Кристофер Робин

Здрасьте, я Кристофер Робин,
Веду репортаж свой из странного места.
Я то ли в пижаме, а то ли я в робе
С телом полным липкого теста.

Мой Винни-Пух гуляет с кастетом.
Он ненавидит всех немедведей.
Ассоциируется с клозетом
Медвежье сознанье нацистских бредней.

Пьёт самогон и глотает таблетки
Глупый Иа. Это дело ослово.
Кролик сидит во вполне взрослой клетке.
Вор позабыл волшебное слово.

Тигра теперь служит в армии как-то.
Помню сказал он, что я неудачник.
Жалко весёлого парня, ребята,
Недоброе ловит сердечный мой датчик.

О ком-то я позабыл как-то вроде.
Уже давненько, свалившись под пресс,
Суслик по пьяни погиб на заводе.
Трезвый бы в пекло не лез.

Я вышел из леса и заблудился.
И кажется пусто, где раньше был дом.
Раньше с хорошим народом водился,
Как же теперь окружён я зверьём?

Поднимаю к небу глаз за глазом.
Отчего так жестока действитеьность?
Там за голубым газом
Мой Уолт Дисней потерял бдительность.

Я вырос, но так и остался наивным.
Лежу и рифмую себя сам с собой.
Шкура мудачья тесна и противна.
Я Кристофер Робин, я заблудился, сведите меня домой.

Любовь и Политика

Разговорчики бакалейные,
Что любовь это враг политики!
Так говорят безыдейные
До любовишек жадные нытики.

Вместо спасенья человечества,
Те, чьи сердца из фетра,
Лишь беспринципно мечутся,
Прячась в женские недра.

В сравнении с вялой титькой
Мирков мещанских и тихих,
Мои любовь с политикой -
Весьма драматичный диптих.

Несмотря на любовные колики
И занозу, что сердце корябала,
Я систему свободной экономики
Называл порождением дьявола.

Жизнь влепила мне снова затрещину.
От неё мне не скоро оправиться.
Ах, сильнее жми клещи, ну!!!
Пусть же сердце кровью подавится!

Не видал за научными шорами
В личной жизни огромную трещину.
За марксистскими за разговорами
Проебал я, товарищи, женщину.

Юлия на Площади Свободы

Вы замерли. Плечи прямее!
Свободу слова насилием гарантируя,
Из-под берета текла по шее
Светло-жёлтых волос струя.

Что-то не нравится мне в мире...
Довериться вам смогу ли я?
Вам может быть двадцать четыре.
Имя знаю точно - Юлия.

Перчаточки, цифры на рукаве,
Высокомерие в нагрудных кармашках.
Вам улыбку бы и косички две
И на луг альпийский в ромашках.

А фигура у вас! Бёдра стройные.
Чёрт! Избитое слово - картинка!
Ботинки высоко зашнурованные,
И элегантная очень дубинка.

Вовсе не мелочь, мною замеченная,
Не по себе мне, не вижу глаз.
Ах, какая вы бесчеловечная,
Оберегаете правящий класс.

Затыкали ушки брезгливо,
Когда сто ртов на фашню свистели.
Знаете, мне интересно очень было:
А какая же вы в постели?

Вон и герб ваш с оберегами
На бронеавтобусе - бегемоте.
А это правда, что вы с коллегами
Иногда фашистские гимны поёте?

Пожалуй не в курсе ещё те,
Из курсантского, наверно, резерва.
Но вы то знаете, что вы делаете,
Вы молодая ментовская стерва.

Сон строгого режима

Облаков не было.
Была улица.
Тишь. Пыль. Зной.
Гнуло ссутулиться.
Один единственный вперёд не глядя,
Бредёт по улице с газеткой дядя.
Волоча тяжести заголовков,
Запинается о мусор неловко.
Медленно мы сходимся ближе.
Щурюсь, корчусь, но уже вижу
Ноги и сроки. Ближе
Пуговки, буковки. "Дамы и господа!
Дайте пище хорошо скушаться
И к грохоту мира спешите прислушаться!
Вот дядю традиционно убивает тётя,
Забастовщики привычно прижаты к ногтю..."
Да ну? Что ещё нам там светит?
Инфляция, выборы, чьи-то ракеты.
Трэнды, принуждение к потреблению,
Бал у графини (слеза умиления).
"Новое в сексе, играйте!"
"Не участвуйте в жизни, наблюдайте!"
Облаков не было.
Угрюмое
Тихонько звенело слабоумие.
Из себя выйти захотелось вдруг.
Толкнуться в двери из себя - р-р-раз!
Чтоб под удивлённое хлопанье хозяйских рук
На радарах светиться огнями глаз.
Тогда я спросил у безглазой рожи:
"Извините, э-э-э, прохожий,
Что там пишет газета,
В каком круге ада это?"
Ответ пахнул изо рта большой непричастностью
"Молодой человек, с вероятностью
До девяносто девяти и девяти десятых процента
Это Мёбиуса лента..."
Захотелось покинуть сценарий.
Прочь из кадра, прочь из сновидения.
Облаков не было.
Комментарий:
Вместо них были камеры наблюдения.

Париж, 1968

По секрету крикну, хотите,
Как загореть, и при том бесплатно?
Одежды просто снимите,
Жить можно, и можно приятно.

Навязанным сном не спите!
Может, солнце завтра съедят, но
Нити наверх скорее рвите,
Система смотрит на нас плотоядно.

Повседневности мутную заводь,
Соцроли, которые давят
И игры чужие бросайте!

Собюргеры, жить начинайте,
Здесь, здесь копайте!
Под мостовыми — пляжи, да ведь?

Надевайте маски, чтоб не щипало глазки

Вот что значит
трудиться вместе!
Вот что зовётся
заботой о детстве!
Проктор энд Гэмбл подумал о нас!
Любой малыш
от счастья ахнет:
Маска —
полезная вещь к Первомаю!
А вот у вас
слезоточивый газ
Как-то неприятно пахнет.
Срок годности вышел,
я полагаю.
Корпорации!
Побалуйте нации!
Мы ещё пригодимся вам
при эксплуатации!

Бомба

Тук. Тук. Тук.
Звук отдаётся в рецепторах рук.
Я несу её, как анархист,
В догматичную гниль Ватикана.
Радиоактивен, свеж и лучист,
Буря на дне мирового стакана,
Солнце! Ты свидетель:
Ничто теперь на свете
Реактора стержни
Не сдержит!
Это весна.
Я рухну с ума,
Никому не швырнув бомбу вслед!
Понимаешь, ты, солнце, нет?!
А она в уюте мяса
Уже до горла прыгает плясом.
В мышечный завинтилась ком,
Бесится, бьёт изнутри кулаком,
Вот уже рвутся сосуды в висках:
Бах! Бах! Бах!

Привет от Ги Дебора

Привет!
Как ты себя чувствуешь,
Чужой инструмент получения прибыли?
Вместе со всеми тихонько безумствуешь,
Винтик в машине всеобщей гибели.
Ты —
некто унифицированный
В ряду механических мгновений,
В самом личном своём кастрированный
Ножом патентованных забвений.
Фальшивый
в официальной истине
Строитель чужого настоящего.
Твой мирок
— только тень на стене,
Зрелище
— единственный хрящ его.
Паралич
безукоризненный,
Социально организованный.
Прибавочная стоимость жизни
И сама она
— не тобой присвоены.
Ставший немым вне сознания класса,
Потребляемый электорат
Почти планетарного Аль-Катраса,
Ты веришь в то, что ты этому рад?

Сонет о труде

В циклах накопления
Свистит зарплаты плеть.
Поставлен на колени я
И всё же буду петь.

Системой разлучённые,
Добудем жизни вдосталь!
Я за обобществлённые
Средства производства.

Без лишних басен:
Ведь он прекрасен,
Общественно-полезный труд!

Когда, выдавливая стоны,
работодателя законы
Уже бока тебе не жмут.

Вифлием в ночь на 25.02.02

М-да, занесло же Его, однако,
Прямо там и тогда рождаться…
В развалинах, палестинских терактах,
В колёсах израильских контр-операций.

Воздух, выкашляв пули натужно,
Всем зализывал раны и ранки.
Застыть в голове было можно и нужно:
На ночь из города выползли танки.

Сквозь заставы, проверки транспорта
За советом волхвы по минам шли.
И к Нему, без предъявления паспорта:
«Вольнодумец, ты в нас ещё веришь ли?»

«Времён вам уже совсем не осталось,
На богохульные плюйте присяги!
Тысячелетий вам всё ещё мало
Убивать за государства и флаги?!»

Осторожно волхвы покинули стойло,
На Рождество собирая останки.
Стало тихо, о чём задуматься стоило:
На ночь из города выползли танки.

Мысль о работе

Мысль о работе:
Во крови и плоти,
Как знаем мы
Из марксова слова,
Товар запакован
Ненакопляемый.

Клетки устали, но
Выхода не оставлено —
— продай свои годы.
Ora et labora —
— существованье позора,
Пока товар годный.

Подстрекательство

Мне просто не верится!
Прогуливаясь вдоль Пегница,
входим в тени растений.
Пристраиваюсь к локотку:
«Вы ведь знаете про отчуждение?»…
Срочно!
От любовного яду сыворотку!
«А Вам нравится Маяковский?
По мне — так хорош.
В лирике груб, в лозунгах — плоский?
Хм, что ж…
Знаком я и с трудами
Кропоткина маленько…»
Ах, как же дальше с Вами?!
Колготки на коленках…
И взгляда
не выдерживаю, млея…
«Не цитировать больше Хаким Бея?
О’кей, я…»
Чувствую:
пропала гравитация.
Дела мои плохи —
— втюрился, братцы, я.
Тут Инь и Янь,
классовая борьба Китая,
а Вы скучаете,
сдвигая
к кинотеатрам прицел своего взора!
Не время ли вспомнить
про Ги Дебора?
Не время.
Хи-хи-с …
А нервный смех-то.
«Обсудим „Ме-Ти“ Бертольда Брехта?»
Я даже не знаю,
что и сказать-то.
Мой рассудок на месте делает сальто.
Разговора русло,
значит, сужу:
«Представьте, Вы,
чужого не видя пунктира,
возьмёте и измените мужу!
…как урок
по изменению мира».

Сонет о сонетах

Как это глупо —
В наш век писать сонеты!
Их формы твёрды, как корсеты,
И старомодны, словно ступа.

Парок над супом —
Не грохот боевой ракеты!
От строчек, блеяньем пропетых,
Воняет трупом.

Словам сонет — плохое платье!
Ведь видно — белой нитью шита
И неестественна структура.

Се, недостойное занятье!
Рассудка нет у тех пиитов
И Муза у них — тоже дура.

Левушка

Послушай,
пастух наш вечный!
Здание классовых противоречий,
Воздвигнутое
над нами, -
Чудище с крадеными зубами!
Хватит
жевать поля танками!
Хватит
жевать мозги пропагандой!
Мысль ужимать законов планками,
Хватит
рулить планету бандой!
В чужие руки вложив оружием
Газеты, ТВ, кино и песни,
Хватит жевать сердца равнодущием!
Хватит жевать наши жизни до пенсий!
Зарифмую кулак,
въеду в челюсть,
Кариесом в эти зубы впещерюсь,
В шестернях голов гранитом застряну,
Высеку искры,
выплюну пламя,
Огнищем стану левиафану
И всем его Гоббсам и Фукиямам!
...Дa образ врага мутит
Одна неувязочка пустячковая:
Собраться в гневе в шарик ртути
И проглотить должен его -
я .
Как положено,
умный и острый,
От божественных откажусь объяснений.
Левиафана не зачали монстры
С другого края Вселенной.
Я помню,
что сам он
Огромный и древний,
как мамонт,
Станет однажды смертен и тонок:
Он -
человеческий ребенок.
Планы действий старые смяты:
Я нахожу
себя виноватым.
Это я тогда,
в началах,
От себя стерег чужой скот.
Я, совещаясь в сенатских залах,
Затыкал улицам рот.
Я давал вешать себя на крюк
От своего же имени.
Да,
Теперь миллионами человеческих рук
Дрессирую людские стада.
Пропаганда - триумф одной мысли,
Другая
Из-под нее пищит, мучается,
И уже флагам левиафаньм присягая,
Урожай давлю стальной гусеницей.
Я сам пою себе ядовитые песни
И кормлю поджигателей в доме...
Вот этот момент
интересный -
Ведь нет никого кроме!
Улыбнешься от этого открытия мелкого,
Положиться не на кого,
А продолжать движение надо.
В себя,
передовые отряды!
Пусть чуждая нам холодная глыба
Бессознательного стает!
Взрослей биологическим видом!
Социальный характер -
собачьей стае!
Иерархий
мазохистский экстаз
Жги,
борьбу будущим меря!
Вырви
свой искушающий глаз!
Для Истории в книгу захлопни Зверя!

Тридцать пять бутылок

Тридцать пять бутылок.
Довольно много
За две недели.
И не таращьтесь Ему в затылок!
Это ж не Он,
Это ж они звенели!
Вряд ли Он их с жизнью сравнивал,
Опустошенной и дребезжащей.
Пакет, чтоб не видно.
Чего непонятного?
Хотя удобней был бы ящик.
Огромный и крепкий пакет
С мурлом новогоднего зайца.
Вечер же,
На улице никого нет,
А начал нервничать и смущаться.
"Тоже мне,
Маленькая девочка!-
Сказал сам себе,-
Хватит!"
В кармане под пальцами шорох клочка
Его последней зарплаты.
А можно было оставить их,
Пусть себе в потолок пялятся.
Как он сам по утрам выходных,
Когда, кажется, незачем просыпаться.
Новых не брать,
Подождать пару дней?
Сам себя заподозрил?
Паршиво...
Да у Него же лично миллионы друзей!
Они же пьют больше!
И даже не пиво!
Но пообещать себе стоит,
(От смелости шага пусть вздрогнет Европа!)
Только две бутылки ставит на столик
Вечером
В свет кинескопа.
А может, не надо так?
Все же это приятно.
Пусть тупят
Острый чувств тесак
На экране темные пятна.
Главное-
Не сорваться в пропасть,
В черепную коробку ногтями не впиться,
Где давно что-то зреет,
Гноясь и лопаясь,
Тысячекратно страшней Аушвица.
Выделение пота,
Выброс гильз.
Подавившийся адом факир.
Главное -
Проглотить это вниз,
Пока оно не накрыло весь мир.
Снова от боли выбежать ночью,
Черт знает с кем сцепиться на улице,
Утром снова стоять перед шефом-сволочью,
Обьяснять ему бардак на лице.

Расставил пиво в холодильнике на пол.
Хотелось предсмертного,
Страшного ора,
Но только тихонько жевал
Вроде кляпа:
"Ничего.
Все еще наладится.
Совсем-совсем скоро."

Тем, кто ищет космических смыслов

Превратим
Мир
В шар льда,
Сунем в небо по два средних пальца
И застынем!
Может быть, тогда
Высший разум оскалится.
Почесываясь кометой галеевой,
Скажет:
"Хм,
А я их недооценивал..."
Может, как в тюрьме мучаясь,
Из угла в угол:
Комната,
Кухня,
Уборная,
Ванная,
Он случайно
Да найдет своих кукол?
(Но это лишь в случае
Его существования...)
А лучше -
Крикнем по всему свету:
На Земле дел еще полно!
Лишь тогда
За убогость белковых молекул
Эволюционный прыжок!
А положение совсем не розово:
В прогрессе средств производства
Мы охотно встаем на колени,
Мы -
Одно из вторичных явлений.
Что-то о человечьем рассудке?
Ха!
Здрасьте!
У большинства из нас
Пусто в желудке,
Но бошки полны структурами власти.
Расизма.
Патриархата.
Разбежаться тут будет тяжеловато...
Приготовьте площадки для старта!
А то, знаете что,
Мои милые,
С таких позиций
Не эволюционируют!
Все вместе!
Три, четыре!
Ну!
А там и увидим,
Что к чему.
Посмотрим,
Где концы у Вселенной этой!
Да и спину чесать
Удобней кометой!

Спящий просыпается

В абсурде ни броду, ни лазу,
Надежда во встречных руках.
Наощупь, в сумерках
Всех цивилизаций сразу.

Раз: не выдать хозяйскому глазу,
Парящему в облаках.
Два: хирургически, к метастазу.
Пальцы уже на курках.

Это - точка зрения точки!
Передайте там по цепочке:
Сторожевым псам пусть все зубы выбьют!

Проснитесь, иначе не будет утра!
Нам уже сотни лет как пора
Самоубийство покончить жизнью!

http://www.stihi.ru/author.html?ndejra