сроках и формах открыт.

Какие выводы организованно-практического характера из такой постановки возможны? Выводы вообще для всех анархистов самые различные. Тем более это верно для всего человечества, которому, как замечено было еще Ницше, не хватает цели, для того чтобы его бытие было осмысленно. Говоря о выводах, я имею ввиду согласие в определении ценностей, целей, задач и методов, которое добровольно может достигаться только для ограниченной группы противников государственной системы. Смысл организации – не в том, чтобы дать пакет решений, единый для всех (т.е. для "своих", посторонних и противников вместе). Единство такого рода достижимо лишь в негативе (в частности – в уничтожении принудительного территориально-бюрократического казенного универсума). Позитивная же программа анархистов обречена на дифференцированность и разнонаправленность – почему и желательно оформление различных Движений, не совпадающих в части желаемого. Универсальное – в уничтожении всеобщего, особенное же зависит от индивидуальных воль и групповых нормативных установок. Стратегия позитивного и негативного имеет принципиально различную методологию.

Таким образом, мы перешли к вопросу о смысле существования анархического движения вообще и отдельных организаций в частности. Есть люди, называющие себя анархистами, у которых никто из "других" анархистов не может отобрать право так себя называть. Но, с другой стороны, возможно и желательно образование групп, в которых допустимые пределы трактовки анархии заранее жестко оговорены – и для решения негативных установок (реорганизованная Ассоциация Движений Анархистов, и для осуществления позитивных программ (организации типа Конфедерации Революционных Анархо-синдикалистов, "Хранители радуги" и т.п.).

При этом движение в форме ОТКРЫТОГО сообщества, имеющего единую цель, существует вне зависимости от каких-либо сознательных организационных усилий – а усилия эти могут быть направлены именно на ограничение отдельных Движений (организаций) оговоренными специальными рамками (отнюдь не иерархическими). Как пример – "анархист", во имя разрушения государства голосующий за Ельцина или служащий в ОМОНе и исполняющий приказы командования в ожидании будущей эволюции в сторону безгосударственности, своими действиями за эти рамки выходит. Для меня он уже не будет "своим", вне зависимости от мотивировки такого поведения. Именно о РАМКАХ допустимого и заключаются постоянные организационные соглашения – и здесь вполне допустим консенсус, причем одной кратко сформулированной цели тут оказывается явно недостаточно. Стоит вспомнить, что противниками государства (в теории) считали себя и большевики. В рамках анархических организаций должны формироваться собственные ПРАВОВЫЕ СИСТЕМЫ. Право не есть продукт власти и уж ни в коем случае не производное от государства. Право может быть и результатом добровольного соглашения, а это никак не противоречит анархизму.

Помимо правовых моментов хочется выделить и некоторые этические. Конечно, этические нормы не поддаются столь жесткому определению, как правовые. Но проблем от этого не меньше. "Разборки внутри движения", характеризуемые С.Фомичевым в его статье как "борьба за власть", на деле очень часто оказываются конфликтами по поводу чьего-то задетого самолюбия. В связи с этим нужно отметить необходимость крайне корректного отношения к людям, с которыми имеешь дело. Особенно – если это анархисты. Можно лишь сожалеть, что многие выпады против участников движения в публикации "Третьего пути" корректными никак не назовешь. Приведем здесь подборку заявлений, от которых стоило бы воздержаться:

– "Современные российские… анархисты в основном ничего не делают" (с. 6);

– "Анархо-синдикализм… течение наиболее близкое к большевизму" (с. 7);

– "На исторических факультетах… будущих лидеров анархизма готовили к профессиональной фальсификации истории" (с. 8);

– "Быть "анархистом по жизни" можно без организации. Принять пару никому не нужных резолюций, например, в защиту… Ичкерии или Родионова-Кузнецова" (с. 11);

– "Ничем серьезным… анархисты не занимаются, но все они с презрением отзываются о политике" (с. 15).

Если бы все эти заявления отвечали реальности, то было бы непонятно, какие основания побуждают автора возвращаться в движение. Или Сергей Фомичев, "не работающий под флагом анархии", стремится играть роль вождя, исправляющего вымышленные им же недостатки? А может, процитированные заявления сделаны в порядке самокритики? Так или иначе, но такого рода частности могут помешать делу не меньше, чем претензии на универсальное знание единственного пути.

3. ИДЕОЛОГИЯ И ОРГАНИЗАЦИЯ ДЕЙСТВИЙ.

Одной из основных проблем, интересующих автора, заявляется проблема идеологии. Движение дифференцируется "по образу мыслей" на "анархо-синдикализм" и "революционный анархизм", с чем просто невозможно согласиться. Кратко отметим, что на сегодня большая часть анархо-синдикалистов считают себя революционерами, а от реформистского крыла КАС мало что осталось. Кроме того, неправомерно рассматривать в качестве "революционных анархистов" только редакционную группу журнала "Черная Звезда" и солидарные с ней объединения Инициативы Революционных Анархистов. На деле картина сложнее. ИреАн не входит в Ассоциацию движений Анархистов – но в составе Ассоциации синдикалистов меньшинство. Революционные синдикалисты России и Белоруссии сохраняют организационную и идеологическую самостоятельность, а их украинские товарищи заняли изоляционистскую позицию. Картина, обрисованная в статье С.Фомичева, отчасти отвечала бы реальности только в том случае, если бы никаких организаций, кроме Московской Организации КАС образца 1990 года и современного ИреАна, не было. Не дифференцируя взглядов внутри революционного и анархо-синдикалистского "лагерей" и не упоминая не укладывающихся в ложную схему групп, автор критикует не столько идеологические и ценностные установки. Сколько НЕЭФФЕКТИВНОСТЬ ПРАКТИЧЕСКИХ ДЕЙСТВИЙ (что не одно и то же). Анализ идеологии постоянно сбивается на деятельность организаций – в связи с чем тезис о первичности идеологии по отношению к организации опровергается самой логикой изложения.

Ностальгические переживания в связи с отсутствием масштабных демонстративных акций мешают оценить и увидеть ежедневную практическую работу (не знаю, ведется ли она в Нижнем, но в Питере анархические газеты, например, распространяются почти ежедневно). Совершенно справедлива характеристика издательских проектов как наиболее реального дела, которым "занимаются анархисты бывшего СССР". Но тут же заявляется: "Всю массу анархического ширпотреба, включая ранее перечисленные издания, ориентированные на панков, а также питерский "Новый Свет", кенигсбергский "Экодефенс", глобальные "Хранители радуги" можно отклассифицировать как развлекательную литературу". Заметим – "Экодефенс", например, на взгляд из Питера гораздо более специален и менее "развлекателен", чем "Третий путь" (собственное издание Сергей, конечно, хвалит, хотя и отмечает, что в "чистом" (?) анархическом движении оно и не играет заметной роли).

Но почему же анархические издания относятся в разряд "развлекательных"? Оказывается, "задачами массовых изданий должна являться пропаганда анархизма, мобилизация в движение новых людей. А также доведение до сведения общества реакции движения на те или иные события. Ничего подобного в реальной жизни не существует". Позволю себе заметить – материалы "Нового Света", отнесенные С.Фомичевым к развлекательным, именно этому и посвящены! Причем сам автор об этом прекрасно знает. Это – еще один пример некорректного выпада в адрес другой анархической группы (в данном случае – против Питерской Лиги Анархистов). Мотивы остаются вне нашего понимания.

Вернемся к организации действий. Как, по мнению редактора "Третьего пути", следует организовать, например, печатное дело анархической агитации? Оказывается, необходимо "ЛЕГАЛИЗОВАТЬ ЧАСТЬ СВОИХ ИЗДАТЕЛЬСКИХ ПРОЕКТОВ"! Вот так. Напомним, что такая идея посещает автора "Прелюдии" не в 1990-м году, а в 1996-м! На сегодня уже существует печальный список зарегистрированных – и благополучно прекратившихся – изданий, который возглавляется московской "Общиной" и питерским "Черным знаменем". Или Сергей рассчитывает, что легальному анархическому изданию охотно предоставят банковскую ссуду? Но какие же материалы тогда будет публиковать редактор, находящийся "на острие борьбы с иерархией и капиталом"?

Какие практические предложения, кроме указанного, присутствуют в "Прелюдии"? Можно ли к ним отнести такое рассуждение: "В Чечне идет национально-освободительная война, и нет там анархистов в партизанских отрядах… Конечно, ведь "революционные" анархисты не какие-нибудь там лорды Байроны". Как это предлагается понимать? Сколько месяцев назад Сергей вернулся из Чечни – и сколько федералов на его боевом счету? А если его там не было – имеет ли он моральное право об этом писать?

Защищая лозунг децентрализации, Сергей Фомичев ориентируется на участие в выборах в местные органы власти – в городские думы в условиях современной РФ. Против такого подхода я даже не собираюсь приводить аргументов: "анархист" у власти находится за рамками моего понимания…

* * *

В заключение хочется напомнить о том, что логика этих заметок в значительной мере определена тем, что они представляют из себя ответ на публикацию в 44-м номере "Третьего пути". Поэтому здесь обращено внимание прежде всего на те моменты, против которых нельзя было не возразить. Но, с другой стороны, многие мысли автора, касающиеся принципиальных основ организации, кажутся бесспорными. Имеют быть в статье и практические предложения (правда, без указания источников их реализации). В частности, можно отметить предложение составить и выпустить специальный справочник, посвященный терминологии анархического движения. Не вызывает возражений и такая постановка: "Создание Движения не является лишь коротким актом и должно продолжаться все время его существования". Сергей вполне обоснованно критикует попытки отказа от структуры, от организации, от принятия решений: "Движение в структуре нуждается. Структура – это не иерархия".

Наконец, я абсолютно солидарен с тем, что "массовость… – это единственное, на что анархическое движение может рассчитывать… Когда вновь сложатся благоприятные условия для революционного творчества, анархическое движение должно встретить их подготовленным. Оно должно иметь… план конкретных действий. Оно должно иметь работоспособную структуру, готовую вобрать в себя сторонников".

Именно совместным решением проблем ОРГАНИЗАЦИИ ДЕЙСТВИЯ нужно заниматься в настоящее время. Я не думаю, чтобы разногласия с Сергеем Фомичевым (может быть, обозначенные здесь излишне резко) были бы непреодолимыми. Будем надеяться, что за "Прелюдией к анархизму" последует его окончательное возвращение в анархию.

П. Рауш

___________________

* Радикальная экологическая организация, создание которой инициировано С.Фомичевым.

** "Хранители" выступили как участники экологических лагерей в Чапаевске (1989), Балаково (1990) и Запорожье (1991). Акции в Липецке (1992), Жигулевске (1993), Одессе (1994) и на Тамани (1995) проводились по их инициативе, при содействии других организаций.