О ГОСУДАРСТВЕ

Лев ТОЛСТОЙ

В первый роз ясно понял, что такое государ­ство. А как, кажется, просто и легко было бы понять это.

Не боясь быть смешным, признаюсь о том по­воде, который раскрыл мне все дело. Я возвращался нынче утром с прогулки, меня догнал едущий на са­нях живущий у нас стражник. Я устал, присел к нему, и мы разговорились. Я спросил, зачем он служит в своей гадкой должности. Он очень просто сказал мне, что чувствует и знает, что должность скверная, да где же он получит те 35 рублей в месяц, которые он получает? И вдруг все стало ясно.

Ведь все дело в этом. Все )то великое устрой­ство государства основано только на том, что страж­ник получает 35 рублей, тогда как, не будь он стра­жником, цена ему 8.

И я в первый раз ясно понял все дело. А как, кажется, просто и легко было бы понять. Не говорю о тех поразительных глупостях, которые с важным видом пишутся в философии государственного права с именами всех философов, вкушающими уважение к этому гнусному обману и поразительной глупости, в сущности, дело, ведь, только в следующем. Люди вооруженные, грубые, жестокие, грабят трудолюби­вых, безобидных, оседлых людей, иногда грабят на­бегами,- ограбят и уйдут, иногда поселятся среди трудящихся и устраивают постоянный грабеж, т.е. отнимают у них часть их труда, пользуются им, огра­ждая себя оружием. Для более широкого распростра­нения своего грабежа и упрочения его они угрозами, о главное, подкупом, о то и тем и другим вместе, из ограбляемых подбирают себе помощников в ограбле­нии.

На этом, только на одном этом основано все государственное устройство, различные отечества, включающие в себя народы одной или разных пород; на этом основаны всевозможные государственные уч­реждения: разные сенаты, советы, парламенты, им­ператоры, короли и самое главное и нужное для су­ществования государства учреждение - войско.

Казалось, как легко бы понять. Так это оче­видна, что, разъясняя сущность его, совестно гово­рить об этом обмане, как о чем-то новом, никому не­известном: так оно бьет в глаза своей очевидностью. И удивительное дело: я, думая о предметах, связан­ных с государством, сознавая всю его губительность, до 80 лет не мог понять, в чем это ясное и простое дело, и только, смешно сказать, нынче мне это от­крылось, как что-то новое вследствие слов стражни­ка. Ведь все, что делается в этом признаваемом сталь возвышенным и торжественный учреждении, называемом государством, все это делается только во имя тех мотивов, во имя которых служит страж­ник; и ведь эти цари, министры, архиереи, генералы делают то же самое, что делает стражник. Разница только в том, и в пользу стражника, что стражник, лишившись своей должности, все-таки заработает хо­тя бы 8 рублей в месяц,- цари же, митрополиты, се­наторы, выйдя из своих должностей, не сумели бы заработать даже на хлеб. Другая разница, и огром­ная, тоже в пользу стражника, та, что он, бедняга, наивно говорил мне, что знает, что служа в этой дол­жности, поступает дурно, но что же делать... Мини­стры же и розные генералы, митрополиты, поступая дурно, только и делая, что дурное, стараются уве­рить себя, что они поступают не только не дурно, но совершают великие дела.

Да им, несчастным, и нельзя думать иначе. Король, император, вообще так называемый глава государства не может не стараться верить в необхо­димость, даже святость своего положения, потому что, хотя он в глубине души и знает, что, делая то, что он делает, он поступает дурно, где же он возь­мет те уже не 35 рублей, и не только те дворцы и всю ту безумную роскошь, к которой он уже привык, в которой родился, но и удовлетворяющее его тщес­лавие - та внешнее почитание, которым он окружен. То же и все министры, архиереи, члены палат, и до последнего чиновника. Всем им, кроме удовлетворен­ного тщеславия, честолюбия, прежде всего нужны те огромные деньги, получаемые ими от государства; все же то, что пишется и говорится о необходимости, полезности государства, о благе народа, о патриотиз­ме и т.п., пишется и говорится только для того, что­бы скрыть от обманутых, отчасти от самих себя на­стоящие мотивы их деятельности. Древность же и внешнее величие и хитрые софизмы ученых, оправ­дывающие этот государственный обман, так искусно скрывают сущность дела, что не только обманутые, но и обманывающие не видят всю зловредность об­мана.

Да, все представляется необыкновенно про­стым и ясным, когда найдешь ключ кажущейся тай­ны.

"Но что же будет, если люди не будут подда­ваться обману и не будет государства?"

Никто не может знать того, что будет, и как сложится жизнь после того, как люди избавятся от того обмана, в котором живут теперь. Одно можно наверное знать - это то, что как бы не сложилась жизнь людей, свободных от обмана и развращения, жизнь эта не может не быть лучше жизни людей, подчиненных обману и развращению и не понимаю­щих своего положения.

Ясная поляна, май 1909 г.