АРАБЫ

Николай Муравин

Они живут примерно в восемнадцати государствах Ближне­го Востока и Северной Африки, но немало их разбросано по все­му свету, в том числе и по нашей стране. У нас эти странные лю­ди, которые без всякого предубеждения прощаются через порог и пишут справа налево, считаются "черными", хотя есть среди них и рыжие, и голубоглазые. Они - арабы.

Традиции, вошедшие в повседневную жизнь современных арабов, восходят к неписанному "кодексу чести" бедуинов, ското­водов, кочевавших в колыбели арабской цивилизации - в пусты­нях Аравии, где камни трескаются от перепадов температур, месяцами дует песчаный ураган-самум, а последние реки пере­сохли тысячи лет назад. Вода для кочевника - величайшая цен­ность, не случайно в арабском языке словосочетание "пресная вода" отсутствует, говорят "сладкая вода". Бедуин с детства ус­ваивал, что без взаимопомощи выжить невозможно и потому главная добродетель - верность другу, клану, племени; учился уважать силу и презирать любое проявление слабости; быть гроз­ным с врагами, но не отказывать просящему убежища. "Часто ге­рой, еще чаще дьявол, но никогда не раб" - так охарактеризовал бедуина английский путешественник.

Европейцев поражали щедрость и гостеприимство кочевни­ков. Случалось, что бедуин резал единственную козу, чтобы на­кормить гостя досыта, а сам потом был вынужден питаться одни­ми сухими финиками, заменяющими жителям пустыни и хлеб, и овощи, и фрукты - но с сознанием выполненного долга. И сегод­ня дом любого араба, будь это глинобитная хижина, шикарная вилла или комната в общежитии, всегда открыт для тех, кого хо­зяин сочтет друзьями. "Мы знакомы пять минут, а господин Тайе уже пригласил нас к себе домой! На Западе такое представить невозможно!" - удивлялась по телевизору российская журнали­стка в передаче об Иордании.

"Арабы по природе своей люди гостеприимные и друже­любные" - довольно цинично замечают израильские разведчики, описывая дальше, как благодаря этим качествам им удалось вне­дрить к сирийцам своего агента. Но, надо сказать, внешние ра­душие и общительность вовсе не предполагают настоящей ис­кренности, как и быстрый переход на "ты" - в арабском это соот­ветствует гораздо меньшей степени интимности, чем в русском. Арабы искренни с тобой лишь тогда, когда уверены, что и ты от­вечаешь им тем же.

Неотъемлемая черта восточного гостеприимства - предлага­емые гостю чай или кофе. Серьезный разговор начнется лишь после того, как готов кофе, сваренный по одному из десятков ре­цептов. Чай или кофе завершают любую трапезу (мы не касаемся даже кратко многообразия блюд арабской кухни; впрочем, есть и такая еда, о которой они представления не имеют. 'Ты зачем привез испорченные продукты?" - недоумевает мать студента, приехавшего на каникулы из Москвы, глядя на соленые огурцы и квашеную капусту).

Они не трезвенники, хотя религия запрещает им спиртное в земной жизни. Говорят, что совершенно по-нашему пьют в Ли­ване, Сирии и Ираке, где употребляют арак - пальмовый спирт; при разведении водой он приобретает белесый оттенок. "Как будто молоко, чтобы обмануть Аллаха" смеются арабы. Интерес­но, русскую водку они Аллаху за воду выдают?

По мере того, как центр арабской культуры смещался в го­рода, нравы бывших бедуинов смягчались. У арабов средневеко­вья не считалось зазорным прослезиться от восторга по поводу понравившегося стихотворения или зарыдать по поводу более значительному. Ныне жизнь не та, жестче и проще, и даже знако­мые мне арабские младенцы плакать не любят. Но по-прежне­му часты у арабов проявления, по европейским понятиям, "не­мужской" нежности. Могут облобызаться при встрече, после за­щиты диплома студент студенту дарит букет роз - это нормально. Обниматься обожают; возмутившие Запад объятия Ясира Арафата с Саддамом Хусейном во время войны в Персидском заливе (который арабы называют Арабским) всего лишь распространен­ная форма приветствия.

В многочисленных руководствах по бизнесу, в разделах, по­священных поиску и обработке зарубежных партнеров, можно прочесть примерно следующее: "Направляясь на встречу с запад­ным бизнесменом, ни в коем случае не одевайте малиновые пид­жаки, пестрые галстуки, золотые цепочки, запонки, перстни... но если ваш партнер из арабских стран, все перечисленное, напро­тив, вам просто необходимо". Не уверен, так ли уж сильно ближневосточные капиталисты влюблены в пестрые галстуки, но факт: арабы "встречают по одежке". Не всегда и не везде, разу­меется, но вот в посольство, или к декану, в ресторан или на важную встречу араб оденет костюм и будет ждать от вас того же. Один иорданец случайно посетил оперу в свитере и джинсах - о, для него это была трагедия! Считается, что солидный человек ("настоящий мужчина") в приличном месте должен выглядеть и вести себя соответственно.

Все, что касается арабов как нации, лично затрагивает и каждого араба. Это даже далекое прошлое ("Испания тоже наша была" - вспоминают времена Кордовского и Гранадского эмира­тов); что уж говорить о ближневосточном конфликте. Плохо при­шлось бы Израилю, если бы не было у арабов выражений "маалейш" и "иншалла" - "авось пронесет" и "если Аллах пожелает" (распространенный способ переложить ответственность на выс­шие силы). Израильтяне, участвовавшие во вторжении в Ливан, утверждают, что сирийские войска - противник несерьезный, все у них "маалейш"; палестинцы поодиночке герои, но не хватало им координации; наиболее опасны были боевики-исламисты, ко­торые точно знали, чего желает Аллах, и с гранатами бросались под танки. Жизни свои молодые они не жалели - ведь погибшим в бою с неверными прямая дорога в мусульманский рай, где, в отличие от рая христианского, в неограниченных количествах пьют вино и предаются любовным утехам с гуриями, прекрасны­ми, "как первая улыбка весеннего цветка или луна в ночь полнолу­ния".

Тонок стан ее, и коль скажет ей ее юность:"Встань!"

Скажут бедра ей: "Посиди на месте, зачем спешить!"

Ислам, самая молодая из трех мировых религий, родился в Аравии и пустил прочные корни в сознании масс. Даже коммуни­стические партии на Ближнем Востоке не осмеливались упорство­вать в своем атеизме. Но немало среди арабов и христиан - в Ли­ване, Сирии, Палестине, Египте. Конфликтов с соседями у них обычно не возникало, ведь и мусульмане признают авторитет Ии­суса Христа - пророка Исы и Моисея - пророка Мусы, просто по их мнению пророк Мухаммед, явившийся позже всех - "печать пророков". По религиозным канонам мусульманину позволено же­ниться на христианке или иудейке, а вот мусульманке выйти за­муж за "неверного" уже нельзя. Хотя сегодня исламское право – шариат - действует на государственном уровне лишь в аравий­ских странах и Судане, а в других странах брак регистрируют без мечети, да и население в повседневной жизни редко ориенти­руется на предписания Корана.

Ислам проповедует принцип сегрегации полов. Женщина обязана скрывать лицо и фигуру от чужих мужчин. Мусульманские фундаменталисты придерживаются такой точки зрения: если жен­щина идет по улице с открытыми частями тела (будь то руки, плечи, ноги), то встречные мужчины "насилуют ее глазами", а это грех. Но времена меняются; многие арабские женщины ходят сегодня в европейской одежде, хотя иногда решиться на это не­просто, а кое-где и небезопасно. Но даже в Кувейте, государстве очень консервативном, на пляжах появились купальщицы в бики­ни. Правда, в соседней Саудовской Аравии женщинам недавно опять запретили водить машину, а преподаватель-мужчина не имеет права находиться в одном помещении со студентками, об­щаясь с ними только по видеосвязи - этакий электронный шариат.

Но, несмотря ни на что, любят арабы женщин - и своих, и не своих тоже. Они пользуются репутацией суперлюбовников и из кожи вон лезут, чтобы ее поддержать. Среди арабских подро­стков только и разговоров, что о сексе; хотя всем в определен­ном возрасте это свойственно, но арабам - втройне. Любая бе­седа сводится к тому, кто с кем переспал, а если нет, то как это­го добиться? А добиться трудно: обучение в большинстве школ раздельное, девушек дома держат в строгости, девственность - обязательное требование к невесте, доступных женщин в араб­ских странах почти нет, если, конечно, вы не сын шейха, у кото­рого нефтедолларов куры не клюют - тогда блондинок из Европы можно выписать. Злые языки утверждают, что отчаянная храб­рость палестинской молодежи в интифаде - антиизраильском вос­стании 1987-1993 годов, когда с камнями и бутылками шли про­тив бронетранспортеров - следствие подавленной сексуальной энергии. Впрочем, гипертрофированная сексуальность после же­нитьбы быстро перегорает.

Несколько лет назад, когда впервые открылась возможность пошляться по загранице, я уговаривал товарища-палестинца решиться на эту авантюру - Германия, Франция, еще чего-ни­будь... 'Ты серьезно?" - переспросил товарищ. "А что, автосто­пом, нормально!" "Тебе нормально, а меня тормознет первый же полицейский. Наркотики - я, оружие - тоже я! Я же араб, значит, террорист!"

За объяснением причин арабского терроризма надо обра­щаться не к национальной психологии, а к истории палестин­ской проблемы, или гражданской войны в Ливане, или взаимоот­ношений алжирского народа с государством. Те, кто арабов зна­ют, говорят, что в принципе они не отличаются воинственностью спыльчивы, но отходчивы. Но у них существует черта, пересту­пать которую нельзя; за ней - полный срыв с тормозов. Многие ужасные теракты совершались людьми, которые мстили за себя или за родственников. В Израиле араб-камикадзе, обвязавшись динамитом, вошел в автобус, среди пассажиров которого были солдаты, и взорвал его вместе с собой. Позже выяснилось, что полиция арестовывала этого человека по подозрению в связях с подпольем, и, надеясь получить показания, посадила его в "пресс-хату" к уголовникам-евреям. Он не заговорил (наверное, действительно не знал ничего) - пришлось выпустить. Но после пережитого унижения у араба оставался лишь один выход.

Население арабских стран растет стремительно; 6-8 детей в семье - не редкость. Правительства пытаются контролировать ро­ждаемость, но безуспешно: во-первых, мешает ислам, во-вторых, клановые традиции арабского общества. Чем больше у тебя род­ственников, тем лучше для тебя - родственники всегда помогут. Принцип клановой солидарности и по сей день спасает арабов как от мелких, так и от серьезных неприятностей. Студента-пале­стинца удалось вытащить из застенков иорданской госбезопасно­сти лишь потому, что какой-то дальний дядя по материнской ли­нии занимал пост в "органах".

Симпатии к СССР-России, зародившиеся в те годы, когда "великий друг" поддерживал борьбу арабов против колонизато­ров, а затем помогал восстанавливать экономику (сотни про­мышленных объектов построили советские специалисты, десят­ки, если не сотни тысяч арабских студентов закончили советские вузы) живы и сейчас, несмотря на все перемены в глобальной и региональной политике. Проявляются они в самых неожиданных ситуациях. Один мой знакомый, когда жил в Израиле, поехал ту­ристом в Египет. Обстановка была напряженная, террор против иностранцев, поэтому туристам настоятельно рекомендовали хо­дить только по отведенным маршрутам, но он решил в одиноче­стве прогуляться по Каирскому базару. К нему подошли два араба и сказали на приличном английском: 'Ты из Израиля. Ты нам не нравишься." "Какой Израиль, ребята? Я из России!" Реакция на невинную хитрость превзошла все ожидания; мрачные лица под­рывных элементов расплылись в улыбках: "Харашо! Товаришч!" Казалось, еще пара фраз - и боевики пригласят его выпить по ча­шечке кофе на подпольной базе, но приятель мой счел за лучшее знакомство не развивать.

Говорят, чем дольше живешь среди людей, чем больше их узнаешь, тем труднее выделить у них общие черты, подвести под единый знаменатель. Я среди арабов не жил. И потому, если завтра какой-нибудь араб скажет: "Все, что ты понаписал, не име­ет ко мне и моим друзьям никакого отношения! Все у нас не так на самом деле!", я соглашусь - может, и не так. Ведь все люди разные.