ДВЕ ДЕТСКИЕ Б0ЛЕЗНИ НЕФОРМАЛЬНОГО
ДВИЖЕНИЯ
ИЛИ
НЕНАЙДЕННАЯ ГАРМОНИЯ.
Наше
мышление стремительными темпами освобождается от груза устаревших догм и стереотипов,
вбиваемых в голову школьно-вузовскими программами. Мы заново осмысливаем весь
"славный" путь, пройденный нашей страной с 1917 г. и пытаемся выяснить
причину нынешнего состояния нашего общества.
Откуда пошло
проклятое зло сталинских репрессий и лагерей, удушающее скукой и потребительством болото "застойного времени"? Злодей
ли Сталин совершил государственный переворот, истребил ленинскую гвардию и установил
административно-командную систему? Или негодяи-большевики
во главе с Лениным совершили никому не нужный переворот в 1917 г., разогнали демократическое
Учредительное Собрание, и установили диктатуру "военного коммунизма",
логическим следствием которого и стал тоталитарный сталинский режим? Изверги ли
марксисты-государственники со своим классовым подходом и отрицанием вечных гуманистических
ценностей, создавшие централизованные партии, оторванные от народа? Или же вообще
все революционеры-социалисты со своей навязчивой идеей насильственного переустройства
мира - всего лишь недоумки? Таков диапазон идейных симпатий
многочисленных неформальных групп.
Неформальное
движение в теоретическом и практическом плане похоже на подростка, не желающего
слушать родителей, и пытающегося самостоятельно мыслить. Но это у него ещё плохо
получается – не хватает ни знаний, ни жизненного опыта.
Потребность
в революционной теории вызывается прежде всего практическим
опытом и практическимн потребностями революционного движения.
Сейчас же опыт и практика неформального, в первую очередь, левого неформального
движения настолько ограничены, что не требуют сколько-нибудь основательной теоретической
подготовки, ни цельной теории.
Анархисты,
"марксисты-ленинцы" ("эмелы"), левые
радикалы, "зелёные" вполне нормально сосуществуют и сотрудничают, и никакое
различие общемировоззренческих установок им не мешает это делать. Однако ж каждое
из этих направлений уже сейчас претендует на "нечто". Возьмём к примеру полемику анархистов с "эмелами", где политическое кредо анархистов изложено в
серии статей Шубина, Исаева и Рябова. "В поисках новой гармонии". Первое,
что бросается в глаза: вопросы общемировоззренческие, философские смешиваются с
вопросами непосредственной политической стратегии и тактики. Это обще для тех и
для других.
"Эмелы"-"диктатурщики" хотят создать рабочую, жёстко централизованную
пролетарскую партию на основа единой доктрины для свершения новой пролетарской революции,
свержения "госкапиталистической бюрократии" и установления "диктатуры
пролетариата". Заняты они в основном теорией и разбиты на мелкие группки сектантского
толка.
Анархисты же,
напротив, сосредотачивают свою деятельность в сфере непосредственной практической
работы, стремясь к возможно более широкому объединению всей неформальной общественной
инициативы. В политическом плане их цели и лозунги более перспективны. Сам характер
их деятельности способствует дальнейшему развитию движения, выработке навыков политической
борьбы и идейной эволюции неформалов.
Но
между "эмелами" и анархистами есть и общее.
В теоретическом плане они отталкиваются от одного и того же догматического представления
о марксизме, почерпнутому из учебников философии и научного
коммунизма и наспех прочитанных источников.
Наиболее показательны
в этом отношении рассуждения П.Рябова о марксизме. На деле он критикует не Маркса,
а своё представление о нём, сливающееся в его сознании с советским официозом. Видно,
что ни "Немецкую идеологию", ни "Письма об историческом материализме"
он не читал. Иначе бы не утверждал, что Маркс, "основательно и глубоко занимавшийся
политэкономией" подходил к общественным явлениям только с экономической меркой.
В 1870-е годы
Маркс со смехом говорил, что он не марксист, узнав о рассуждениях французских
"марксистов", исходивших из экономического детерминизма. И никогда не
говорил о возможности предсказывать и планировать общественный процесс в бюрократическом
смысле. (Это особенно проявилось в письме к Засулич о возможных путях развития России.)
Ни одно общество не развивается по заранее готовой схеме, можно лишь предсказать
варианты его развития. Утверждение же, что проявление через волю людей объективных
законов есть пережиток гегельянщины – перл, достойный
незабвенного Михайловского.
Чтобы лаять
на слона, достаточно быть моськой, чтобы его свалить, нужно самому быть слоном.
Но, повторяем,
здесь дело не в теоретических положениях статьи. Автор критикует не марксизм, а
сложившийся у него в голове образ марксизма, напоминая школьника, который судит
о Толстом по школьной хрестоматии или о Достоевском - по учебнику литературы.
Исаев сводит
всё отличие марксизма от анархизма только к тому, что-де, первое - "государственническая
идеология", второе - "безвластническая",
не утруждая себя разбором исходных марксистских посылок. Взгляды Маркса, Энгельса,
Ленина на государство заслуживают более пристального внимания и более подробного
анализа. (Достаточно вспомнить статью Ф.Энгельса "Об авторитете".
(Фактически Исаев идёт тем же путём, что и сотни студентов и
аспирантов, лишь воспринимая и заимствуя у Бакунина, Кропоткина, Прудона отдельные
мысли, догадки, удачные предсказания, которые актуальны для нашей недавней истории
и текущей современности. (О возможности перерождения пролетарского государства,
лозунги самоуправления и федерации и т.д.).
Такой уровень
теоретизирования, несомненно, просто проявление родовых мук социалистического неформального
движения. Переломное время, переживаемое нашим обществом, необходимость его преобразования
снизу, требуют своего осмысления. И с накоплением практического опыта потребность
в такой теории будет ощущаться всё сильнее и сильнее. Но появление её - дело будущего.
С.ВИСКУНОВ,
г. Киров.