Артем ГРУСТНЫЙ

ОБЫЧНОЕ УЧРЕДИТЕЛЬНОЕ СОБРАНИЕ

Призрак Учредительного Собрания снова бродит по России. И как во всяком призраке, в нем видят разное – от святого великомученика до исчадия ада. Я предлагаю смотреть на вещи проще. Может ли эта идея быть полезна делу свободы и солидарности?

ПРОЗА ИСТОРИИ

Имиджу Собрания очень, помогает история с его "невинной убиенностью" в 1918 г. Сторонники возрож­дения демократической легитимно­сти могут воскликнуть: "Вот с чего все началось!" - и требовать "отмо­тать" несколько десятилетий назад, чтобы начать все сначала.

Несмотря на то, что история не знает обратного хода, такие "воспомина­ния о будущем" не являются празд­ными. Обстановка сейчас очень на­поминает начало века, любимым и отнюдь не случайным полем анало­гий является стык 1917 и 1916 гг. Но внимательное рассмотрение корот­кой истории Учредительного Собра­ния не идет на пользу идиллической картине о том, как зарезали невин­ного младенца.

Во многих отношениях Собрание на­поминало нынешний Съезд нардепов. Оно состояло в большинстве своем из социалистов-государст­венников (эсеры и большевики), бы­ло неповоротливым, шумным и драч­ливым (дрались, как и на современ­ном Съезде, противники парламен­та, чтобы легче было его скомпроме­тировать).

Разгон Учредительного Собрания "матросом Железняком" - тоже ле­генда. Матрос был анархо-коммунистом и потому к противоборству го­сударственных органов относился равнодушно. Но когда депутаты, ув­лекшиеся прениями, продолжали ра­ботать до 4-х утра и конца и краю их трудам не было видно, караул дейст­вительно устал. Об этом начальник караула Анатолий Железняков и со­общил председателю Собрания Вик­тору Чернову.

Слова Железнякова не означали раз­гона. Тем более, что кворума Учре­дительного Собрания в зале уже не было - его "унесли" фракции боль­шевиков и левых эсеров, удаливши­еся ранее. Таким образом, столкно­вение между большинством Учреди­тельного Собрания (эсеры и мень­шевики) и большинством Съезда Со­ветов (большевики и левые эсеры) было схваткой за власть двух поли­тических группировок, ни одна из ко­торых не представляла большинства населения.

Более оборотистой оказалась боль­шевистская группировка. Наутро большевики заперли помещение, в котором заседало Собрание. В ана­логичных, условиях французские де­путаты нашли другой зал. Это кончи­лось Великой революцией. Рабочие, возмущенные произошедшим нака­нуне расстрелом демонстрации сто­ронников Учредительного Собрания, предложили В.Чернову провести за­седание на заводе. Но спикер побо­ялся артобстрела, которым грозили большевики.

В январе 1918 г. широкомасштабная гражданская война еще не началась. И если бы эсеры переиграли больше­виков, история России могла сло­житься иначе. Были бы и расстрелы (но не в таком количестве), и столк­новения (но не тотальная война), и ограничения демократии (но не со­знательное ее уничтожение), и эко­номические трудности (но не голод и геноцид крестьянства - эсеры не за­бывали, на кого они опираются). Ес­ли бы эсеры победили в 1918 г., мы бы вспоминали их критически. Пото­му что даже самая жуткая антиутопия не могла предвидеть последствий победы компартии. Эсеровский "нэп" мог вывести страну на тот путь, по которому шли страны "побе­дившего социал-демократизма". Большевистский нэп мог кончиться только сталинским великим перело­мом".

Если бы победили эсеры... Впро­чем, для этого Виктор Чернов был слишком хорошо воспитан.

ПРОЗА ЖИЗНИ

Когда мне говорят о том, что Хасбу­латов ужасен, потому что невоспи­тан, я отвечаю: "И слава Богу, что он невоспитан - был бы воспитан, пар­ламент давно бы разогнали".

Существование Съезда при всех его недостатках полезно - парламент сдерживает одичавшую в своем стремлении к обогащению номенк­латуру. Сам парламент тоже пропи­тан номенклатурным духом, но пока он есть, он служит противовесом президентской диктатуре. И пока они там кушают друг друга, у нас есть шанс закрепить те достижения перестройки, которые связаны с гражданскими правами и самоуправ­лением.

Однозначная же победа Съезда тоже опасна, хотя парламентская дикта­тура менее устойчива, чем прези­дентская. Но и вечная война властей опасна - это постоянное балансиро­вание на грани гражданской войны.

Учредительное Собрание как раз и представляет выход из этой неприят­ной ситуации. Оно дает возможность внести в загнившую политическую атмосферу свежую струю, сменить правила игры, положить начало плавному выходу из кризиса вместо переворотов и перестрелок.

Если кто-то может предложить более эффективный выход из положения, я готов его рассмотреть. Перерыв по­степенности, свержение всей но­менклатурной надстройки? Это все-таки несерьезно. Во-первых, такого никогда не случается. Новые вожди не забывают опереться на старый, лишь до некоторой степени почи­щенный бюрократический аппарат.

Так было и в период Великой фран­цузской революции, и в 1917-1921 гг. в России. Во-вторых, любая попытка полностью "прервать постепенность" чревата хаосом и поножовщиной, лишь отдаляющей общество от идеа­лов свободы и солидарности. Эти идеалы (а именно их последователь­ное проведение и означает анархию) не могут быть достигнуты одним скачком, без опоры на существую­щий культурный потенциал народа. Большие скачки ведут только к боль­шим диктатурам.

Учредительное Собрание как раз на­оборот преследует цель не разрыва связи времен, а восстановления со­ответствия между обществом и его политическими формами. Общество сейчас настроено по отношению к власти достаточно критически, и по­тому я не думаю, что оправдаются прогнозы о "замене Съезда более послушным Собранием".

При этом следует отдавать себе от­чет в том, что Собрание будет не намного ближе к идеалу парламентаристов, чем Съезд. Идеальный пар­ламент вообще существует только в воображении. Депутаты в конечном итоге избираются не теми, кто голо­сует, а партийными машинами. При этом мнение голосовавших против (иногда это большинство) не учиты­вается. Можно приводить в пример и другие недостатки парламентаризма - имя им Легион.

Добавим, что народ "устал от демок­ратии", то есть от того суррогата де­мократии, который нам "преподнес­ли" номенклатурные круги, дабы оп­равдать свое существование еще на некоторое время (до следующего пе­рекрашивания, на этот раз в "дер­жавных патриотов"). После следую­щих выборов будет разочарован не только Ельцин, но и те интеллиген­ты, которые наивно верили в Учреди­тельное Собрание как в манну небес­ную. Жизнь много прозаичней иде­альных схем, даже жизнь эпохи ре­волюций.

И именно в этой обыденной револю­ционной жизни новые выборы, и именно в Учредительное Собрание, которые завершатся скорее всего победой консерваторов при некото­ром расширении позиций левых со­циалистов, дадут шанс избежать ши­рокомасштабной гражданской войны между враждующими кланами бюрократии. Клики "сильных мира се­го" получат новое ристалище, где возможности мирного маневрирова­ния еще не исчерпаны. А отдельные посланцы гражданского общества получат некоторую возможность иг­рать на противоречиях кандидатов в Бонапарты.

ЭПИЗОД

Шаг в сторону от гражданской вой­ны и жесткой авторитарной диктату­ры. Уже ради этого идею Учреди­тельного Собрания надо поддер­жать. Потому что гражданская вой­на означает смерть гражданского общества. А гражданское общество в нашей стране пока довольно сла­бо. Это даже позволяет некоторым авторам вообще отрицать его нали­чие. Хотя нельзя не заметить гори­зонтальных, независимых от власти связей в обществе. Нашему граж­данскому обществу не хватает ак­тивной наступательной позиции (которая была у него в 1989-1990 гг.) и отлаженной демократической инфраструктуры. Отладка этой структуры - дело нескорое и проза­ичное. И сама она на редкость хруп­ка. Необходимо постоянное при­крытие для того, чтобы гражданское общество окрепло и могло перейти в систематическое .наступление (а не "красногвардейскую атаку", как в начале перестройки) на бюрокра­тические бастионы.

А пока не набрали силу такие проти­вовесы бюрократической машины, как самоуправление, независимые от властей профсоюзы, мощные эко­логические и правозащитные движе­ния, парламент является необходи­мым противовесом, лучшим из зол. Он несет в себе все недостатки госу­дарственного органа, но эти недо­статки ослаблены коллегиальностью и гласностью в принятии окончатель­ного решения.

Поэтому сторонники свободы и соли­дарности, при всей их нелюбви к го­сударственности как таковой, из двух зол - парламентской и прези­дентской республики, должны пред­почесть первое. А потом бороться за ослабление власти, сконцентриро­ванной и у парламента, за передачу этой власти вниз, на места.

На этом пути Учредительное Собра­ние может стать лишь эпизодом, ко­торый следует пережить, чтобы дви­гаться дальше, к вершинам социа­лизма ли, демократии ли, анархии или царства Божьего на земле. Этот эпизод не стоит драматизировать и демонизировать и потом проклинать саму идею только потому, что ее воплощение недостойно "героиче­ских деяний предков". И сами эти деяния, и будоражащие кровь рево­люционные схемы надуманы. Оста­ется проза жизни, где сама эта жизнь тоже является ценностью.