Сергей БЫКОВСКИЙ

Анархисты – члены Всесоюзного общества политкаторжан и ссыльнопоселенцев

Среди немногочисленных исследований истории ОТЖ нет ра­бот, которые освещали бы участие российских анархистов в этом Обществе. В работах, посвященных истории российского анархиз­ма, эта тема также специально не изучалась. Постановка такого вопроса актуальна настолько, насколько вообще интересно изуче­ние истории ОПК, истории российского анархизма до и после 1917 г.

В процессе исследования мною были использованы два боль­ших пласта источников: во-первых, фонд 533 («Всесоюзное обще­ство политкаторжан и ссыльнопоселенцев»), хранящийся в ГАРФ, в основном опись № 3, где собраны личные дела членов ОПК; во-вторых, журнальная и книжная продукция издательства ОПК. По­скольку фонд № 533 изучен мною лишь частично (личные дела девяти анархистов), данное исследование может быть продолжено, тема его требует дальнейшего, более углубленного изучения.

Начиная с 1919 г. представители разных политических партий и групп предпринимали действия по консолидации бывших полит­каторжан и ссыльнопоселенцев. Впервые попытки создать такой центр были предприняты в Петрограде в 1919 и 1920 гг., но окон­чились они неудачно: «не могли столковаться относительно внепартийности объединения» (1). Среди тех, кто проявлял инициативу в этом направлении в Москве, были и представители российского анархистского движения – Павел Петрович Маслов и Даниил Исаевич Новомирский (2). В 1920 г. они создали инициативную груп­пу для консолидации бывших политкаторжан, в которую пригла­сили еще пять человек. 14 марта 1920 г. бывшие политкаторжане собрались в московском Рабочем дворце, оповещенные через га­зету «Известия» и устно. Секретарем заседания избрали Новомир­ского. Он зачитал подготовленный проект устава будущего обще­ства. «К большому сожалению, проект этот не сохранился, — вспоминал П.П.Маслов, — но я помню отдельные места<...> Об­щество именовалось «Серая шапочка», каждый год 12 марта все бывшие каторжане собираются на торжественное заседание, наде­вают серые шапочки и потом проходят по городу» (3). Главным в проекте было определение целей создаваемого общества — изуче­ние истории каторги и ссылки, материальная и моральная помощь нуждающимся товарищам. Избранная собранием оргкомиссия не собиралась, однако, больше двух раз.

В начале 1921 г. Маслов вновь организовал инициативную группу, состоявшую из него самого, Новомирского и еще одного человека. К ним присоединились бывшие узники Нерчинской каторги. Дело пошло лучше. К марту 1921 г. разработали устав будущего обще­ства, анкету. «Кажется, трудно найти более разнообразные индиви­дуальности, чем те, которые взялись за проведение четвертой го­довщины, — вспоминала Л.А.Старр, — сошлись на работе люди разные по партийности в прошлом, незаурядные, умеющие защи­щать свое мнение» (4). 20 марта 1921 г. в Доме союзов состоялось учредительное заседание Общества бывших политкаторжан. «На первом собрании, - писала Л.А.Старр, - сказались разногласия, которые скоро поставили вне Общества каторжан, в той или иной мере не приемлющих диктатуру пролетариата. При выборах чле­нов Совета возникли споры, имевшие, несомненно, политическую подкладку, хотя открыто об этом и не говорилось. Завязалась борь­ба вокруг выборов в Совет, появилась группа, активно выступав­шая за свой список, большинство которого было неприемлемо для организационного ядра. Долго «прели», но победил список, пред­ложенный оргкомиссией» (5).

Созданное Общество бывших политкаторжан и ссыльнопосе­ленцев декларировало принцип внепартийности, он четко огова­ривался в циркулярном письме Организационной комиссии от 1921 г. «Всем бывшим политкаторжанам и ссыльнопоселенцам». Пункт 10 письма гласил: «Общество — внепартийно, и потому при приеме членов обращается внимание только на характер того процесса, по которому данный товарищ получил каторгу и ссыл­ку» (6). К сожалению, Л.А.Старр не пишет в упомянутой выше статье, что это за группа, выдвинувшая на учредительном собрании аль­тернативный список членов Совета, и кем были каторжане, «в той или иной мере не приемлющие диктатуру пролетариата». Ведь надо заметить, что членами Общества могли быть и бывшие политка­торжане, приемлющие диктатуру пролетариата, но именно в той или иной мере. Вопрос «той или иной меры» здесь остается неясным.

В число 55 учредителей Общества входили анархист Х.З.Гуревич, анархист-неонигилист А.Н.Андреев и анархист-синдикалист Н.И.Петров-Павлов. Последний вошел в состав избранного Совета (из девяти человек), членом Совета стал также П.П.Маслов, од­ним из пяти кандидатов в члены — А.Н.Андреев (7).

На момент учреждения Общества Хонон Захарович Гуревич (8) называл себя «коммунистом вне партии». Впоследствии его заяв­ление от 18 октября 1921 г. о приеме в члены Общества осталось с резолюцией «отложить». Гуревич не был принят как судимый за экспроприацию: грабеж и вымогательство от имени Кременчуг­ской группы анархистов-коммуцистов не были по мнению при­емочной комиссии делом политическим, ибо судили Гуревича именно за экспроприацию, без обвинения в причастности к какой-либо партии (9).

В отличие от Гуревича, Маслова и Новомирского, А.Н.Андреев и Н.И.Петров-Павлов стояли к моменту организации Общества на позиции активного деятельного анархизма и принимали дик­татуру пролетариата как раз «в той или иной мере», о чем красно­речиво свидетельствуют факты преследования их со стороны ВЧК. Николай Иванович Петров-Павлов (10), каторжник с немалым тю­ремным стажем, после Октябрьской революции вел активную анар­хистскую деятельность, за что подвергался репрессиям со стороны большевистской власти. Еще в 1918 г. Павлов дважды арестовы­вался в Москве со всей анархо-синдикалистской конфедерацией. На момент создания ОПК Павлов работал секретарем в Рабочем союзе анархистов (Союз пищевиков) и был депутатом Моссовета, где пытался пропагандировать на пленумах анархо-синдикалистские идеи, за что 28 марта 1921 г. по распоряжению ВЧК был аре­стован. 12 апреля Павлова освободили и в административном по­рядке сослали в Великий Устюг. Через некоторое время Павлов самовольно покинул ссылку и приехал в Москву. Пробыв здесь две недели, он подвергся аресту вместе с женой (11). Супруга Павлова в тюрьме объявила голодовку, на шестой день которой ее увезли из тюрьмы на лечение. Самого Павлова опять отправили в ссылку – в Ростов Великий. 3 октября 1921 г. Павлов в заявлении ЦК Мос­совета сообщил, что он, находящийся в Ростове под надзором Ярос­лавской губчека, опубликовал письмо в прессе о том, что не ведет никакой организационной и политической работы (12). После нео­днократных заявлений во ВЦИК, ВЧК, президиум Моссовета и в ЦС ОПК, в которых Павлов просил вызволить его из «белогвар­дейской ссылки» и обязывался не выступать на митингах и рабо­чих собраниях, в 1922 г. по распоряжению ВЦИК и Моссовета ссылка Павлову была наконец отменена. С этого времени он отошел от активной анархо-политической деятельности. В 1922—1925 гг. он служил инспектором в Москвотопе, где характеризовался как сторонник советской системы власти, проявлявший «лояльное отношение к диктатуре пролетариата». Отношения Павлова с ОПК сводились к бесконечным заявлениям и просьбам об оказании ему материальной поддержки как ветерану революции, тем более, что с 17 февраля 1925 г. из-за инвалидности он не мог работать (13). Собственно, отчасти для этого Общество и было создано, и неко­торое время Павлов пользовался какой-то его поддержкой: летом 1923 г. месяц лечился в Кисловодске за счет ОПК, с помощью Ветеранской комиссии ОПК ему была выделена персональная пенсия Наркоматом соцобеспечения. Однако 19 мая 1926 г. ЦС ОПК отказал Павлову в пособии, а 20 мая 1926 г. вообще исклю­чил из Общества на основании того, что он подавал прошения о помиловании 22 февраля 1906 г. и 4 марта 1906 г. (вследствие чего смертная казнь была заменена на 15 лет каторги), а также в 1907, 1908 и 1910 гг. (оставлены без последствий). Согласно §4 Ус­тава Общества, его членами не могли быть так называемые подаванцы, и формально президиум был прав. Однако, как явствует из заявлений матери и брата Павлова, прошения подавал не он, а его отец от имени сына, и сам Павлов узнал, почему смертная казнь была заменена каторгой, много позже. Но президиум не захотел принять это обстоятельство во внимание, и заявление Павлова о восстановлении в Обществе было отклонено. 2 июня 1926 г. Нар­комат соцобеспечения лишил Павлова персональной пенсии (14).

Андрей Никифорович Андреев начал свою революционную дея­тельность еще до революции 1905 г., имел большой каторжный стаж (15). После Октябрьской революции он работал редактором и журналистом в анархистской и профсоюзной прессе, автор книг «Се человек» (1921) и «Неонигилизм» (1922). В 1918 г. в Киеве Андреев встретился с Зорой Борисовной Гандлевской (13.04.1897-2.07.1987), ставшей его женой. Последовательные анархисты, они занимались в начале 1920-х годов анархистской издательско-пропагандистской деятельностью, за что подвергались репресси­ям со стороны советской власти. Андреев был арестован органами ВЧК в 1920 г. три раза в Харькове и один раз в Ташкенте, в заклю­чении провел четыре голодовки (в общей сложности — 16 дней). По словам Андреева, это были безмотивные аресты, поскольку уда­лось выяснить, что причины их «политические, анархо-революционные» (16).

В первые годы существования Общества его членами могли быть представители различных партий и групп, в том числе подвергав­шиеся репрессиям (тюремному заключению и ссылке) уже со стороны советской власти. Уставом ОПК это допускалось (до 1924 г.). Такими же активными и соответственно преследуемыми анархистами, как Петров-Павлов и Андреев, были члены Обще­ства Ольга Ильинична Таратута и Анастасия Ивановна Степано­ва- Галаева.

Ольга Ильинична Таратута (17) состояла в ОПК с 1921 г. В анкете ОПК, заполненной ею 24 апреля 1921 г., в графе «местожитель­ство» написано «Бутырская тюрьма», в графе «убеждения (к какой партии принадлежите)» — «анархистка», в графе «подвергался ли арестам после революции 1917 г., где, когда и за что» — «в Харько­ве в 1920 г. 26 ноября по произволу советской власти» (18). Известно, что после освобождения 1 марта 1917 г. О.И.Таратута работала в Политическом Красном Кресте в Киеве, оказывала помощь политссыльным. К Октябрьской революции отнеслась отрицательно. С 1918 г. (по другим данным — с 1919-го) была советником у Н.И.Махно. Осенью 1920 г. организовала в Харькове анархистский Черный Крест для оказания помощи анархистам, находившимся в советских тюрьмах. Арестована ЧК в ноябре 1920 г. во время подготовки анархистского съезда в Харькове. С конца 1920 г. по 26 апреля 1921 г. содержалась в Бутырской тюрьме, участвовала в похоронах П.А.Кропоткина. С конца апреля 1921 г. Таратута нахо­дилась в Орловском централе, в 1922 г. была отправлена в ссылку на 2 года в Вологодскую губернию. С 1924 г. проживала в Москве. Анастасия Ивановна Степанова-Галаева (19) состояла членом Об­щества с 1921 г. В начале 1920-х годов подвергалась репрессиям со стороны советской власти за принадлежность к группе анархис­тов, последний раз была арестована в ноябре 1921 г. в Харькове, отправлена на поселение в Великий Устюг, затем – в Архангельск. Андреев, Таратута, Степанова-Галаева и некоторые другие анар­хисты — члены ОПК последовательно считали его организацией, созданной на принципах аполитичности, для изучения истории революционного движения в России, организацией, в которой на равных правах должны были состоять представители различных социалистических революционно-демократических партий и групп. Это определило отрицательное отношение этих революционеров сначала к появлению в Обществе большевистской ячейки (позже она стала коммунистической фракцией), добивавшейся путем закулисного (а потом и открытого) влияния на руководство ОПК реализации своей политики, а затем к превращению Общества в придаток большевистского партийно-государственного аппарата. Следствием такой эволюции был добровольный выход многих ре­волюционеров из ОПК. Так, например, поступил Исаак Иосифович Гольдин (20), член ОПК с 1921 г. 9 марта 1924 г. он сделал следующее заявление: «Считая ниже своего достоинства находиться в Обще­стве, отдельные члены которого, занимаясь лжедоносами на своих товарищей, терпимы Обществом, я выхожу из членов Общества» (к заявлению прилагались членский билет № 70 и пригласитель­ный билет на юбилейный вечер ОПК 12 марта 1924 г. за № 4). На анкете Гольдина от 1921 г. стоит штамп президиума ЦС ОПК от 10 мая 1929 г.: «при проверке оказался подаванец». Таким образом Гольдина, не уйди он из Общества сам, не миновала бы участь Петрова-Павлова. История похожа. Прошение о замене смертной казни было подано не Гольдиным, а судебной защитой, и в то же время Гольдин был несовершеннолетним на момент суда, что оп­ределило замену казни бессрочной каторгой (21).

Член ОПК Е.Н.Хиронова писала в 1922 г.: «Несмотря на то, что все члены Общества по своей, так сказать, специальности полити­ческие работники, Общество никогда и ни при каком режиме не сможет выступить как единое политическое целое вследствие разнопартийности своих членов...» (22). Время показало, что она была неправа. Общество превращалось как раз в политическое целое под командой коммунистической фракции. Уже 1-й Всесоюзный съезд Общества, состоявшийся в марте 1924 г., ясно показал, что ОПК не является независимой от советского государства обще­ственной организацией. Съезд избрал новый совет и принял но­вый Устав. В п.7, касающийся тех, кто мог быть членом Общества, было внесено дополнение. Раньше членом Общества не мог стать человек, подававший прошение о помиловании, не мог быть адми­нистративно сосланный и не мог быть тот, чье поведение на катор­ге и в ссылке считалось негодным с точки зрения революционной этики. 12 марта к ним были добавлены «осужденные органами со­ветской власти за всякого рода выступления против нее» (23).

В № 54 органа Федерации анархо-коммунистических групп Северо-американских соединенных штатов «Волна» за июнь 1924 г. было опубликовано заявление О.И.Таратуты общему собранию ОПК. Всячески подчеркивая, что Общество создавалось на прин­ципах строгой аполитичности, для изучения истории революционного движения, чтобы поведать миру об этой истории устами носителей этого движения, Таратута заявляла, что эта историчес­кая работа, «которой - место свято», дезорганизуется привнесени­ем в стены Общества политической конъюнктуры текущего дня, с чьей бы стороны это ни делалось. Таратута протестовала против превращения Общества в отделение ВКП(б), члены которой, «вхо­дящие частью в общество, думают об объективной ценности исто­рии иначе», явочным порядком проводя «свою политику в стены аполитического общества». Стиль заявления настолько ярок, а со­держание, на мой взгляд, так емко и точно передает отношение к Обществу тех, кто не хотел идти в ногу с ЦС ОПК, что невозмож­но удержаться от цитирования этого документа:

«Я отказываюсь состоять членом общества, в стенах которого вербуются и рекомендуются члены в Р.К. П.

Я отказываюсь состоять членом общества, которое, игнорируя инакомыслящих членов своих, морально их насилуя, шлет приветствен­ные телеграммы Третьему Интернационалу.

Я отказываюсь быть в обществе, от членов которых требуют всем составом войти в МОПР.

Я отказываюсь состоять членом общества, которое исключает из своей среды (бывших политкаторжан и ссыльнопоселенцев) осуж­денных за политические убеждения существующей властью и горячо протестую против этого параграфа в уставе.

Я отказываюсь состоять членом общества, которое разделилось на господ и рабов — первые директивным, насильственным путем прово­дят свои политические, чуждые обществу, цели, вторые по мотивам, во всяком случае не революционным, глухо ропща, подчиняются им. Позор насилующим и насилуемым.

Членам общества — коммунистам хочу еще раз напомнить, что история делается не только ими, хотя они и пытаются узурпиро­вать ее, и не кончается история на них, хоть и гарцуют они на коне

победителями.

Далекой, но яркой звездой, то тускнея за тучами, то вновь появля­ясь, великая революция грядет к нам и победная придет.

Воскреснет, вновь задохшаяся в тисках партийности, идея об об­ществе политкаторжан и ссыльнопоселенцев в первоначальной сво­ей красе и жизни.

Вновь зазвенит живой могучий голос подлинной истории револю­ционного движения в прошлом. Отмечено историей будет и возник­новение и духовная смерть нашего Общества.

Печатью каинов будут отмечены коммунисты — члены обще­ства, каинов — убийц моральных, лучших товарищей своих по дви­жению и борьбе с врагами революции вчера и в борьбе за грядущее завтра.

Бывшая политкаторжанка анархистка Ольга Таратута. Целиком присоединяюсь к заявлению т. Таратуты, выхожу из Общества и прошу исключить меня из ссписка получающих пенсию. Анастасия Степанова (Галаева)» (24).

После выхода из ОПК у О.Таратуты и А.Степановой еще со­хранялись некоторое время опосредованные отношения с Об­ществом. 29 ноября 1924 г. секретарь ЦС ОПК К.И.Грюнштейн запросил Киевское отделение Общества (Степанова проживала в Киеве) — нужно ли продолжать выписывать пенсию Степано­вой, несмотря на ее заявление о выходе из Общества, и каково состояние ее здоровья. В ответе Киевского отделения от 10 де­кабря 1924 г. было сказано, что Степанова находится в последней стадии туберкулеза и, несмотря на ее заявление о выходе из Об­щества, лишение ее пенсии было бы ей смертным приговором, наоборот, пенсию надо увеличить (25). Секретариат Общества на­правил ходатайство в Наркомат соцобеспечения. 26 (по другим данным — 27) октября 1925 г. А.И.Степанова-Галаева скончалась. Общество, однако, не оставляло в покое своих бывших членов (выбывших и, как выясняется, даже умерших): в 1929 г. секрета­риат ЦС ОПК обратился запросом в архив — не была ли Степа­нова подаванцем, не давала ли откровенных показаний на след­ствии? Центрархив выяснил довольно странный факт: Степанова по алфавитам дел Главного военного судебного управления за 1906-1912 гг. «не значится» (26).

9 января 1931 г. восемь членов ОПК (в частности, А.В.Шетлих, Г.Б.Сандомирский, Е.Н.Ковальская, А.В.Якимова-Диковская, Р.Г.Майденберг-Гершкович) обратились в ЦС Общества с просьбой ходатайствовать перед Наркоматом соцобеспечения о назначении О.И.Таратуте персональной пенсии, так как она находилась в пре­клонном возрасте, была неизлечимо больна и не могла работать, при этом сама она «вследствие своего ригоризма не захочет обра­титься с этой просьбой». Обратившиеся опасались, что Таратута «захочет скорее уйти из жизни», и подтверждали ее революцион­ную деятельность (27). Последствия этого обращения, к сожалению, не отразились в документах личного дела Таратуты (28).

А.Н.Андреев, как отмечалось выше, на учредительном съезде ОПК стал кандидатом в члены Совета Общества. Позднее он, по-види­мому, стал членом Совета, так в его личном деле имеется заявле­ние от 19 ноября 1922 г. о выходе из оного. Причиной выхода Анд­реева было появление подпольной комячейки и ее интриги (29). 16 марта 1924 г. Андреев подает заявление о выходе из ОПК вооб­ще. Его мотивировка ухода из Общества в основном касается при­нятого 1-м Всесоюзным съездом ОПК (съезд начался 12 марта) дополнения к п.7 устава. В заявлении, которое по яркости стиля и пафосности не уступает заявлению О.И.Таратуты, Андреев писал:

«15 марта 1924 г. является не только для меня, но и для истории революционного движения всех стран, днем величайшего падения эти­ческой мысли, мысли, бившейся на протяжении всех эпох человече­ства в лучших умах, мысли, подкреплявшей революционеров в самые тяжелые минуты неволи, мысли, что заключение человека человеком в тюрьму есть величайшая подлость, которую необходимо искоре­нить.

Первый в мире съезд, о котором я мечтал на каторге, с одним моим товарищем, тот «кандальный» съезд, говоря и думая о котором румянец выступал на мертвых лицах наших, этот съезд, где должна была воплотиться идея чаяний всех поколений революционеров, — спроституировался.

Он плюнул в лицо тем, пнул ногой тех, кто был носителем великой идеи — освобождения человека от насилия друг над другом.

Как гнусна и подла идея: пусть живут тюрьмы! Как мерзка мысль, что статья закона есть выразительница этики и судья над ней. Это сказано и это подкреплено десятками подписей тех, кто сам пробыл тысячи лет в каторжной неволе.

Членом Общества политкаторжан не может быть тот, кто осужден судом советской юстиции, кто получил приговор на основа­нии кодекса законов СССР говорит утвержденный новый устав, а впереди есть другой пункт — карающий за нарушение каторжно-революционной этики.

Как совместить эти два исключающих одно другим положения? Ведь в каре судейской никогда не может быть этического оправда­ния. Кодекс законов не может быть мерилом этических идеалов! Закон, каков бы он ни был, это игрушка в руках судьи и законодате­ля. Речь Крыленко на последнем «показательном» процессе служит ярким к тому примером. В своем обвинительном слове Крыленко под­черкнул, что если инкриминируемая статья покажется слабой для судей, то в их распоряжении другая смертная. Такой растяжимо­стью отличались законы самодержавные, и мы никогда не допускали этой возможности для нас, для новой эпохи.

Кодекс законов, который каждый день видоизменяется... каучуко­вый... кодекс стал регулятором этики.

С меня требуют, чтобы я санкционировал право тюрем пожи­рать свои жертвы. С меня требуют, чтобы я признал от всегда изменяющегося — от своего несовершенства ~ кодекса законов со­вершенства абсолютной истины и этичности. И этот жалкий кри­терий хотят провозгласить от имени членов общества полит­каторжан; хотят как проститутку изнасиловать всех несогласных, но позорно молчащих. И это уже сделано. Да будет проклят тот, кто под статьей закона видит высшую справедливость! Пусть имена авторов такой идеи в уставе общества останутся позорными и язык их да онемеет как хвост издохшего пса.

12 марта 1917 года с меня сбили кандалы; 12 марта 1924 года на меня их вновь одели мои бывшие товарищи. Требую, чтобы мое имя было окончательно вычеркнуто из списка членов Общества» (30).

В 1920-е годы Андреев продолжал анархистскую деятельность. Так, например, в 1928 г. он выступил против «анархо-мистиков», подписав обращение «К анархистам!». В июле 1929 г. Зора Гандлевская писала о биографии своего супруга: «В мае 1929 г. т. Ан­дреев был арестован по ордеру ОГПУ и за безмотивность ареста объявил голодовку протеста. На десятый день голодовки ему был объявлен приговор, по которому он, обвиняясь в подпольной анархист­ской работе по 58/11 ст. Уголовного Кодекса, осужден к трем годам политизолятора. На семнадцатый день голодовки его выпустили на волю. Перед объявлением голодовки т. Андреев направил из Бутыр­ской тюрьмы в коллегию ОГПУ заявление, в котором резко защищал неприкосновенность жилищ политкаторжан и протестовал против расправы над анархистами. Вероятно, это был единственный мужест­венный голос среди стапятидесятимиллионного населения страны. 15 июля Андрееву объявлено новое постановление ОГПУ о высылке его, вместе с Зорой Гандлевской, в Сибирь на три года. Таков эпилог к жизни и деятельности Андрея Андреева, являющегося сторонником не мировой революции, а мирового бунта, который, по его взглядам, если хочет быть революцией, должен стать перманентным. Послед­нее он ярко изложил в статье-листовке «Откровение Неонигилиз­ма», перепечатанной в очень ограниченном числе для убежденных анар­хистов. 15(16,18?) июля 1929 г. Москва» (31).

Важным аспектом анархистского мировоззрения всегда было неприятие тюрьмы как непременного института государственной власти. Принципиальным противником тюремной системы выс­тупал П.А.Кропоткин, с лихвой испытавший всю тяжесть русских и французских казематов сам. Рассматривая тюрьму как универси­тет преступности, он отрицал эту систему и как средство подавле­ния политической оппозиции. Считая себя учеником П.А.Кропот­кина, анархист-коммунист Н.И.Махно в порядке последовательного и немедленного воплощения анархистских идеалов в жизнь взры­вал в свое время Александровскую тюрьму (в которой когда-то сам сидел) (32). Н.И.Петров-Павлов писал в автобиографии: «Катор­га и вообще тюремное заключение за политические преступления, как и за другие проступки, была и есть жестокая месть русского правительства, как и всякого иного правительства, будь оно разархиреволюционное, старающееся оградить и удержать свое привиле­гированное господствующее положение, свою неприкосновенность для своего дальнейшего существования и продления власти над людьми» (33). А.Н.Андреев мечтал о победе Анархии над Законом, чего уж говорить о существовавшей в СССР практике внесудебной рас­правы над оппозиционерами большевистского режима, о приме­нении к «врагам революции» смертной казни. 26 октября 1917 г. после провозглашения 2-м Всероссийским съездом Советов дек­ретов о мире и земле был принят декрет об отмене смертной каз­ни. И вот, Н.В.Крыленко, выступая от имени советского государ­ственного правосудия, постулирует необходимость применения смертной казни. Дважды, в 1925 и 1927 гг., группа старых револю­ционеров подавала коллективные заявления в ЦИК СССР, содер­жащие требования политической амнистии, ликвидации институ­та внесудебной расправы и смертной казни. Из числа членов Кружка народовольцев ОПК эти заявления подписывали Е.Н.Фигнер-Сажина, М.П.Шебалин, М.Ф.Фроленко, А.В.Якимова-Диковская и В.Н.Фигнер. По воспоминаниям Е.А.Таратуты, дочери (от второго брака) анархиста А.Г.Таратуты, ее отец, как и Вера Фигнер, не вхо­дил в Общество по принципиальным соображениям, считая пос­леднее сателлитом ВКП(б). Как пишет историк Я.В.Леонтьев, «В.Н.Фигнер долго отказывалась вступать в Общество, мотивируя это тем, что оно «дает одобрительную санкцию» деятельности ГПУ и высказывается в поддержку смертной казни» (34).

Взгляд большевиков — членов ОПК на этот вопрос виден из ответов старосты Общества с 1927 г. Емрославского (впоследствии идеолога сталинизма), зам. старосты С.Корочкина и секре­таря ЦС (фамилия не опубликована) на анкету еженедельного органа французских анархистов-коммунистов «Ле Либертер». Ан­кета была послана различным политическим деятелям и органи­зациям в России, в том числе в ОПК и в редакцию его журнала «Каторга и ссылка».

«Вопрос 1: Известно ли вам, что в России тайная полиция (ГПУ) имеет право административного суда, то есть без защитников, без свидетелей, не придавая гласности ни обвинения, ни приговора анар­хистов, революционных рабочих, борющихся за осуществление идей, провозглашенных Октябрьской революцией?

Ответ: Да, мы не отрицаем, что ГПУ имеет право суда, и это правильно, т.к. оно орган пролетарской диктатуры и включено в систему государства. Анархистов, борющихся за идеи Октября, у нас нет, а есть сотни бывших анархистов, которые работают в Комму­нистической партии и борются за осуществление идей Октября. ГПУ же судит злейших врагов пролетарского государства, хотя бы они и прикрывались анархистскими лозунгами <...> Врагам не мо­жет быть пощады <...>

Вопрос 2: Думаете ли вы, что это административное и тайное судилище, ускользающее от контроля рабочих, полезно для револю­ции?

Ответ: ГПУ входит в систему других советских органов и поэто­му подотчетно в последнем счете избираемым всеми трудящимися съездам советов и созданным в советском государстве органам на­родной власти.

Вопрос 3: Известно ли вам, что назначенные таким путем нака­зания являются по существу бессрочными, ибо по окончании офици­ального срока они автоматически возобновляются простым поста­новлением ГПУ?

Ответ: ГПУ призвано быть стражем советского государства. Если оно убеждено, что данное лицо опасно для государства, оно обязано это лицо изолировать <... >

Вопрос 4: Что думаете вы об этих мероприятиях, применяемых через шесть лет после окончания гражданской войны? Одобряете ли вы их? Почему? Считаете ли необходимым бороться? Каким путем?

Ответ: До тех пор пока советское государство находится под угрозой нападения, не может советская власть вложить свой меч в ножны. Пока не уничтожены классы, мы сохраняем органы государ­ственного принуждения. Наше общество [ОПК — СБ.] целиком и полностью одобряет все мероприятия советской власти, ибо они про­диктованы исключительно интересами трудящихся <...> Самый факт существования нашего Общества говорит за то, что цели, постав­ленные всеми предшествующими поколениями революционеров Рос­сии, в основном выполнены. Члены нашего Общества активно участ­вуют в советском социалистическом строительстве, занимая при этом должности от наркома до рабочего у станка, от руководителя профсоюзного движения СССР до батрака и т. д.

Несмотря на то, что в числе членов Общества более 60% являет­ся беспартийными <...> мы не только не собираемся бороться с со­ветским правительством, но и считаем своей обязанностью оказы­вать ему всемерную поддержку. Его цели — наши цели <...>

Борьба <...> приняла новые формы. Плохую услугу трудящимся оказывает тот, кто в момент напряженной классовой борьбы <...> сознательно или бессознательно подхватывает обвинения против пролетарской диктатуры, идущие из лагеря буржуазных демократов или, еще хуже, злейших реакционеров капиталистических госу­дарств» (35).

Андреев, Таратута, Степанова-Галаева принадлежали к той кате­гории анархистов — членов ОПК, которые более-менее активно продолжали в 1920-е годы отстаивать свои анархистские позиции. Другую категорию политкаторжан-анархистов можно охарактери­зовать так. Это люди, которые себя самоидентифицировали как анархисты в анкетах ОПК, но активно свои анархические взгля­дов не проявляли. К этой группе можно отнести Ивана Дмитри­евича Абламского, Константина Николаевича Медынцева, Нину Федоровну Скрыпник, Давида Григорьевича Скитальца-Едиткина.

Анархо-синдикалист Иван Дмитриевич Абламский (36) после фев­раля 1917 г. работал во владивостокской группе анархо-синдика­листов в вагоносборочных мастерских, после Октября — там же, был членом Владивостокского Совета рабочих и крестьянских депутатов, партизанил. В ноябре 1921 г. в Благовещенске был арес­тован без предъявления обвинения Амурским отделом ГПУ за анархические убеждения и выслан в Читу, потом попал в Москву, где 12 августа 1922 г. был освобожден. В анкете ОПК 1924 г. Абламский назвал себя анархистом-коммунистом до 1917 г. и анархо-синдикалистом после, в другой анкете, более поздней — анархо-синдикалистом и до и после 1917 г., в 1932 г. в анкетных данных Абламский в графе «партийность в настоящее время» написал — «беспартийный» (37). Оргкомиссия Общества первоначально отказа­ла ему в приеме в ОПК как не отбывавшему каторгу, однако 10 марта 1924 г., после повторной подачи заявления, он был при­нят. Почему Абламский не был исключен из ОПК как осужден­ный органами соввласти, неясно: видимо, сказалась его лояльность к советскому режиму и к политике Общества (38).

Константин Николаевич Медынцев в Обществе относился к так называемым старикам (39). После революции 1917 г. работал в рабо­чей кооперации старшим инструктором, состоял в анархистских организациях. 24 декабря 1919 г. принимал участие в организован­ном Московским союзом анархистов совещании видных старых анархистов. В краткой автобиографии он написал, что до 1890 г. был стихийным анархистом, а после 1890 г. - сознательным, в ан­кете ОПК за 1924 г. также назвал себя анархистом, но вне органи­заций, «ибо таковые не существуют с 1921 года» (40). На момент вступ­ления в Общество, в 1924 г., ему было шестьдесят девять лет. Его утвердили членом ОПК условно, так как он подвергался ссылке в административном порядке (41).

Нина Федоровна Скрыпник в анкете 1924 г. указывала, что до 1917 г. работала с эсерами-максималистами, но всегда по убежде­ниям была анархо-индивидуалисткой (42). Ее имя фигурирует во всех трех биографических справочниках ОПК.

Анархист Давид Григорьевич Скиталец-Едиткин (43) в анкете Об­щества за 1924 г. написал, что «до 1912 г. был членом ПСР, а после стал антигосударственником, на момент заполнения анкеты по убеждениям - анархист, что трижды им подчеркнуто (44). 11 июля 1930 г., находясь в Алма-Ате, Скиталец пишет следующее заявле­ние: «Ставлю в известность Об. быв. политкаторжан и ее. поселен­цев, что я считаю себя порвавшим с обществом всякие отношения, о чем прошу одновременно поместить на страницах печати обще­ства об моем выходе из общества» (45). 18 ноября 1930 г. оргкомиссия ОПК исключила Скитальца из рядов Общества. Неясна причина ухода Скитальца из Общества и неясно также, с чьей стороны было больше инициативы по разрыву отношений, так как в деле имеют­ся многочисленные запросы Общества в архивы, в ОГПУ и даже в алма-атинский угрозыск: не был ли Скиталец подаванцем, не пре­давал ли товарищей, не был ли уголовным, не проживал ли в Алма-Ате в качестве ссыльного?

К еще одной категории анархистов — членов ОПК можно отне­сти бывших анархистов, перешедших в ВКП(б) (меньшинство) или ставших беспартийными (большинство). Такими были Б.Г.Жда­нов, Г.В.Винницкий, И.М.Гейцман, так называемые советские анар­хисты, работавшие в советских государственных учреждениях, как и упомянутые уже П.П.Маслов (46) и Д.И.Новомирский (47), а также Г.Б.Сандомирский.

Борис Глебович Жданов (48) в 1917 г. был председателем Комиссии по ликвидации Нерчинской каторги, в 1918 г., еще в качестве анар­хиста, — председателем Читинского Совета, позже стал членом ВКП(б).

Гдаль Вульфович Винницкий (49) до 1921 г. был активистом Иркут­ской федерации анархистов и членом Всероссийской федерации анархистов-коммунистов, затем стал кандидатом в члены ВКП(б). Илья Моисеевич Гейцман (50) до Октябрьской революции стоял на платформе анархо-коммунизма. В августе 1917 г. он на соб­ственные средства издал «Манифест анархистов-коммунистов», определивший стратегию и тактику движения по широкому ком­плексу вопросов. Вскоре стал одним из лидеров российского анар­хо-синдикализма. После Октябрьской революции активно сотруд­ничал с большевиками, от анархистов, эмигрировавших из России, получил кличку «анархо-большевик». В качестве анархиста был комиссаром иностранных дел Центросибири. В сентябре 1923 г. вступил в ВКП(б). Гейцман был одним из первых членов ОПК.

Герман Борисович Сандомирский (51) к событиям Октябрьской революции отнесся положительно, открыто выступил в поддерж­ку советской власти, осуждал тактику «захватов» и «эксов» со сторо­ны анархистов, призывал их выступать единым фронтом с боль­шевиками как с единственно подлинными революционерами. С начала 1920-х годов служил в Наркомате по иностранным де­лам, был участником Генуэзской конференции, руководил бюро прессы посольства СССР в Польше. В 1924 г., после смерти Лени­на, Сандомирский выступил в печати с отречением от анархизма. Тем не менее в 1923—1926 гг. оставался членом анархистской сек­ции Музея П.А.Кропоткина в Москве, а 10 мая 1925 г. даже подпи­сал публичное заявление членов секции о выходе из состава со­трудников музея в знак протеста против действий руководства (В.Н.Фигнер, С.Г.Кропоткиной и других), запрещавшего пропа­ганду анархистских идей в стенах музея. Одним из источников существования Сандомирского в 1920—30-е гг. была литературно-издательская деятельность: некоторое время он заведовал литера­турно-художественным отделом Госиздата, входил в редакцию журнала «Каторга и ссылка», писал многочисленные труды по ис­тории российского освободительного движения, анархизма, исто­рии фашизма в Италии. В 1934 г. Сандомирский был арестован, заключен в лагерь, затем отправлен в ссылку в Енисейск. На засе­дании партгруппы президиума ЦС ОПК 2 января 1935 г. он вместе с Д. И.Новомирским был исключен из Общества как арестован­ный органами советской власти (52).

Чтобы представить себе положение анархистов (бывших или считающих себя таковыми) в политической палитре ОПК, обра­тимся к статистике. До 1924 г. статистика ОПК велась нерегулярно, но после того как Общество стало всесоюзным, организационная работа вышла на новый уровень и соответственно статистика ста­ла более регулярной и полной. Известно, что к 1 декабря 1922 г. в Обществе состояло 272 человека. Из них до 1917 г. к РСДРП(б) принадлежали 62, к РСДРП(м) — 57, к ПСР — 56, к анархистам — 27 (далее по убывающей) (53). На 1 октября 1925 г. число утвержден­ных членов Общества — 1620 (1398 мужчин и 222 женщины). Из них до 1917 г. эсерами были 30%, членами РСДРП(б) (вместе с латышскими социал-демократами) — 24%, членами РСДРП(м) — 15%, анархистами - 10% (54). Как видим, палитра дореволюционной партийности по сравнению с 1922 г. изменилась. Первое место по численности занимают бывшие члены ПСР, затем - большевики, меньшевики и анархисты, и такое положение неизменно сохрани­лось вплоть до ликвидации Общества, хотя общее число членов ОПК неуклонно росло. Так, например, по данным на 26 декабря 1925 г., за принадлежность к каким-либо партиям до 1917 г. были осуждены 73% членов ОПК. Из них за принадлежность к ПСР -24%, к РСДРП(б) - 19%, к РСДРП(м) - 10%; к анархистам - 9% (далее по убывающей) (55). К 1 января 1927 г. в Обществе состояло 2208 человек (56), из них по партийной принадлежности до 1917 г. самой массовой группой были опять-таки бывшие эсеры (629 чело­век), затем - члены РСДРП(б) (494 человека), РСДРП(м) (318 чело­век) и анархисты (206 человек, отдельно упоминаются «бакунис­ты-бунтари» М.П. Сажин и Э.И. Студзинский) (57). На 1 января 1928 г. общее число членов Общества - 2381, из них бывших членов ПСР -726 (30,4%), членов РСДРП(б) - 564 (23,6%), членов РСДРП(м) -362 (15,1%), анархистов - 221 (9,3%) (далее по убывающей). На 1 января 1931 г. общее число членов ОПК — 2759, из них бывших чле­нов ПСР - 827 (30%), членов РСДРП(б) - 673 (24,4%), членов РСДРП(м) - 426 (15,4%), анархистов - 236 (8,7%) (далее по убы­вающей) (58).

Иначе обстоит дело с «настоящей партийностью» членов Об­щества. На 1 декабря 1922 г. ОПК состояло, согласно анкетным данным, на 50,3% из коммунистов (РКП(б), Еврейская коммунис­тическая партия, коммунистический Бунд), на 25% из эсеров, на 25% из беспартийных, на 4,8% из анархистов и на 4,8% из мень­шевиков (59). По партийности на 26 декабря 1925 г. в ОПК числилось: 54% беспартийных, 38% членов РКП(б) с кандидатами и 1% «про­чих» (эсеры-максималисты, грузинские эсеры, беспартийные со­циалисты), среди которых числились 9 анархистов-коммунистов (60). По партийности на 1 января 1927 г.: 54% беспартийных, 37% чле­нов ВКП(б) с кандидатами, 0,9% «прочих» (анархистов-коммуни­стов и эсеров-максималистов) (61). Естественно, что в дальнейшем эти «1%» и «0,9%» «прочих» свелись к нулю. На 1 января 1928 г. ОПК состояло на 58,5% из беспартийных и на 38,8% из членов ВКП(б) с кандидатами (62). На 1 января 1931 г. - на 56,6% из беспар­тийных и на 40,8% из членов ВКП(б) с кандидатами (63).

Надо заметить, что статистику дореволюционной партийности по трем биографическим справочникам ОПК (1927, 1929 и 1934 гг. издания) еще можно проверить, но проверять статистику после­революционной партийности по справочникам невозможно, так как даже те политкаторжане, которые в анкетах Общества иденти­фицировали себя как «анархисты», в биографических справочни­ках именуются «беспартийными». Откуда статистики Общества брали такие цифры, как 9 анархо-коммунистов — членов Обще­ства в данных на декабрь 1925 г. или 1,45% анархистов в числе участников 2-го Всесоюзного съезда ОПК, неясно.

Основной процесс партийной трансформации после 1917г. среди членов Общества шел по линии превращения бывших предста­вителей различных партийных группировок в беспартийных. «Мы в данном случае имеем дело, - писал Влиленский-Сибиряков в 1927 г., — в значительной степени с проявлением политической активности тех элементов, которые не пожелали оторваться от по­литической жизни и этим обусловили перемену своей партийно­сти» (64). Но какая же легальная политическая активность могла быть у членов Общества в 1927 г., если они не были членами или кан­дидатами в члены ВКП(б), а открыто позиционировали себя, скажем, как упомянутые «прочие» анархисты или эсеры-максималис­ты? Политическую активность проявляла коммунистическая фрак­ция Общества, и для того чтобы проводить политику правящей партии в стенах Общества у нее были все условия. Если рассмот­реть статистику 2-го Всесоюзного съезда ОПК (26—29 декабря 1925 г.), то становится очевидным следующий факт: несмотря на то, что среди членов Общества преобладали беспартийные, на съезде численно преобладали большевики — 61,65% из 206 участников съезда (35,9% беспартийных, 1,45% анархистов и 1% эсеров) (65).

Тенденция подчинить ОПК воле ВКП(б) усиливалась год от года. На 2-м Всесоюзном съезде произошло официальное при­знание факта зависимости всего Общества от его коммунисти­ческой фракции. В прениях по докладам (28 декабря 1925 г.) А.С.Пигит (66) сделала заявление от имени группы беспартийных, что они не возражают против руководства коммунистической партии делами Общества и признают его. В.Д.Виленский-Сибиряков (67) в заключительном слове по докладу ЦС Общества зая­вил: «Товарищ Стар (68) говорила: нас много, нас 58% (69). Не следует подчеркивать «мы» и «вы». Мы все - члены одного общества... Конечно, фракция коммунистов есть, и с этим нужно раз навсег­да примириться товарищам беспартийным. И если, судя по заяв­лению группы беспартийных, они согласны признать руковод­ство коммунистической фракции, то это хорошо <...> У нас существует ответственность всего общества в целом, которая осу­ществляется формально нашим ЦС и его президиумом. И здесь немалую роль играет то партийное руководство, которое здесь как будто бы всеми признается» (70). 29 декабря 1925 г. на заклю­чительном заседании съезда группа беспартийных членов Общества (бывшие эсеры, эсеры-максималисты, меньшевики и анархисты) расписалась в своей лояльности политике коммунистической фракции и ВКП(б). А.А.Биценко (71) огласила письмо от этой груп­пы, где говорилось: «Осознав политическую несостоятельность тех партий, к которым мы принадлежали, мы являемся не только ак­тивными сторонниками советской власти, но и разделяем полити­ку Коммунистической партии. Товарищей по каторге и ссылке зо­вем присоединиться к нам» (72). Среди двадцати четырех человек, подписавших обращение (к которым присоединились еще шес­теро после съезда), пятеро ранее были анархистами-коммунистами: М.И.Вовк-Бессалько, И.Ф.Зильберблат, Р.Г.Майденберг-Гершкович, П.Ф.Метер-Вяткина и А.Х.Тиавайс-Шепшелевич. ЦС Общества поручил разослать копию этой декларации во все отделения и группы ОПК, чтобы дать возможность желающим беспартийным ее подписать (73).

В заключение остановимся на участии Кружка народовольцев ОПК в деятельности Всероссийского общественного комитета по увековечению памяти П.А.Кропоткина и работе Музея Кропот­кина. Кружок народовольцев действовал в ОПК с ноября 1925 г., собираясь еженедельно в клубе Общества. Он составился из ста­рых революционеров, начавших революционную работу в конце XIX - начале XX в., до появления в России массовых политичес­ких партий (в Обществе, как уже говорилось, было двадцать пять так называемых стариков). Ядро Кружка составляли москвичи, но были и иногородние члены. Наиболее видную роль в Кружке иг­рали такие известные революционеры, как А.В.Якимова-Диковская (председатель его президиума), М.Ф.Фроленко, И.И.Попов, Н.И.Ракитников и В.В.Леонович-Ангарский. Все они имели не­посредственное отношение и к деятельности Кропоткинского комитета. В орбиту историко-революционной работы Кружка на­родовольцев сразу же по его возникновении попал Музей Кро­поткина (74). Начиная с 1924 г. в его стенах выступали с лекциями и докладами по истории революционного движения М.П. Сажин, М.Ю.Ашенбреннер, В.В.Леонович-Ангарский и другие члены Кружка. Первым заведующим Музея стал бывший узник Шлиссельбургской крепости народоволец М.П. Шебалин (1857-1937). Он же возглавлял организованную при Музее книжную экспеди­цию. В то же время Шебалин деятельно работал в ОПК - был членом его Центрального совета, президиума, председателем Ветеранской комиссии и заместителем председателя президиума Кружка народовольцев. После гибели П.А.Пальчинского, ареста и ссылки А.А.Борового он стал заместителем председателя Испол­нительного бюро Кропоткинского комитета. Преемником Шеба­лина на посту директора Музея Кропоткина стал бывший наро­доволец профессор А.Н.Макаревский (1863-?). «Самым тесным образом с Кропоткинским комитетом был связан целый ряд других участников Кружка народовольцев. Член Исполнительно­го бюро Кропоткинского комитета Е.П.Ростковский, ведавший финансами Комитета, одновременно являлся казначеем Кружка народовольцев. Председателем ревизионной комиссии Кропоткин­ского комитета одно время являлся бывший правый эсер-«воленародовец» И.А.Сигов. Заметную роль в Комитете играли В.И.Дмит­риева, М.О.Шебалина, А.В.Якимова-Диковская, И.И.Попов, Н.И.Ракитников, И.А.Прозоровский. Все перечисленные люди принима­ли участие и в Кружке народовольцев» (75).

По мнению Я.В.Леонтьева, после того как по указу Сталина ОПК в 1935 г. было ликвидировано, «во второй половине 1930-х гг. Кропоткинский комитет стал последней и единственной отдуши­ной для старых революционеров» (76).

(1) Историко-революционный бюллетень: Ежемесячный сборник. 1922. № 1. С.33.

(2) П.П.Маслов (1890—1937) с 1906 по 1910 гг., будучи анархистом-коммунистом, вел революционную работу в Москве. В октябре 1911 г. приговорен к 4 годам каторги. Провел 6 лет в тюрьме и 2 года в ссылке. Известно, что летом 1918 г. Н.И.Махно, находясь в Москве, гостил у Маслова, заведовавшего в то время До­мом профсоюзов. Оба они были в одно время узниками Бутырки, и Маслов очень гостеприимно отнесся к неожиданному появлению бывшего сотюремника. Во время их бесед будущий «батько» сетовал, что нечеткая идеологическая позиция Масло­ва, его увлечение индивидуализмом делают сложным общение последнего с быв­шими товарищами - анархистами-коммунистами. (См.: Махно Н.И. Воспомина­ния. М.: Республика, 1992. С. 163). К 1919 г. Маслов отошел от позиций анархизма, хотя членом большевистской партии не стал.

Д.И.Кирилловский-Новомирский (1882 — после 1934 г.) вел революционную работу с 1898 г. В 1901 — 1905 гг. работал в Одесской и Уманьской организациях РСДРП. В 1905—1906 гг. организовал в Одессе Южно-русскую группу анархо-син­дикалистов «Новый мир», издавал газету «Вольный рабочий». В 1907 г. в Одессе был арестован. Провел 8,5 лет в тюрьме (как и Маслов, и Махно, был некоторое время узником Бутырской тюрьмы) и 1,5 года в ссылке. В 1915 г. бежал в Америку. Организовал там анархо-синдикалистскую группу, издавал газету «Новый мир». В 1917 г. вернулся в Россию. В 1918—1920 гг. сотрудничал с анархистским изда­тельством «Голос труда» в Петрограде и Москве. 19 мая 1920 г. объявил в «Откры­том письме к анархистам», опубликованном в газете «Правда», о своем вступле­нии в РКП(б), однако во всех трех биографических справочниках ОПК Новомирский назван беспартийным.

(3) Десять лет, 1921 — 1931: Сборник статей и воспоминаний к десятилетнему юби­лею Общества политкаторжан. М., 1931. С.20.

(4) Там же. С.25.

(5) Там же. С.28.

(6) Историко-революционный бюллетень Общества политкаторжан и ссыльно­поселенцев. 1922. № 1. С.36.

(7) После 3 декабря 1922 г. состав Совета расширился до 27 человек, ни Петров-Павлов, ни Андреев в него уже не вошли. См.: Каторга и ссылка: Историко-рево­люционный вестник. № 5. М., 1923. С.273.

(8) Х.З.Гуревич (1890 или 1889 - ?) с 1905 по 1907 г. был эсером-максималистом, с 1907 г. — анархист-коммунист. В заключении провел 10 лет. (См.: ГАРФ. Ф. 533. Оп. З. Д.772.)

(9) 15 марта 1928 г. Гуревич просил Общество пересмотреть решение, но отказ остался в силе.

(10) Н.И. Петров-Павлов (1881-1932) в конце 1901 г. вступил в военную органи­зацию ПСР в Кронштадте, откуда бежал в Петербург, работал в организации ПСР до 1905 г., когда был арестован в Кронштадте. В 1906 г. приговорен за вооруженное восстание в Бобруйске к смертной казни, замененной 15 годами каторги. В 1910 г. бежал в Японию. В 1916 г. был выдан России.

(11) В личном деле Павлова фигурирует Анна Алексеевна Петрова-Павлова (ви­димо, его первая жена). До 1906 г. она была в рядах социал-демократов, потом стала анархисткой. После революции 1917 г. работала экспедитором в анархо-синдикалистском издательстве «Голос труда» в Петрограде и в Москве. 14 сентяб­ря 1923 г. подала заявление с просьбой принять ее в члены ОПК, однако 15 апреля 1924 г. ей было отказано, несмотря на ее участие в революционной работе — по­мощь политзаключенным, участие в организации побега восьми политзаключен­ных из Бобруйской крепости и побега двух человек с «Амурской колесухи». Види­мо, ее малый тюремный стаж (2 года) не был достаточным основанием для принятия в ОПК, а может быть, сыграло роль и то, что в 1921 г. она две недели провела в застенках ГПУ.

(12) ЦГАМО. Ф.66. Оп.1. Д.590. Л.2-2об.

13) ГАРФ. Ф.533. Оп. Д.2281.

(14) О дальнейшей судьбе Павлова известно, что в 1931 г. он был директором совхоза в Темрюке, умер 29 июля 1932 г.

(15) А.Н.Андреев (Чернов) (1882-1962) в 1902-1905 гг. работал в Киевской и Иваново-Вознесенской организациях РСДРП. В 1906—1907 гг. в Севастополе и Петербурге состоял в организации эсеров. В 1907—1908 гг. был членом Севасто­польской боевой дружины организации «Свобода внутри нас». За совокупность революционных подвигов (побег из тюрьмы, вооруженное сопротивление при аресте и др.) был осужден на смертную казнь, которую заменили бессрочной каторгой. В общей сложности до амнистии в феврале 1917 г. провел в заключе­нии 10 лет.

(16) ГАРФ. Ф.533. Оп. Д.80. Л.1, 1об.

(17) О.И.Таратута (урожденная Рувинская) (1876-1938) была первой супругой русского анархиста А.Г.Таратуты (впоследствии вторично вышла замуж). В рево­люционном движении участвовала с 1897 г., сначала в Одессе в Южно-русской группе РСДРП, потом как анархистка в разных городах Юга России. Принимала участие в целом ряде террористических актов. 1 ноября 1906 г. была осуждена на 17 лет каторги. В декабре 1909 г. осуждена в дополнение к имевшемуся сроку еще к 4 годам за побег из одесской тюрьмы и за принадлежность к «Боевой интер­национальной группе анархистов-коммунистов». В общей сложности до амнис­тии 1 марта 1917 г. провела в заключении около 14 лет.

(18) ГАРФ. Ф.533. Оп. Д.2904. Л. 1, 1об.

(19) А.И.Степанова-Галаева (1885-1925) с 1904 г. вела революционную работу в екатеринославской группе анархистов-коммунистов, была арестована в Екатеринославе в 1908 г. и в 1911 г. осуждена на 4 года каторги. Провела в тюрьме 7 лет. Находилась в ссылке в Иркутской губернии до освобождения в феврале 1917 г.

(20) И.И.Гольдин (Исор Еселев) (1887 - ?) в 1905 г. посещал кружки анархистов, участвовал в вооруженном восстании рабочих депо, в еврейской самообороне. В 1906 г. в Никополе организовал смешанную группу анархо-синдикалистов и анархо-коммунистов. В 1907 г. работал в екатеринославской группе анархистов-коммунистов, в том же году арестован и осужден на смертную казнь, которая была заменена бессрочной каторгой. В тюрьме провел 9 лет и 7 месяцев.

(21) Интересно заметить, что Н.И.Махно на момент суда был по документам не­совершеннолетним, что позволило смертную казнь заменить каторгой, и проше­ние о помиловании также подавал не он сам, а его мать, так что, будь Махно членом Общества, его тоже исключили бы как подаванца.

(22) Историко-революционный вестник. 1922. № 1(4). С. 82.

(23) Следствием этого решения была перерегистрация членов Общества, прово­дившаяся с 21 октября 1924 г. по I августа 1925 г. Через нее прошли 2411 человек, 341 из них был исключен, 450 - выбыли.

(24) Анархисты. Документы и материалы. Т.2. М., 1999. С. 469-470.

(25) ГАРФ. Ф.533. Оп. Д.2832. Л.8-8об.

(26) ГАРФ. Ф.533. Оп. Д.2832. Л.16.

(27) ГАРФ. Ф.533. Оп.З. Д.2904. J1.I1.

(28) Последние годы О.И.Таратута жила в Москве, в Останкино, работала свер­ловщицей в артели «Цветмет» и активного участия в общественно-политической жизни не принимала. 27 ноября 1937 г. она была арестована и 8 февраля 1938 г. приговорена ВКВС СССР по обвинению в контрреволюционной деятельности к расстрелу, в этот же день расстреляна. Реабилитирована 2 сентября 1958 г. См.: Расстрельные списки. Москва, 1937-1941. «Коммунарка», Бутово. М., 2000.

(29) ГАРФ. Ф.533. Оп. Д.80. Л.5-6.

(30) ГАРФ. Ф.533. Оп. Д.80. Л.2.

(31) ГАРФ. Ф.533. Оп. Д.80. Л.25-25об. До 1956 г. А.Андреев находился в тюрьмах и лагерях. Скончался в Москве 22 марта 1962 г.

(32) В связи с Н.И.Махно можно упомянуть его сокамерника, учителя и до поры до времени верного соратника Петра Андреевича Аршинова. Долгие годы после поражения махновщины он жил в эмиграции, активно продолжая вести анархи­ческую работу, но в 1930-х годах вернулся в СССР, официально признав правоту большевистской идеологии. Как бывший каторжник с немалым стажем П.Аршинов хотел вступить в ряды ОПК, однако оргкомиссия ЦС Общества 21 апреля 1935 г. постановила: «Отказать в приеме как участнику Махновского движения». См.: ГАРФ. Ф.533. Оп. Д. 124. Л. 1. (Сообщил Я.В.Леонтьев.)

(33) ГАРФ. Ф.533. Оп. Д.2281.Л.85-131.

(34) Леонтьев Я.В. Кропоткинский комитет и кружок народовольцев: К истории взаимоотношений // Труды Международной научной конференции, посвящен­ной 150-летию со дня рождения П.А.Кропоткина. Вып.2. М., 1997. С. 58. Впрочем, впоследствии В.Н.Фигнер стала членом Общества (ее биографические данные есть в справочнике ОПК 1934 г.),

(35) Ярославский по традиции обвиняет анархистов в том, что их политическая позиция отнюдь не самостоятельна, но есть порождение и поддержка буржуазной идеологии. См.: Каторга и ссылка. 1927. № 7(36). С. 234-236.

(36) И.Д.Абламский (1886 - 1938) революционную работу вел с 1905 г. в Харбине как рядовой член организации профсоюза печатников. С 1906 по 1907 г. состоял в тамбовско-киевской группе анархистов-коммунистов. Арестован в Киеве в 1907 г. и сослан в Амурскую область. В 1908 г. работал в харбинской группе анархистов-коммунистов. Арестован в Харбине в марте 1909 г., приговорен к 9 годам каторги, бежал после объявления приговора по дороге из суда. В тюрьме провел 1 год и 5 месяцев. В 1910-1912 гг. жил на Дальнем Востоке, революционную работу вел непостоянно и индивидуально, вне всяких групп и партий, в 1912 г. эмигрировал в Австралию. С 1912 по 1917 г. активно участвовал в местном профсоюзном рабочем движении в Мельбурне, состоял членом Общества помощи русской каторге и ссылке, Союза русских эмигрантов и «Индустриальных рабочих мира». Вернулся в Россию в 1917 г.

(37) ГАРФ. Ф.533. Оп.2. Д.2. Л.40.

(38) В 1924 г. Абламский был заведующим издательской секцией Профинтерна. В 1930-е годы жил в Москве и работал художником в артели «Химкраска» и художником-оформителем в музее «Каторга и ссылка». 21 (по другим дан­ным - 16) февраля 1938 г. был арестован, а 27 февраля того же года Тройкой при УНКВД по Московской области по обвинению в принадлежности к неле­гальной контрреволюционной эсеровской организации приговорен к высшей мере наказания, расстрелян 7 марта (по другим данным - 11 апреля 1938 г.) на Бутовском полигоне.

(39) К.Н.Медынцев (1855-1933) революционную работу вел с 1884 г., участвовал в «хождении в народ», был народным учителем, состоял в «Народной воле», затем в анархических кружках. Подвергался аресту в 1885 г. в Московской губернии, в 1892 г. в Петербурге, в 1902 г. в Харькове, в 1912 г. в Москве, в 1914 г. в Харькове, был административно выслан на 3 года в Вологодскую губернию, на 5 лет в Восточную Сибирь, в Саратов. В ссылке провел около 9 лет.

(40) ГАРФ. Ф. 533. Оп. 3. Д. 1912. Л. 1.

(41) В 1920-х годах Медынцев работал в Центросоюзе. В 1930 г., одинокий старый человек, он был помешен пожизненно в Дом ветеранов революции имльича на Шаболовке.

(42) Н.Ф.Скрыпник (Зороастрова-Сиверова) (1886 - ?) революционную работу вела с 1905 г. в петербургской организации ПСР. В 1906 г. перешла в союз эсеров-максималистов. Была арестована в Киеве в 1907 г., осуждена в Петербурге в 1908 г. на ссылку. Из ссылки бежала в 1909 г. в Париж, где жила до 1911 г. По возвращении из эмиграции была арестована в Александрии Таврической губернии, 6 июня 1912 г. в Одессе осуждена за побег с поселения на 3 года каторжных работ. В 1914 г. вышла на поселение в Якутскую область. Провела 4 года в тюрьмах и 3 года в ссылке.

(43) Д.Г.Скиталец-Едиткин (Давид Хаимов) (1892 или 1893 - ?), будучи эсером, вел революционную работу в 1904-1909 гг. в Тифлисе, Баку, Батуме. Подвергся аресту в 1909 г. в Баку, осужден там же в 1910 г. на ссылку в Иркутскую губернию, откуда в августе 1911 г. бежал в Одессу, а затем эмигрировал в Турцию. Жил в Константинополе, организовал «Союз черноморских моряков», имевший свой пе­чатный орган «Моряк», был одним из деятельных участников союза; организовал транспортировку нелегальной литературы в Россию. Для организации союза мо­ряков в России переехал на Кавказ, где был арестован в 1912 г. и осужден в 1914 г. на 10,5 лет каторги. До 1917 г. в тюрьме провел 6 лет, в ссылке - больше года.

(44) ГАРФ. Ф.533. Оп. Д.2727. Л. 1.

(45) Там же. Л.12.

(46) Последние годы жизни П.П.Маслов был контролером артели «Цветмет» в Москве. 2 октября 1936 г. он был арестован, 29 мая 1937 г. приговорен ВКВС по обвинению в участии в контрреволюционной организации к расстрелу, в тот же день расстрелян. См.: Расстрельные списки. Вып. 1. Донское кладбище, 1934—1940. М, 1993. С. 145.

(47) В 1934 г. был арестован, приговорен к 10 годам лагерей. Дальнейшая судьба неизвестна. На заседании партгруппы президиума НС ОПК 2 января 1935 г. Ново-мирский был назван среди арестованных на текущий момент членов Общества (кроме него еще — Г.Б.Сандомирский, Жуков, И.Ф.Дембский; последние два вме­сте с расстрелянным к этому времени Васильевым были уже исключены). Чтобы показать всем членам ОПК, что оно не берет под защиту тех. кого арестовывает советская власть, президиум ЦС исключил Новомирского из Общества.

(48) Б.Г.Жданов (Калинин Василий Дмитриевич) (1888 - ?) в 1904-1905 гг. ра­ботал в организации РСДРП на Людиновском заводе Калужской губернии, в де­кабре 1905 г. участвовал в вооруженном восстании там же. В 1906-1907 гг., будучи членом боевой дружины организации эсеров-максималистов, вел революцион­ную работу в Великих Луках, Москве и Брянске. Был арестован в 1907 г. в Брянске, но вскоре освобожден и выслан в Жиздру. В 1908 г. от преследований охранки уехал на Дальний Восток. В 1908-1909 гг. работал в Харбине, Владивостоке и Бла­говещенске в организации анархистов-коммунистов. Был арестован в Благове­щенске в 1909 г. и в 1910 г. осужден на 12 лет каторги. В заключении провел 8,5 лет.

(49) Г.В.Винницкий (1886 - ?) с 1903 по 1905 г. выполнял техническую работу в Николаевской организации РСДРП. В 1906 г. перешел к анархистам-коммунис­там, работал в их Николаевской и Одесской организациях. В 1906 г. был арестован в Николаеве и в 1907 г. приговорен к 4 годам каторги. С поселения в Иркутской губернии в 1911 г. бежал в Польшу. В 1912 г. Иркутским окружным судом пригово­рен за побег с поселения к 3 годам каторги, которую отбывал до 1914 г.; последо­вавшую ссылку отбывал до 1917 г. В тюрьме провел 6,5 лет, в ссылке 3.5 года.

(50) И.М.Гейцман (1879 - после 1934) в 1897 г. участвовал в забастовке столяров в Двинске, за что был арестован. После освобождения работал в Бунде в Двинске, Вильно и других городах Западного края. В 1901 г. бежал с военной службы, эмиг­рировал в Англию. В 1905 г. при переходе русской границы был арестован, отправ­лен в полк, откуда снова бежал и перешел на нелегальное положение. Вступил в союз анархистов-коммунистов и вел работу в Ковно и Вильно. Подвергался арес­ту в 1905 г. в Нежине и в 1906 г. в Вильно. В январе 1907 г. арестован и сослан в Сургут на 2 года; из ссылки в июле 1907 г. бежал, поселился в Вильно и вел революционную работу до ареста в декабре 1907 г. В ноябре 1909 г. осужден Виленской судебной палатой на 4 года каторги. На поселение вышел в 1913 г. Под­вергался аресту в Иркутске в 1914 г. за организацию съезда анархистов; под след­ствием просидел в Иркутской тюрьме до 1917 г. В тюрьме провел 5 лет и 1 месяц, в ссылке 6,5 лет.

(51) Г.Б.Сандомирский (1882—1938) начал революционную работу в Женеве, где, будучи студентом, близко сошелся с анархистами-бакунистами, работал в группе «Вольная воля» до 1904 г. Вернулся в Россию и работал в Киеве и Одессе в группе анархистов-коммунистов. Был арестован 3 июня 1906 г. в Одессе, сослан в Нарымский край, откуда бежал в том же году в Париж. Через шесть месяцев переехал в Финляндию, где организовал издание журнала «Анархист». Осенью 1907 г. пере­ехал в Киев, в декабре был арестован. В феврале 1909 г. осужден в Киеве на 8 лет каторги, которую отбывал до февраля 1916 г., когда вышел на поселение. На посе­лении в Черемховской волости Иркутской губернии служил в кооперации и со­трудничал в журнале «Анархист». В тюрьме провел 10 лет, в ссылке 1 год.

(52) 10 января 1937 г. Сандомирский был арестован в лагере и 31 марта 1938 г. приговорен к расстрелу.

(53) См.: П.<игит А.С.?>. Статистические данные о составе Общества б. политка­торжан и ссыльнопоселенцев // Каторга и ссылка: Историко-революционный вестник. 1923. №5. С. 266.

(54) Виленский-Сибиряков В. Политкаторжане: Каторга и ссылка в русской ре­волюции. М., 1925. С. 31.

(55) Из жизни и деятельности ОПК. Приложение для членов Общества к № 7 журнала «Каторга и ссылка». С. 17-18.

(56) По другим данным — 2124. См.: Пигит А. Общество политкаторжан в цифрах //Десять лет. 1921 — 1931... С. 129. Этот, а также некоторые другие факты говорят о том, что абсолютно доверять статистическим данным ОПК нельзя.

(57) В.Виленский-Сибиряков. Актив русского революционного движения эпохи борьбы с самодержавием // Участники русского рев. движения эпохи борьбы с царизмом: Биографический справочник членов Общества. М, 1927. С. 5.

Сажин Михаил Петрович (Арман Росс) (1845-1934) революционную работу начал в 1863 г. в Петербурге в студенческой организации. В декабре 1867 г. был выслан в Вологодскую губернию, через полтора года бежал в Америку. В мае 1870 г. переехал в Европу. С осени 1870 г. вел пропаганду среди студентов в Цюрихе, основал кружок и библиотеку. В октябре 1870 г. принял участие в организованном Бакуниным восстании в Лионе. Активно участвовал в Парижской коммуне 1871 г. Член Юрской федерации 1 Интернационала, бакунинского Международного аль­янса социалистической демократии. В 1875 г. участвовал в Герцеговинском восстании. В 1876 г. при переходе российской границы был арестован и заключен в Петропавловскую крепость, осужден в 1878 г. на 5 лет каторжных работ. В 1882 г. вышел на поселение в Иркутскую губернию, в 1900 г. поселился в Риге. В револю­ционном движении 1905 г. принимал участие в Нижнем Новгороде. С 1906 по 1916 г. жил в Петербурге. В совокупности в тюрьме провел 6,5 лет, в ссылке 14 лет. Был беспартийным членом ОПК, пенсионером.

Студзинский Эдмунд Иванович (1853—1932) с 1873 г. принадлежал к группе «бунтарей-бакунинцев» и вел революционную пропаганду в студенческих круж­ках в Киеве и в Одессе. Был арестован в 1877 г. и в 1878 г. осужден на 4 года каторги. На поселение вышел в 1883 г. в Якутскую область. Революцию 1905 г. застал в Ново-Николаевске Томской губернии. В тюрьме провел 6 лет, в ссылке 12. Был беспартийным членом ОПК, пенсионером.

(58) Пигит А. Общество политкаторжан в цифрах // Десять лет, 1921 — 1931... С. 134.

(59) П.<игит А.С.?>. Статистические данные о составе Общества б. политкатор­жан и ссыльнопоселенцев // Каторга и ссылка: Историко-революционный вест­ник. 1923. № 5. С, 266.

(60) Не указали партийность 7% членов Общества. См.: Из жизни и деятельности ОПК. Выпуск, приуроченный ко 2-му Всесоюзному съезду ОПК 26-29 дек. 1925 г. С. 15-18.

(61) Не указали партийности 8,1% членов ОПК. См.: Влиленский-Сибиряков. Актив русского революционного движения эпохи борьбы с самодержавием // Участники русского революционного движения эпохи борьбы с царизмом: Био­графический справочник членов Общества. М., 1927. С. 13.

(62) Не указали «настоящей партийности» 2,7%.

(63) He указали «настоящей партийности» 2,6%. См.: Пи гит А. Общество политка­торжан в цифрах//Десять лет, 1921-1931... С. 133.

(64) Влиленский-Сибиряков. Актив русского революционного движения эпохи борьбы с самодержавием // Участники русского революционного движения эпохи борьбы с царизмом: Биографический справочник членов Общества. М., 1927. С. 13.

(65) 1825-1905-1925: Сто лет политической каторги: 2-й Всесоюзный съезд по­литкаторжан, 26-29 декабря 1925 г. М, 1926. С.62-63.

(66) Бывший член ПСР, затем беспартийная.

(67) Бывший член РСДРП, затем член ВКП(б).

(68) Л.А.Старр - одна из организаторов Общества (членский билет № 5), быв­ший член ПСР, в момент проведения 2-го съезда беспартийная (позднее стала членом ВКП(б)).

(69) Имеются в виду беспартийные члены ОПК. По вышеприведенным офици­альным данным — 54%. См.: Из жизни и деятельности ОПК. Выпуск, приурочен­ный ко 2-му Всесоюзному съезду ОПК 26~29 дек. 1925 г. С. 15-18.

(70) 1825—1905—1925: Сто лет политической каторги: 2-й Всесоюзный съезд по­литкаторжан, 26-29 декабря 1925 г. М., 1926. С.40.

(71) Бывший член ПСР, затем член ВКП(б).

(72) 1825—1905—1925: Сто лет политической каторги: 2-й Всесоюзный съезд по­литкаторжан, 26—29 декабря 1925 г. М., 1926. С.45—46.

(73) Там же.

(74) Нелишне будет отметить, что нередко возникали конфликты между «старика­ми», включая С.Г. Кропоткину (вдову П.А. Кропоткина), и анархической секцией Музея Кропоткина из-за стремления членов последней вести пропаганду своих идей в стенах Музея. Именно поэтому Г.Б. Сандомирский, как было отмечено выше, вышел из состава работников музея. См.: Никитин А.Л. Заключительный этап раз­вития анархистской мысли в России // Вопросы философии, 1991, № 8, с. 89—101; Никитин А.Л. К событиям 1920-х гг. вокруг Кропоткинского музея // Труды Ко­миссии по научному наследию П.А.Кропоткина. М., 1992. Вып. 2. С. 82-123.

(75) Леонтьев Я.В. Кропоткинский комитет и Кружок народовольцев: к истории взаимоотношений // Труды международной научной конференции, посвященной 150-летию со дня рождения П.А.Кропоткина. Вып. 2. М.. 1997. С.51.

(76) Там же. С. 60.

 

Текст приводится по изданию: Всесоюзное общество политкаторжан и ссыльнопоселенцев – образование, развитие, ликвидация. 1921-1935. М., Общество "Мемориал" – Издательство "Звенья", 2004. с. 83-108.