КАК НЕ СТОИТ
ОБУСТРАИВАТЬ РОССИЮ
Прочитав
"посильные соображения" А.И.Солженицына "Как нам обустроить
Россию", я не очень удивился. Уже предвзятый и полный передержек текст
"Красного Колеса" показал мне, как сильно изменился автор со времени
своего отъезда. Ненависть к коммунизму превратилась в неприятие всего,
противостоявшего царской России. Новое сочинение писателя не заставило бы
меня взяться за перо, если бы не восторженные отклики на "посильные
соображения" в демократической печати. И что особенно печально, похвалы
удостоились не редкие проблески демократизма, которые встречаются в работе
(например, система Всеземского собрания - непоследовательная
модель первоначальной идеи Советской власти), а проект сохранения
централизованного Российского государства.
Свой чертеж
автор начинает с национального примирения, потому что народ наш наивный,
оказывается, прежде всего озабочен вопросом: "в
каких географических границах мы будем лечиться или умирать? А уже потом - о
лечении". Александр Исаевич опоздал, - тут уже вовсю
разговоры идут, как бы американцам в плен сдаться, чтобы напоили, накормили,
уму разуму научили. Корень национального вопроса не в наивности народной, а в другом - кто будет руководить лечением. Пока у нас
чиновник - всему голова, очень важно на каком языке он
говорит и какие школы предпочитает строить - русские, армянские,
азербайджанские или эстонские.
Непонимание
национального вопроса вызвано незнанием его истории: "как нам вернуться к
тому, с прискорбным исключением, спокойному сожитию наций, тому даже
дремотному неразличению наций, которое было почти
достигнуто в последние десятилетия предреволюционной России". И это написано о десятилетии еврейских погромов, по масштабам не
достижимых и сейчас, о времени "дела Бейлиса" (1912 г.), когда А.Керенский
вполне серьезно защищал еврея перед судом от обвинений в ритуальном убийстве
младенца, о времени грандиозного восстания в Средней Азии, в 1916 г. Если
А.Солженицыну так мило "дремотное неразличение
наций", надо защищать Брежнева. Его правление хоть и прерывалось
национальными бунтами, а все же было спокойнее царского.
Незнание
истории приводит писателя и к удивительным выводам в отношении Средней Азии.
Четыре среднеазиатские республики он ''отпускает", а Казахстан - стоп.
Дескать, он большевиками нарезан искусственно из исконных русских земель. Но,
во-первых, и Средняя Азия нарезана "по линейке", а во-вторых,
Казахстан существует в границах Туркестана, то есть земель, завоеванных русскими
в XIX в. Эти казахские пастбища осваивались по приказу Сталина и Хрущева в
40-50-е гг. и сейчас уже изрядно загажены. Да и народы - казахи, русские,
немцы, украинцы - перемешаны так, что карандашом Александра Исаевича границу
не провести. Здесь вопрос - "куда входить?", могут решить только
референдумы по небольшим территориям. Это и в Средней Азии помогло бы, да там
нас спрашивать не станут.
Упорство А.Солженицына
в том, чтобы уходя из союзных республик прихватить
что-нибудь, понятно - хоть он и говорит, что "нет у нас сил на
империю", а все равно к ней зовет - к Российской империи, огромному
государству от океана до океана, с сильной центральной властью, а значит и
всемогущей бюрократией, и с сотней разных народов в единой "братской"
семье. От того и убеждает украинцев и белорусов, что они - лишь часть единого
русского народа: "Да народ наш и разделился на три ветви лишь по грозной
беде монгольского нашествия да польской колонизации". Ой, ли? До монгольского
нашествия на территории Руси существовало 15 племен-народностей, а на их основе
затем -15 княжеств. Только нашествие и сплотило их в 3 ветви. Но и сейчас вы
легко отличите ставропольца от вологодца
или сибиряка. А то, что они почти на одном языке говорят, так ведь англичане,
американцы и австралийцы тоже говорят на диалектах одного языка, но что-то их
обратно в одну империю не тянет.
На что только не идет А.Солженицын, чтобы привязать украинские
земли к Российской империи (извиняюсь, теперь "Третий Рим" будет называться
Российский Союзом, что сути не меняет) - и на сказки об "украинском
ненародном языке", и на рассказ о том, что граница разрежет миллионы
семей, будто Берлинскую стену собираются строить и снова по границам железный
занавес опускать. Или у А.Солженицына и такие планы есть? Лишь одна связь при
свободном размежевании обрубится - право приказывать
из Москвы. Но и сама Украина в этом отношении монолитом быть не должна -Киевский произвол ничуть не лучше Московского. И если
Левобережье Украинское захочет быть самостоятельным - его воля.
И пусть
объединяются земли, входившие в СССР в союзы, но не ради сильной власти и
сбора под одну крышу всех, кто говорит на похожих языках. Это снова будет
означать угнетение, и не только национальное - не может наш народ удобно
разместиться в одном государстве - слишком велик. И чем шире будут границы
"единой и неделимой" России, тем больше будет чиновников в
московских канцеляриях, а значит тем меньше демократии. А где кончается
демократия, там и колбаса тоже кончается.
Но А.Солженицын
в имперскую коммуналку кроме славян восточных еще и другие народы тянет,
обманывая их словами о том, что "все они благополучно жили в царской
"тюрьме народов", а к вымиранию поволокли их мы, коммунистический
Советский Союз".
Да нет,
Александр Исаевич, коммунисты - достойные продолжатели имперской традиции
"Третьего Рима", который триста лет вел завоевания на Востоке. И еще
дольше велось спаивание народов, грабительская торговля, разворовывание
ресурсов, насилие конквистадоров-первопроходцев и устроителей каторжного
царского Гулага. И не нужно пугать малочисленные народы "избытком учреждении" и недостатком "разворота торговли"
в случае самостоятельности - отделяясь от империи вовсе не обязательно
создавать ее у себя в виде украинского КГБ, как мечтается многим руховцам. Отделение нужно ради демократии, роди свободы, в
том числе и торговой. Только не нужно опоясывать границы строгостью таможен, и
тогда они будут мешать "развороту торговли" еще меньше, чем Европе.
Через
"разворот торговли" переходим мы от национальной программы А.Солженицына
к хозяйственной. Нельзя не согласиться здесь с таким
его мнением: "Я не имею экономических знаний и менее всего отваживаюсь тут
на точные предложения". Отсутствие экономических знаний заметно и в
экскурсах экономических ("Старая Россия по веку жила с неизменными
ценами"), и в туманности ответов. Труд у А-Солженицына должен быть оплачен
справедливо (а как это, по каким расценкам и системам?), не должно создаваться
монополий (а как это предотвратить в условиях господства частной собственности
- вопрос пока безответный для страны, так отставшей в развитии, как наша). Писатель отстаивает господство частной собственности.
Это значит, что хватит собственности не на всех, кому-то на чужих заводах
трудиться - опять независимость для меньшинства - сам же А.Солженицын и пишет:
"независимого гражданина не может быть без частной собственности".
Нельзя сказать,
чтобы автора "соображений" это не волновало: "Нельзя допустить
напор собственности и корысти - до социального зла, разрушающего здоровье
общества". Но поскольку групповую собственность А.Солженицын отвергает,
то остается ему лишь испытанный метод государственных социалистов от Столыпина
до Ленина: "регулировать непомерный рост сильно укрупненными
налогами". Опять вчерашний день, иссушающий хозяйство государственный
пресс.
Те же
противоречия видим мы и в политических построениях А.Солженицына. Справедливо
критикуя парламентскую систему, он обращается к идее "демократии малых
пространств", - проще говоря, самоуправления. Эта идея уже более сотни лет
кропотливо разрабатывается анархической мыслью. Но А.Солженицын тут же
отшатывается в ужасе, заявляя, что анархия - "власть каждого сильного над слабым". Уже одна эта фраза показывает, как мало знает
А.Солженицын то, о чем взялся писать. Анархия (безвластие) - противоположность
любой власти, в том числе и сильного над слабым. Если
бы Александр Исаевич не счел за труд почитать Бакунина или Кропоткина, он
узнал бы для себя много ценного - хотя бы про то же самоуправление.
Рассуждая о
том, что демократия должна вырастать снизу, от земств, А.Солженицын тут же
преграждает дорогу этому росту, утверждая принцип сильной государственной
власти. Да еще преемственной от коммунистов:
"Государству, если мы не жаждем революции (да она уже началась - А.Ф.),
неизбежно быть планово преемственным и устойчивым. И вот уже созданный статут
потенциально сильной президентской власти нам еще на немалые годы окажется
полезным". Да уж, центральная власть в нашем Отечестве воистину была
полезной. Только для кого? Для местного самоуправления общин, разгонявшихся
Столыпиным и добитых Сталиным? Для земств, постоянно враждовавших с притесняющей
их царской властью и не переживших сильной власти большевизма? Для неприятных
Солженицыну местных Советов, которые не могут прийти в себя от внезапно
прорвавшегося потока президентских указов?
Почуяв угрозу
своей власти, всесильный центр задавит рост любой демократии, если последняя отдаст себя его контролю. Так у нас бы по не раз.
Высшие органы
должны состоять из делегатов нижестоящих (а значит - территории, народа) - об
этом писал и Бакунин, и Солженицын. На этих принципах разворачивалось и
советское самоуправление летом 1917 г. Но эта система в принципе несочетаема с сильной исполнительной властью - она несет в
себе живой опыт снизу, живое согласование интересов, противостояние интересам
и взглядам бюрократической иерархии. Бюрократия возглавляется всемогущим
президентом, от нее зависимым - только партийная машина может обеспечить
избрание человека президентом огромной страны. Наш президент всегда найдет
возможности покончить с делегированной формой правления и заменить ее удобным
парламентаризмом. Это уже показали большевики, парализовав систему съездов
Советов, похожую на солженицынское Всеземское собрание.
Так почему же
великий писатель, так много передумавший о судьбах страны, критически
подошедший к западному общественному устройству и искренне не-приемлющий
коммунизм, пытается снова подчинить волю людей к свободе новым имперским
структурам, федерацию местных самоуправлений - сильной президентской власти?
Видимо, здесь дело в приоритетах: "Однако, и
права личности не должны быть вознесены так высоко, чтобы заслонить права
общества,... в случае конфликта национальной безопасности и прав человека
приоритет должен быть отдан национальной безопасности, то есть целости более
общей структуры, без которой развалится и жизнь личностей".
Вот она -
философия нового ВЧК-НКВД-КГБ, новой империи. Ее
права, права национальной безопасности и оберегающей ее службы - выше прав
человека. Потому что развал "более общей целости" империи опасней
для тех, кто составляет законы, чем нарушение прав личности.
Александр Федерин