Дж.Вудкок

АНАРХИЗМ В ИСПАНИИ (1)

II.

Своим появлением новое коллективистское направление испанского анархизма во многом обязано революционерам-синдикалистам Франции. Концепция всеобщей забастовки, обновленная французами, стала основой его революционной стратегии. Попытка воссоздать испанскую секцию I Интернационала – Федерацию Трудящихся Испанского Региона, предпринятая в 1900 г., закончилась неудачей. Однако, уже в 1902 г. она повторилась в Барселоне (где выступлением металлургов была начата общегородская забастовка), но и эта яркая попытка не увенчалась успехом. Вскоре анархистское движение вспыхнуло с новой силой в сельских районах, особенно в провинциях Кадис и Севилья. Стачки проходили под лозунгами раздела латифундий. У крестьян, находившихся на грани истощения, не нашлось сил для ведения длительной борьбы. (Сыграла здесь свою роль и узость коммунальной идеологии – культа "малой родины". Интересы жителей сельских коммун ограничивались пределами их небольшого мирка.) Вместо координированного движения, способного привести хоть к какому-нибудь улучшению условий труда и науки, Гражданская гвардия встречалась с изолированными спорадическими вспышками народного гнева и подавляла их поодиночке и без особого труда.

Между тем, успех Всеобщей Конфедерации Труда (2) (ВКТ) оставался впечатляющим примером для рабочих Барселоны. В 1907 г. либертарные профсоюзы Каталонии объединились в синдикалистскую организацию Рабочая Солидарность (PC). Её структура скоро распространилась на всю провинцию, а в начале 1908 г. состоялся I конгресс.

Новое движение приняло участие в драматических июльских событиях 1909 г. Испанская армия в Марокко несла в тот момент тяжёлые потери в одной из бесчисленных войн с риффами. Правительство решило призвать в Каталонии резервистов. Трудно не увидеть оттенка провокации в таком шаге. Призыв намечалось провести только в этой провинции, известной ярым сепаратизмом своих вспыльчивых жителей. Анархисты, синдикалисты и социалисты пошли на совместную акцию, и PC призвала ко всеобщей забастовке. В период "трагической недели", последовавшей за этим, Барселона была охвачена тяжёлыми уличными боями. Только через пять дней войскам и полиции удалось установить свой контроль над городом. Только на улицах было убито 200 рабочих. Вспышки насилия, обычно сопровождающие антиклерикальные настроения, весьма типичные для народных восстаний в Испании, привели к сожжению более 50 церквей и монастырей, убийствам монахов. На эти события правительство консерваторов отреагировало обычно – массовые аресты, пытки в тюрьмах, казни. Среди казнённых был Франсиско Феррер, бывший в Лондоне во время "трагической недели". Несмотря на это, его обвинили в подстрекательстве к восстанию и расстреляли по приговору военного трибунала. Эти события вызвали волну протестов за границей. Феррер стал мучеником для всего мира, а недовольство общественного мнения Испании методами премьера-консерватора вызвало его отставку и привело к власти правительство либералов.

"Трагическая неделя" и всё за ней последовавшее показали испанским либертариям необходимость создания сильней и боевой организации. В октябре 1910 г. представители профсоюзов всех провинций Испании собрались в Севилье. В стороне остались лишь социалистические профсоюзы, уже объединившиеся в Всеобщий Союз Трудящихся (3) (ВСТ). На конгрессе было решено создать организацию – столь знаменитую впоследствии Национальную Конфедерацию Труда (НКТ).

НКТ строилась на базе местных Объединённых Синдикатов (ОС), в которые входили все рабочие одного предприятия или даже целого города. ОС объединялись в Региональные Федерации (РФ), составляющие НКТ. Стремление избежать бюрократизации аппарата привело к тому, что его сотрудники становились освобождёнными работниками только на уровне национальной конфедерации. На всех остальных уровнях ими были делегированные своими товарищами рабочие.

Это стало возможным, т.к. НКТ стремилась к выполнению страховых функций обычного профсоюза. Кассы взаимопомощи и страховые фонды никогда не создавались, а солидарность рабочих рассматривалась как средство, достаточное для их защиты, тем более, что наступление светлого будущего, казалось, уже не за горами. С момента создания анархисты считали НКТ революционным инструментом, оружием, но по своей природе массовая организация не может избежать возникновения реформистских тенденций в ней. Столкнулась с ними и НКТ (а во Франции реформизм довольно сильно изменил первоначальный анархо-синдикалистский облик ВКТ).

Сам факт создания НКТ немедленно вызвал волну энтузиазма и оживление анархизма в сельских районах Андалусии. Всеобщая стачка в Барселоне переросла в вооружённое восстание. Забастовки начались в Севилье и Бильбао, где в борьбе объединились рабочие социалисты из ВСТ и анархо-синдикалисты. В Гуллере под Валенсией бастующие провозгласили свой город независимой от остальной Испании коммуной. Подобные случаи впоследствии не раз повторялись на юге страны в ходе крестьянских восстаний. Премьер, либерал Каналехас, ответил на такую демонстрацию возрождения анархизма запретом НКТ в 1912 г., а когда профсоюзы железнодорожников проводили забастовку, он объявил воинскую мобилизацию для путейцев, заставив их вернуться на работу. Но НКТ процветала и в подполье, а Каналехаса постигла участь Кановаса (4) – он был убит выстрелом анархиста в одной из мадридских книжных лавок.

B 1914 г. НКТ вышла из подполья, значительно усилившейся благодаря распространению идей анархизма в Леванте, а также ряду других обстоятельств. В 1917 г. лидеры ВСТ объявили всеобщую национальную забастовку с требованием демократической социалистической республики. НКТ присоединилась к участию в ней, но после её неудачи повысили свою популярность, дискредитируя социалистических лидеров. Успех Русской Революции также усилил образ НКТ как открыто революционной организации. В 1918 г. активисты движения собрались в Мадриде на национальный конгресс анархистов. В отличие от итальянских и французских анархистов, они были почти единодушны в том, что хотя НКТ и нельзя считать чисто анархистской организацией, они должны вести её вперёд, работая внутри, чтобы даже аполитичные её члены проникались бы духом свободы. К 1919 г. НКТ, созвавшая свой конгресс в Мадриде, насчитывала 700 000 членов в основном в Каталонии, Андалусии, Леванте и Галисии. Однако необходимо осторожно подходить к цифрам испанских анархистов, т.к. хорошо известна слабость учёта членов в НКТ. И всё же стоит отметить, что даже такой объективный автор как Дж.Бренан отмечал, что в некоторые периоды анархо-синдикалистское движение насчитывало от1 до 1,5 млн. участников, хотя и оговаривался, что число стойких приверженцев конфедерации не превышало 200 000 человек).

Являясь самой влиятельной революционной организацией Испании, НКТ оказалась в сфере заботливого "внимания" со стороны недавно образованного Коминтерна. Многие из членов конфедерации попали под первоначальное обаяние успешной русской революции. Группа делегатов, возглавляемая Андресом Нином (позднее лидер ПОУМ – Объединённой Рабочей Марксистской Партии) обещала в Москве поддержку Коминтерна со стороны НКТ. Но в 1921 г. другой лидер сндикалистов – Анхель Пестанья, привёз из России известия о преследованиях анархистов и жестоком подавлении Кронштадтского восстания. В результате на Сарагосском конгрессе 1922 г. было принято решение о выходе НКТ из Коминтерна. Предпочтение было отдано новой синдикалистской организации – Международному Товариществу Рабочих, основанному в Берлине. (5) В Испании не было чего-либо даже относительно напоминавшего массового вступления французских анархо-синдикалистов в ряды компартии, проходившего в начале 1920-х гг.

Период 1919-1923 гг. (до установления диктатуры Прямо де Риве-ры) в Барселоне оказался временем ожесточённой борьбы НКТ и организаций промышленников. Начатое здесь, а связанное затем с историей НКТ до 1939 г. применение насилия, следует рассматривать в контексте общей политической традиции, существующей в Испании со времени наполеоновских войн. Лёгкость, с которой испанские анархисты шли на применение насилия, не может не вызывать отвращения. Однако, следует помнить, что армия, полиция, а также нанимаемые предпринимателями "пистолерос" были ещё более склонны к применению насилия, принимавшего в их действиях характер изощрённого садизма. Это не оправдание – но анархисты убивали в качестве мести. К примеру гибель премьера Эдуардо Дато в 1921 г. была вызвана полицейской практикой расстрелов арестованных "при попытке к бегству". Знаменитый лидер партизанской борьбы Буэнавэнтура Дуррути убил архиепископа Сарагосы после убийства полицейскими прямо на улице лидера НКТ Сальвадора Сеги. С тех пор как доктрина анархизма отвергла возмездие и наказание, подобные поступки являлись не анархистскими по своей сути, а типичными событиями для Испании того времени. Всё это подчёркиваем необходимость учитывать эту особенность испанского анархизма.

Более того, следует помнить, что даже во взрывоопасной ситуации 1919-1923 гг. анархо-синдикалисты никоим образом не одобрили насилия. И С.Сеги, и А.Пестанья возглавляли умеренное направление в НКТ, которое было готово пойти на компромисс с предпринимателями и даже государством. Но были в конфедерации и экстремисты во главе с фанатиками типа Дуррути или неразлучного с ним Аскасо. Они желали использовать все средства для ускорения революционного процесса. Они не боялись властей и не уважали своих "умеренных" товарищей. Эти люди, постоянно увеличивая темп, вовлекали движение в порочный круг убийств. Такие анархисты как Дуррути, будучи идеалистами, окружали себя менее честными людьми. В Барселоне в это время вырос целый слой профессионалов - "пистолерос", которые переходили с одной стороны баррикад на другую, сражались то на стороне анархистов, то на стороне предпринимателей или даже полиции. Позднее они присоединились к фалангистам. Громадная доля ответственности за варварство, сопровождавшее борьбу в Барселоне до 1923 г., лежит и на анархистах с их склонностью к идеализации преступников, которые воспринимались как бунтари, восстающие против авторитарного общества.

Всё началось в 1919 г. с забастовки на барселонской электростанции Канадиенсе. Возглавили её "умеренные" из НКТ. Требования были настолько резонные, что поначалу предприниматели были готовы заключить соглашения, однако, после вмешательства капитан-генерала Миланса дель Воша переговоры были прекращены. Забастовка разрасталась, в городе не было света, и капитан-генерал арестовал лидеров профсоюзов, объявив в городе военное положение. НКТ немедленно объявила всеобщую забастовку. Это была мирная акция, показывавшая, насколько эффективно могут действовать рабочие, не прибегая к насилию. Но армия ответила обычными массовыми арестами, военными трибуналами, суровыми приговорами. Непрерывная череда забастовок и локаутов тянулась до конца года, причём к насилию теперь прибегали уже обе стороны. Предложение Сеги о соглашении НКТ с ВСТ было отвергнуто. Конфедерация стала терять свой авторитет среда рабочих Каталонии.

Возбуждённые слухами о революции в России и событиях в Барселоне снова поднялись сельские районы Андалусии. И опять вера в "грядущее царство свободы" как новая религия стала распространяться от деревни к деревне. Диас дель Морал в "Истории аграрной агитации в провинции Кордова" оставил яркое описание этих событии:

"... В поле и во дворах – где бы ни собирались крестьяне поговорить – темой разговоров и горячих споров был только один вопрос. На коротком отдыхе от дневных работ и ночами знавшие грамоту читали вслух листовки и журналы, все остальные слушали, затаив дыхание. Затем следовала нескончаемая череда выступлений, одобряющих услышанное, речей, превозносящих все это до небес. Они понимали далеко не всё. Некоторые из объяснений выглядели по-детски наивными, – это зависело от комментатора. Интуитивно все соглашались с услышанным – разве не была это та самая "правда", которую они чувствовали и знали всю жизнь, хотя и не могли толком кому-нибудь объяснить?!

За несколько недель ядро в 10-12 "учеников" вырастало до 200, а через месяц-другой уже всё работоспособное население оказывалось "обращенным" и яростно включалось в пламенную проповедь идеала. Немногих, оставшихся в стороне, везде: на пашне, на улице, в таверне – осыпали градом увещеваний, презрением и проклятиями. Сопротивление было невозможно. Наконец, вся деревня оказывалась "обращенной" и агитация переносилась на соседей. Агитатором становился каждый. Таким образом пламя быстро разнеслось по всем деревням, бывшим весьма огнеопасным в этом смысле материалом.

Вместе с "приобщением" Андалусии к анархизму там разрасталось стачечное движение. Скоро весь юг страны был в огне, а землевладельцы вынуждены были либо бежать, либо выполнять требования своих батраков. В мае 1919 г. в провинцию была послана военная экспедиция, деятельность НКТ была запрещена в Андалусии, а забастовочное движение прекратилось – частью из-за голода среда батраков, – частью из-за присутствия солдат.

А в Каталонии снова происходили беспорядки. Предприниматели приступили к созданию подконтрольных им профсоюзов – свободных Синдикатов, в противовес НКТ и ВСТ. В начале 1920 г. НКТ призвала ко всеобщей стачке, в Барселоне, и все профсоюзы, кроме послушных предпринимателям, были запрещены, а национальный комитет конфедерации арестован. Но это не прекратило забастовок, вспыхивавших в течение всего года. В их результате значительно выросла зарплата, и это подняло престиж НКТ, дало возможность закрепиться даже в таких традиционных оплотах социалистов как Мадрид и Астурия.

В конце 1920 г. в непрерывном потоке насилия обозначилась временная пауза. Однако, когда король Альфонс XIII заставил правительство назначить гражданским губернатором Барселоны генерала Мартинеса Анидо, (в конце жизни он стал Министром Внутренних Дел у Франко), в городе разгорелась с новой силой ожесточённая борьба, печально прославившая Барселону по всей Европе. Анидо сочетал в себе жестокость, характерную для Испанской военщины с горячей расположенностью к наиболее реакционным работодателям города. Он организовал через департамент полиции кампанию индивидуального террора против активистов НКТ. За время его правления на улицах Барселоны совершалось в среднем около 15 политических убийств в неделю. Приблизительно половина из них была делом рук направляемых полицией террористов, остальные совершали "пистолерос" анархистов, осуществлявшие свои "ответные меры" с бухгалтерской аккуратностью. В конце концов испанская общественность оказалась настолько обеспокоенной газетными примерами деятельности генерала Анвдо, что последнему пришлось уйти в отставку. Но борьба, начатая с его подачи, не прекращалась до установления в сентябре 1923 г. диктатуры генерала Примо де Риверы.

Это событие ознаменовало собой наступление длительного периода подполья для испанских анархистов. В сравнении с генералом Франсиско Франко, генерал Примо де Ривера, как видится в ретроспективе, был прогрессистом. Понимавший экономические проблемы Испании, генерал де Ривера был лишён предрассудков по отношению к рабочим, как таковым. Его стремление к сбалансированному и управляемому обществу – столь несхожее с хаосом личной жизни диктатора – снискало ему симпатии у социалистов. Сложился удивительный альянс между этим неравнодушным к горячительным напиткам андалусским аристократом и напыщенным мадридским штукатуром – Ларго Кабальеро, вообразившим себя позднее испанским Лениным. Но вот с анархистами диктатору не удалось найти общий язык. Его приход к власти НКТ встретила призывом ко всеобщей забастовке. Она захлебнулась из-за отказа ВСТ принять участие в акции.

В мае 1924 г. Примо де Ривера распустил НКТ, закрыл её газеты, несколько сотен активистов было схвачено. Диктатор не был так жесток, как его предшественники, но репрессии оказались эффективными и НКТ перестала существовать как массовая организация. Её члены вступили в легальные профсоюзы, находившиеся под покровительством генерала, и сделали всё, чтобы разрушить их изнутри. Оставшиеся на свободе лидеры конфедерации создали подпольную структуру. Но как это часто бывало в периоды подполья, организация погибла из-за влияния своих же экстремистов, а её уцелевшим членам пришлось бежать во Францию. Они предприняли зимой 1924 г. тщетную попытку вооружённой вылазки в Наварру, после которой сосредоточились на работе по реорганизации движения. В конце 1926 г. на конгрессе в Лионе было решено учредить Федерацию Анархистов Иберии (ФАИ). Эта идея прижилась и в Испании – представители рассеянных по стране групп, тайно собравшиеся в июле 1927 г. в Валенсии, одобрили лионское решение – создать подпольную организацию, нацеленную на революцию. ФАИ, открыто выступившая лишь с началом Гражданской войны в 1936 г. – была первоначально крепкой национальной организацией анархистов, однако, всё её существование совпало с периодом социальной напряжённости: поздние годы правления Примо де Риверы, бурный период республики, Гражданская война. ФАИ была создана, чтобы собрать реформистское крыло синдикалистов. Возглавленная А.Пестаньей ФАИ быстро добилась лидирующего положения в НКТ. Но в ФАИ входили не только профсоюзные лидеры, работавшие не покладая рук, или теоретики. Эта организация вобрала в себя и довольно сомнительный элемент со дна Барселоны. Вот как комментировал данное явление Франц Боркенау в работе "Испанская арена борьбы":

"ФАИ по своей сути отражала тот странный феномен, каким являлся и весь испанский анархо-синдикализм в целом. Задуманная как организация не всех членов профсоюза, НКТ, а лишь убеждённых и способных анархистов, она объединяла, с одной стороны, "элиту" движения – гвардию активистов, прошедших через несчётные бои, тюрьмы, эмиграцию, смертные приговоры – людей, бывших, без всякого сомнения, самыми большими идеалистами, когда-либо существовавшими в мире. С другой стороны, это были весьма сомнительные элементы которых приходилось воспринимать такими как есть".

Такой необычной комбинации столь разных сил внутри ФАИ можно отыскать немало параллелей в испанской истории, особенно в истории военно-религиозных орденов, и даже у иезуитов того периода, когда там переплетались идеалистическая преданность делу и увлечение заговорщической деятельностью, оправдывалось беззаконие, право на убийство тирана.

После основания ФАИ НКТ приступила к созданию комитетов по борьбе с диктатурой. Теперь испанские анархисты готовы были на время согласиться с идеей демократической республики, хотя и намеревались использовать её лишь как трамплин, способный приблизить начато их революции. Когда диктатура Примо де Ривера пала (в 1930 г.) было ясно, что дни монархии сочтены, и каждая из политических группировок стала готовиться к извлечению максимальной выгоды из ситуации. Социалисты, коммунисты, каталонские сепаратисты, армия, так же как и анархисты стояли за дело республики постольку поскольку эхо соответствовало их собственным целям.

НКТ вышла из подполья в 1930 г., гораздо более сильной, вдохновляемая воинственностью активистов ФАИ. Король бежал в апреле 1931 г. после поражения монархистов на муниципальных выборах. Анархисты приготовились к революционной борьбе, начало которой, по мнению их лидеров, было вопросом месяцев. В июне 1931 г. НКТ реорганизовала свою структуру, создав национальные федерации в каждой отрасли производства в дополнение к объединённым синдикатам. Это было запоздалым заимствованием двойной структуры ВКТ, продиктованное необходимостью координации .деятельности профсоюзов в условиях революционной Испании. В конце лета и осенью 1931 г. они демонстративно начали серию локальных забастовок в Севилье, Мадриде и Барселоне, причём отношение к правительству, республики было не лучше, чем к рухнувшей монархии. В этой ситуации ФАИ играла провокационную роль мешая лидерам НКТ, так же как и республиканским властям, организацией небольших восстаний, поднятых с целью дестабилизировать обстановку в стране. Анархисты предприняли попытку вооружённого захвата Центральной Телефонной станции в Мадриде, а в начале 1932 г. возглавили восстание в долине Ллобрегат (Каталония), ставшим репетицией большой революции, Одной из главных акций в ходе восстания стал раздел латифундий среди крестьян. Республиканское правительство, сыграло на руку ФАИ, проводя политику жёстких репрессий по отношению к любой попытке решить центральную проблему Испании – земельную проблему. После ллобрегатокого восстания более ста вожаков-анархистов было депортировано в Испанскую Гвинею даже без формального суда. В январе 1933 г., протестуя против этого, анархисты подняли восстания в Барселоне и Валенсии. Вспыхнуло восстание и в Андалусской деревне Касас Вегас. Здесь батраки во главе с местным апостолом анархизма, прозванным Шестипалым, упразднив собственность и отказавшись признавать власть правительства, осадили местные казармы Гражданской Гвардии. Армия вошла в Касас Вегас, большинство людей Шестипалого погибло в бою, остальных убили "при попытке к бегству" после сражения.

Трагедия Касас Вегас вызвала бурю негодования по всей Испании, настроив крестьян и рабочих против республиканцев и даже против социалистов, помогавших им в кортесах. Забастовки охватили всю страну. Престиж и влияние НКТ выросли, настолько, что она открыто действовала несмотря на двухкратное официальное запрещение. В декабре I935 г. в Арагоне началось мощное восстание, продолжавшееся четыре дня. Фабрики Сарагосы и Уэски были захвачены рабочими, была предпринята попытка коллективизации земель.

Однако, внутри НКТ существовали свои проблемы. Причиной было различие между лидерами из поколения, вошедшего в конфедерацию до установления диктатуры Примо де Реверы, и элитой ФАИ. Первые били склонны к реформизму, основной задачей считали улучшение положения рабочих в рамках существующего общества; вторые каждый свой шаг рассматривали с точки зрения его полезности для максимально скорейшего начала революции.

Благодаря фанатичному единству членов и авторитету повстанческих вождей типа Дуррути и Гарсия Оливера, экстремистам из ФАИ удалось установить контроль над НКТ. Причём в такой мере, что они изгнали секретарей организации – её ветеранов А.Пестанью и Хуана Пейро, редактора "Солидаридад обрера" ("Рабочей солидарности" – газеты всей НКТ). Последним, а также ряду других лидеров казалось подозрительной растущая власть ФАИ в делах конфедерации. Они публично выступили с протестом тридцати (триентистас). Их оппоненты прямо-таки с тоталитарной нетерпимостью организовали исключение этих диссидентов из рядов НКТ, однако, и у реформистов были сторонники – несколько местных союзов Валенсии и Каталонии вошли вместе с ними в движение меньшинства известное как "оппозиционные синдикаты". Раскол был ликвидирован в 1936 г., но его ощущение сохранялось в рядах движения и в годы Гражданской войны и даже в эмиграции, когда испанские анархисты, оказавшиеся в Франции, Великобритании и Мексике, снова раскололись на враждующие фракции по вопросам революции и реформ.

Тем временем правительство ушло в отставку, во многом из-за событий в Касас Вегасе. На выборах в ноябре 1933 г. левые потерпели сокрушительное поранение, во многом благодаря грызне у анархистов. В последовавших за низвержением короля (6) выборах многие анархисты приняли участие, даже в нарушение собственных принципов – предпочитая республику монархии. Теперь, в 1933 г., НКТ организовала энергичную кампанию бойкота выборов, потери миллиона, находящегося под контролем конфедерации, обусловила поражение левых и приход к власти реакционного правого правительства. Общение с правительством исчерпывалось стачками в Сарагосе, Валенсии и.Андалусии, но Каталония оставалась спокойной. К концу 1934 г. движение в целом охватило чувство усталости. В октябрьских восстаниях этого года, поднятых социалистами и каталонскими сепаратистами, анархисты фактически не участвовали. Исключением явилась Астурия – синдикаты НКТ в Хихоне и Ла-Фейгуэра (бывшие по иронии судьбы сторонниками реформистов триентистасов) не оставили социалистов, а сражались и гибли вместе с ними. Впервые правительство использовало против испанцев марокканские части Иностранного Легиона, которые, ворвавшись в город, учинили там жестокую расправу.

После событий в Астурии НКТ снова стала набирать силы. По докладам полиции её численность оценивалась в конце 1934 г, в 1,5 миллиона, что вполне соответствовало действительности. С установлением республики ряды рабочих организаций значительно выросли.

Когда левые партии образовали Народный Фронт, единственными анархистами, присоединившимися к ним, оказались А.Пестанья и маленькая груша его сторонников. Остальные, находясь в стороне, решили тем не менее снова принять участие в декабрьских выборах 1935 г., оправдываясь тем, что лидеры НФ обещали амнистию большому количеству их товарищей, томящихся в тюрьмах. Голоса анархистов позволили добиться успеха тем партиям, победу которых они провалили в1933 г. своим бойкотом.

Однако анархисты не собирались подчиняться пришедшему благодаря им к власти правительству. Пополнив свои ряды вернувшимися из тюрем и эмиграции активистами, а также объединившись с 60 000 членов Оппозиционных синдикатов на Сарагосском конгрессе в мае 1936 г., НКТ продолжала свою политику – поддерживая в стране состояние назревающих беспорядков, устраивая молниеносные забастовки, НКТ отвергла, предложение социалистов объединиться с ОСТ, согласившись на него лишь в 1938 г., когда было уже слишком поздно. В их головах крепко сидела идея грядущей революции, но на какие-либо крупные акции, если не считать таковыми небольшие восстания в первые дни республики, она не решались. Поэтому не стоит забывать, что развязали Гражданскую войну в 1936 г. всё же правые.

Её история неоднократно была уже детально изложена, поэтому здесь освещены лишь те аспекты войны, которые могут быть полезны для освещения природы и развития испанского анархизма. С этой точки зрения ход войны может быть разделён на два этапа: Ранний (июль 1936 – начало 1937) во время которого НКТ и ФАИ были среди доминирующих групп республиканской Испании; второй, поздний период (с мая 1937г.) характеризовался упадком в обеих группах, утратой былого влияния, а военная и административная централизация, к которой скатились анархисты, обеспечила переход их районов в Испании под контроль республиканского правительства и усиление влияния коммунистов.

Лето и осень 1936 г. показали и достоинства и недостатки либертарных организаций Испании. Годами ФАИ готовилась к действиям в условиях, когда всеобщая забастовка и короткое, но энергичное восстание опрокинут государство и откроют тысячелетие либертарного коммунизма. Они были специалистами по уличной войне, партизанским действиям и в критической ситуации, созданной военным переворотом 19 июля проявили себя лучше всех. В Барселоне и Валенсии, сельских районах Каталонии и Арагона, частично даже в Мадриде и Астурии разбили генералов и спасли эти города для республики рабочие НКТ и старая гвардия анархизма – ФАИ.

Триумф рабочих создал революционную атмосферу, а в Каталонии, Леванте и в некоторых районах Арагона и революционную ситуацию. Несколько месяцев все вооружённые силы этих районов представляли собой рабочую милицию под контролем анархо-синдикалистов. Большинство фабрик находилось в руках рабочих и работали под руководством комитетов НКТ. В сотнях деревень земля была разделена или коллективизирована, во многих местах была предпринята попытка создания либертарных коммун по планам Кропоткина. Жизнь, изменилась в тысячах мелких деталей.

В сложившейся ситуации Центральное правительство, удалённое от Каталонии, было весьма ослаблено, и здесь ФАИ и НКТ на время оказались значительно могущественнее властей. Но даже НКТ и ФАИ не смогли унифицировать того, что сами классифицировали как "организованность без дисциплины". Большая часть происходившего в первые дни Гражданской войны было делом рук небольших групп, действовавших на свой страх и риск. Иногда их инициативы были хороши, часто плохи. Такими вот группами анархистов было сожжено большинство церквей летом 1936 г., когда это явление стало подобно эпидемии, во время которой погибло много памятников искусства; по иронии судьбы уважение к культуре, заставляло анархистов сохранять образцы светской аристократической живописи, в то время как гениальные работы, представляющие достижения народного искусства, которые анархисты столь высоко ценили, ими же самими сжигались и разбивались на куски. В начальный период нередки были казни подозреваемых фашистов. Это было делом рук не столько рабочих из НКТ или даже активистов ФАИ, сколько относительно небольших групп, состоящих порой из профессиональных "пистолерос", но чаще из молодых фанатичных членов Организации Либертарной Молодежи. Чаще всего их жертвами становились священники и монахи, а также лица обоего пола, занимающиеся гомосексуальной проституцией. Обе группы уничтожались из-за моральной нетерпимости характерной для Испании: священники в глазах их палачей предавали идеал человеческого братства, вторая группа ещё и нарушала естественные законы. Анархизм как философия имел мало чего общего с этими эксцессами. В этом смысле между анархистами, убивавшими священников и лесбиянок в Каталонии, и фалангистами, убивавшими членов профсоюзов в Гренаде, не было большой разницы: и те и другие явились продуктом скорее испанской истории, чем тех политических учений, в приверженности которым они клялись.

Достоинства испанских анархистов всегда расцветали в напряжённые времена, впоследствии увядая. Сильные порывом, они не обладала упорством, необходимым для удержания своих завоеваний. Их отвага и находчивость в первые дни фашистского переворота угасли в скуке и бездеятельности после спада напряжённости, а их сопротивление дисциплине и власти не способствовали их готовности к настоящей и длительной войне, являющейся основой для возникновения тоталитаризма. После эффектного вступления добровольческой колонны Дуррути в Арагон, образованный здесь анархистами фронт стал одним из самых стабильных рубежей Республики на протяжении всей войны. Анархистские части испытывали недостаток оружия вследствие политики республиканского правительства, стремившегося установить централизованный контроль над независимыми бойцами, превратить их в дисциплинированную армию, считая фабрики и колхозы Каталонии второстепенным. Либертарные эксперименты, воодушевлённо предпринятые 1936 г., не смогли выжить в условиях продолжавшейся войны.

Однако уже поздней осенью лидерам анархизма стало ясно, что революция не началась, и "либертарный коммунизм" может быть осуществлён лишь в ограниченных масштабах, а чтобы бороться с внешней агрессией, анархистам необходимо сотрудничать "наступая на горло собственной песне" с теми, кому ещё недавно яростно сопротивлялись – с авторитарными партиями и республиканским правительством. В этой ситуации ими был выбран путь компромисса. Отрицая свои традиции, анархисты в сентябре 1936 г. вошли в Каталонское правительство, а в декабре 1936 г. – в правительство Ларго Кабальеро в Мадриде. Это были не только реформисты из НКТ, министерские портфели получили даже такие повстанческие вожди ФАИ, как Гарсия Оливер, ставший министром юстиции, и казалось вполне довольный таким положением. Однако правительство не отказалось от надежд на полную ликвидацию влияния анархистов. Наличие министров-анархистов не только не предотвратило майский переворот 1937 г., но даже ободрило его участников. Бои начались после попытки захвата находившейся с первых дней войны в руках анархистов телефонной станции города Барселоны, отрядами находившейся под влиянием коммунистов Объединённой Социалистической Партии Каталонии. После нескольких дней боёв и наступившего по обоюдному соглашению перемирия преобладавшего ранее влияния в городе анархистов уже не было. Численность оставалась по-прежнему высокой – 2 млн., а ФАИ решила даже обособить свою структуру, выросшую с 30 000 в 1936 г. до 150 000 в 1938 г. Но обе организации стали терять своё влияние скорее в результате существовавшего компромисса, чем в ходе борьбы. Ведение военных действий всё сильнее переходило под контроль коммунистов и русских военных советников. Когда коммунистические войска Э.Листера вошли в Арагон, было уничтожено множество сельских кооперативов, фабрики перешли в руки правительства. Всё происходящее не встречало сколько-нибудь серьезного сопротивления анархистов, а окончательная деморализация движения стала очевидной в январе 1939 г., когда войска Франко без особого противодействия вошли в оплот испанского анархизма – Барселону.

Конечно, не все анархисты в Испании согласились с политикой компромисса. Наиболее непримиримые из членов ФАИ, не согласившись с общим подходом к ситуации, объединились вокруг группы, называвшей себя "Друзья Дуррути" (в память о партизанском лидере, убитом своими политическими врагами выстрелом в спину зимой 1936 г. на Мадридском фронте). Их поддержали итальянские, французские и немецкие анархисты, приехавшие в Испанию с началом войны. Наиболее опасным из них коммунисты считали итальянского интеллектуала Камилло Бернери, который и был убит на барселонской улице их агентом. Но непримиримым анархистам также не удалось найти пути создания анархистского общества и тем более сохранить его в самой гуще современной войны. У данной ситуации просто не было анархистского решения.

Анархисты потерпели в Испании поражение и в военном и в политическом смысле, т.к. не могли остаться анархистами, войдя в правительство и участвуя в тотальной войне. Пойдя на компромиссы, они не предотвратили поражения, сделав его лишь более унизительным. Однако, в завершение рассказа об этой трагедии, нельзя не выделить того, что уцелевшие считали своими конструктивными достижениями. Ведение дел на фабриках, успешная коллективизация сельского хозяйства, по мнению сторонников анархизма, триумфально продемонстрировали способности рабочих эффективно контролировать свои предприятия, а также реальность либератарно-коммунистических идеалов в современных условиях.

Такой Истории промышленной и аграрной коллективизации не было написано. Однако, из уцелевших свидетельств следует, что эти эксперименты были весьма успешны.

Испания, с её традициями деревенской демократии коммунальной деятельности, была страной, самим ходом истории подготовленной к этим событиям. В сельских районах Наварры, Астурии и Пиренейских горах издавна существовали деревни, где земля и скот находились в общественной собственности. Традиции золотого века крестьянского коммунизма выжили даже на юге, где земля была разделена на большие латифундии, а ведь именно оттуда вербовали рабочих на фабрики Барселоны. В своей пропаганде идеи обобществления испанские анархисты обращались к ностальгической мечте об утраченном прошлом, призывая к лучшему будущему.

И в деревнях и на фабриках всё начиналось довольно похоже. Помещики бежали, Гражданская гвардия истреблялась или изгонялась. Деревенские синдикаты НКТ трансформировали себя в народные ассамблеи, в которые каждый крестьянин мог обратиться по делам общины. Административные комитеты избирались и работали под постоянным надзором со стороны населения – собрания не реже раза в неделю – всё это должно было ускорить наступление либертарного коммунизма. На фабриках процесс был сходен: рабочие комитеты подотчётные общим собраниям синдикатов, технические специалисты (в некоторых случаях бывшие владельцы или управляющие) планирующие производство в соответствии со взглядами рабочих.

Период практически полного рабочего контроля в Барселоне длился с июля по 24 октября 1936 г. – когда провинциальное правительство Каталонии выпустило "Декрет об обобществлении", признавший свершившимся фактом то, что рабочие взяли на себя ответственность за фабрики, однако, в то же время учредивший Аппарат по координации – правовая норма – ставшая первым шагом на пути к установлению правительственного контроля. Четыре месяца – с 19 июля до начала реализации положений декрета, рабочие вели дела на фабриках Барселоны без какой-либо помощи или вмешательства со стороны государства, или опытных менеджеров.

Структура сервиса действовала как прежде. Барселона – большой город, где эта проблема требовала комплексного подхода, но сфера обслуживания, контролировавшаяся НКТ, действовала с удивительной эффективностью. Англичанин Вернон Ричардс писал об этом в книге "Уроки испанской революции" (Лондон, 1953):

"О высоких организаторских способностях каталонских рабочих говорит тот факт, что им удалось наладить работу захваченных ими железных дорог с минимальной задержкой; все транспортные службы в Барселоне и пригородах, реорганизованные при рабочем контроле, работали даже лучше, чем прежде; такие службы как телефон, газ и свет нормально работали уже через 48 часов после разгрома путча генерала Годеда, союз булочников Барселоны заявил, что население будет обеспечено хлебом до тех пор пока не иссякнут запасы муки".

Менее пристрастный комментатор Франц Боркенау, побывавший в Барселоне три недели спустя июльского путча, оставил довольно похожее впечатление:

"Масштаб экспроприации (запись в дневнике датирована 5.08.36) невиданный. Однако, жизнь протекает гораздо спокойнее, нежели я ожидал за пределами Испании, исходя из газетной информации. По улицам бегают трамваи и автобусы, в городе есть вода, свет…".

Сведения об эффективности обобществлённых фабрик весьма различаются. Без всякого сомнения, некоторые из них оказались не в состоянии действовать удовлетворительно из-за отсутствия сырья. Тем не менее, Дж..Бренан отмечает, что многие указывали на "удивительную степень" эффективности, продемонстрированную многими случаями обобществления. Вот как Боркенау описывает то, что увидел 8 августа 1936г. во время визита в обобществленные мастерские городской автобусной компании Барселоны:

"Несомненно, увиденная мной фабрика является большим успехом НКТ. Всего лишь через три недели после начала Гражданской войны и через две недели после конца всеобщей забастовки она уже работала так словно ничего не произошло. Я побывал на рабочих местах. Помещения выглядели аккуратно, работа шла как и прежде. С момента социализации здесь завершили ремонт двух автобусов, собрали один новый и заканчивали сборку второго. На последнем была надпись "Собран при рабочем контроле". По заверениям руководства, сборка должна быть закончена в пять дней против прежнего семидневного срока…

Конечно, рано делать какие-либо выводы, впечатление от одного посещения, хотя бы и произведшего благоприятное впечатление. Но всё же фактом остаётся необычайность достижения группы рабочих, взявших в свои руки фабрику, пусть даже и в хороших условиях, и наладивших всего за несколько дней прежнюю регулярность производственного процесса. Это является превосходным примером общего уровня квалификации каталонских рабочих и организаторских способностей профсоюзов. Барселоны".

Очевидно, что отрасли сферы обслуживания в больших и маленьких городах работали так же, как и до войны, Завода и фабрики действовали по меньшей мере очень хорошо. Коммунальные традиции Испании и длительное воздействие анархистского разъяснения идей добровольной кооперации привели к неплохим результатам.

Начиная разговор об обобществлении в сельских районах, следует отметить его масштабность. Французский писатель Гастон Леваль в книге "Социальная реконструкция в Испании" (Лондон, 1938) говорит о 500 коммунах в Леванте, 400 – в Арагоне, 230 – в Кастилии, в то время как все деревушки Андалусии, уцелевшие после первой резни, учинённой там фалангистами, автоматически социализировали свои земи. Леваль утверждает, что, в целом, к 1937 г. на территории коммун проживало 3 млн. человек. (7) Как и любая другая статистика, касающаяся анархизма в Испании, эта цифра требует осторожного подхода. Однако, действительно в анархистских районах, социализация происходила во всех деревнях при участии громадного большинства крестьян. Трудно сказать, было ли это участие полностью добровольным. Леваль настаивает: "неверно считать, что вступившие в коммуны, сделали это под принуждением", но имеются сведения, по которым во многих деревнях противящиеся крестьяне вступили из страха за свои жизни, или, видимо, значительно чаще испугавших великих перемен во власти, а также не выдержав силы общественного мнения. Те, кто был серьёзно несогласен с новыми порядками, бежали до начала обобществления.

Деревенские коллектива обычно провозглашали себя независимыми коммунами на территории своей "малой родины", и вступали в равные взаимоотношения с окружающими деревнями. Обычно, земля обрабатывалась совместно, вместо раздела на равные наделы, однако в методах организации работ и распределения встречалась масса различий. Почти все деревни отменили использование денег, полностью согласившись в этом вопросе со св. Павлом. Некоторые использовали чеки в манере Прудона, остальные же двинулись полным ходом по пути либертарного коммунизма, установив систему бесплатного снабжения крестьян из деревенских складов. Условия работы и жизни менялись в зависимости от региональных особенностей. В Андалусии была сильна склонность к аскетизму, упрощение жизни, ведущее к свободной, равной и возводимой в достоинство бедности. В Арагоне и Каталонии благосклонный к прогрессу темперамент населения поразил стремление к улучшению методов земледелия. Здесь была тенденция к максимально возможному привлечению достижений науки в сельское хозяйство и к его механизации. Практически во всех коммунах осознали необходимость просвещения, были приняты планы ликвидации неграмотности среди взрослых предприняты попытки создать медицинское обслуживание и наладить заботу о нетрудоспособном населении.

Нелегко судить о результатах аграрного обобществления, т.к. нигде коммуны не просуществовали больше двух с половиной сезонов полевых работ, а в некоторых местах наступление фалангистов последовало так быстро, что они не дождались и первого урожая. Однако большим достижением стало уже то, что впервые на людской памяти, во многих сельских районах Испании для всех было, если не всеобщее изобилие, то, по крайней мере, работа и еда. Земля, остававшаяся на протяжении многих поколений необработанной, была распахана, никто не голодал. Но, как это уже часто случалось в Испании, беда пришла со стороны, а не возникла внутри крестьянских районов. Система распределения, в которую вскоре стало вмешиваться правительство, оказалась невыгодной для крестьян, специализировавшихся на выращивании апельсинов или маслин. Они страдали от утраты своих зарубежных рынков значительно сильнее других, живущих плодами своего труда.

И всё же окончательный вердикт должен быть положительным. Крестьяне анархистских районов достаточно преуспели для того, чтобы убедить многих наблюдателей и комментаторов в том, что единственно реальное решение извечной для Испании земельной проблемы не может быть получено без определённой степени социализации земель.

Успехи обобществления в первые месяцы Гражданской войны следует занести в актив последнего и величайшего из крупных анархистских движений. В военной области анархисты потерпели печальное поражение, что привело к гибели их организации. Но они показали, что их вера в организаторские силы рабочих и крестьян, природные качества простых людей была небезосновательна, даже принимая во внимание особые обстоятельства времени и места, социализация совершённая в Испании под влиянием анархистов остаётся общественным явлением такого масштаба, что его нельзя игнорировать при оценке утверждений анархистов о том, что им известен путь к свободному и мирному сообществу.

(Сокращённый перевод с английского

Сергея ИЛЬИНА).

(1) Окончание. Начало – в № 37.

(2) ВКТ – профсоюз, созданный во Франции (1895 г.). В состав ВКТ входили анархисты, доминирующие в то время, а также бланкисты, синдикалисты, реформисты и беспартийные рабочие.

(3) 1888 г.

(4) Кановас – глава правительства Испании в период июньских событий 1896 г. (см.№ 37)

(5) 1923 г.

(6) апрель .1931 г.

(7) около 10% населения.