ЭКОНОМИКА СВОБОДЫ

Вадим ДАМЬЕ

Крушение государственно-капитали­стических диктатур в Восточной Европе и в бывшем Советском Союзе доказало, что любые попытки совместить справедливый общественный идеал с сохранением госу­дарства и товарно-денежных (рыночных) отношений обречены на неминуемый про­вал. Коммунистический анархизм всегда предсказывал марксистским утопиям именно такой конец; он ни в коей мере не дискредитирован опытом социал-демокра­тии и партийно-государственного "комму­низма", а потому нет никакой необходимо­сти "дополнять" его заимствованиями из этих учений, которые потерпели полный крах.

Идея "рыночного социализма" отно­сится именно к таким заимствованиям. Она родилась в головах социал-демокра­тических теоретиков и была взята на воо­ружение партийными реформаторами, что, однако, не спасло "коммунистический ла­герь", а ускорило экономическую катастро­фу. Тем не менее, многие левые - включая часть анархистов - подхватили мысль о со­единении социализма и рынка, сочтя ее альтернативой централизованному "плани­рованию".

Между тем попытки антигосударствен­ных, антиавторитарных социалистов соче­тать справедливое общественное устрой­ство с рыночными отношениями всегда проваливались. Они вели либо к своеоб­разному "коллективному капитализму" (так произошло, по описанию Г.Леваля и Д.Абада де Сантильяна, с некоторыми кол-лективизироваными предприятиями во время испанской революции: они сохрани­ли деньги и систему заработной платы и продолжали вести хозяйство эгоистичес­ки, на свой страх и риск), либо к ограниче­нию самоуправления за счет расширения полномочий менеджеров (с целью более оперативного и "эффективного" принятия решений на рынке, как это имело место в киббуцах).

Рыночные отношения - даже самые "свободные" - совершенно несовместимы ни с солидарностью, ни с нравственно­стью, ни с самой свободой. Французский философ-экологист А.Горц показал в книге "Критика экономического разума", что как при централизованно-бюрократической, так и при рыночной системах воля челове­ка скована, а его деятельность и вся жизнь общества ускользает из-под его созна­тельного контроля. Так, когда люди подчи­нены безликим и не зависящим от них за­конам рынка, которые невозможно прокон­тролировать, результаты несогласованной деятельности индивидов не соответствуют их воле и желанию. Эти результаты слу­чайны, как в термодинамике. Между тем, свобода - это возможность осознанно уп­равлять своей собственной жизнью (само­управление). Социопсихолог Э.Фромм ("Иметь или быть") дал блестящий анализ так называемого "рыночного характера", показав как рыночные отношения разлага­ют и деформируют человеческую лич­ность: она превращается в объект купли-продажи, в товар, который сам стремится выгоднее продать себя и развивает в себе только те качества, которые могут быть "куплены". Все отношения между людьми подчиняются эгоистическим, утилитарным принципам выгодности, любая деятель­ность становится проституцией, а взаимо­помощь и солидарность исчезают, сменя­ясь взаимной войной "всех против всех" , войной между озлобленными и завидую­щими друг другу индивидами.

Рыночные отношения не могут существовать в действительно сво­бодном и солидарном обществе -они неизбежно и неминуемо разру­шат его.

Некоторые предлагают сохранить ры­ночную ("социалистическую") модель толь­ко на "переходный" период до анархо-ком-мунизма, с оплатой "по количеству и каче­ству труда". Они повторяют марксистские доводы о различии между "социализмом" и "коммунизмом", о "перерастании" перво­го во второй и об условиях такого пере­растания (более высокая производитель­ность труда, изобилие, высокая сознатель­ность и т.д.)

Эти чисто продуктивистские аргумен­ты еще можно было бы обсуждать всерьез лет тридцать назад, до наступления эколо­гического кризиса. Сегодня абсолютно яс­но: справедливое общество может стро­иться только на экологической гармонии. Если человечество хочет выжить, то не только о росте, но в ряде отраслей даже о сохранении уровня производительности труда развитого капитализма не может быть и речи. А уж тот, кто связывает ком­мунизм с "изобилием" в традиционном смысле слова, рискует вообще никогда его не дождаться: неограниченный рост эконо­мики в ограниченной системе планеты Зе­мля невозможен.

Трудно согласиться и с мыслью о том, будто "оплата по количеству и качеству вложенного труда" наиболее результатив­на и приемлима, если мы хотим избежать незаинтересованности и пассивности со стороны трудящихся. Равнодушие людей к их собственному труду возникает тогда, когда они не могут сами контролировать его ход и результаты, не ощущают его об­щественной значимости, не представляют себе смысла и цели трудового процесса в целом. Это естественно при наличии отчу­ждения и детального ("тейлористского") разделения труда при современном инду­стриальном производстве, и никакое "ма­териальное стимулирование" не в силах здесь что-либо изменить. Зато в аграрных коммунах революционной Испании и в киббуцах с коммунистической системой распределения люди понимали, зачем и для кого они работали, и трудились ничуть не хуже и не менее результативно, чем на капиталистических предприятиях.

Всерьез вести речь об оплате по коли­честву и качеству вложенного труда могут только те, кто вслед за марксистами пола­гает, будто эти вложения вообще можно измерить. В действительности же это не­возможно. Любой общественно необходи­мый труд равноценен; нет возможности определить какому количеству труда, на­пример, инженера равно какое-то количе­ство труда крестьянина или водителя ав­тобуса. Производительность труда может быть случайной и зависеть от очень мно­гих факторов, вообще не поддающихся учету. Наконец, при современном произ­водстве в любом изделии заключен труд тысяч и тысяч людей, даже нескольких по­колений. Да и кто будет определять и ус­танавливать это "количество и качество" труда? Новая власть?

Попытки установить новую обществен­ную иерархию "по труду" приведут только к нарушению равенства и солидарности, к возникновению новой привилегированной элиты "работоспособных", "квалифициро­ванных" и преуспевающих, к установлению власти новых "стахановцев " и ударников "социалистического труда". А для защиты их власти и привилегий снова потребуется государство.

Разумеется, в свободном анархо-ком­мунистическом обществе и на первых по­рах сохраняются индивидуальные хозяйст­ва, не эксплуатирующие чужой труд - мел­ких крестьян, ремесленников, кустарей. Они не будут подвергаться принудитель­ной экспроприации, а подлежат добро­вольному постепенному кооперированию. Но было бы тяжелейшей ошибкой строить отношения в уже социализированном хо­зяйстве на тех же основах, что в индивиду­альном "секторе", иначе этот последний неизбежно подчинит себе экономику в це­лом. Вплоть до полного обобществления мы будем иметь дело с двумя совершенно различными, пусть и взаимодействующими хозяйственными системами, причем в большей из них - социализированной -следует с самого начала установить коммунистические принципы распределе­ния: свободное потребление того, что имеется в избытке и общественное рас­пределение всего остального пропорцио­нально индивидуальным потребностям (Кропоткин), от каждого по его индиви­дуального различным способностям, каждому по его индивидуально разли­чным потребностям (принцип киббуца). Отношения с индивидуальными хозяйства­ми могут строиться на основе прямого продуктообмена, договорного доступа этих хозяйств к социализированным благам и услугам, транспорту и т.д. Преимущество при этом следует отдавать кооперативам.

Отношения в социализированном (коммунистическом) "секторе" с самого начала будут не рыночными, а ориентиро­ванными на потребности реальных людей. Экономика свободного общества будет планируемой в подлином смысле сло­ва. При государственно-капиталистичес­кой диктатуре "планирование" было фаль­шивым, поскольку осуществлялось не сни­зу, "от потребителя", а сверху, из центра. Теперь же ассоциированые производители и потребители смогут совместно и соли­дарно определять, что, где и как будет производиться и потребляться, а на осно­ве свободного договора "снизу вверх" сможет обеспечиваться взаимная коорди­нация потребностей и производственных возможностей. Пути такого "планирования снизу" подсказаны практическим опытом реально существующих коммун и потреби­тельских кооперативов: потребители будут суммировать свои потребности на регулярных общих собраниях местных ассоци­аций и координировать затем эти решения с производственными возможностями в экономических органах коммун или на их общих собраниях с делегатами от ассоци­ированных производителей. Коммуны, объединенные в региональные и межреги­ональные федерации, самоуправляющиеся производители и потребители смогут, сов­местно и солидарно суммируя и координи­руя потребности и возможности с помо­щью статистики, через делегатов на кон­грессах коммун и в экономических советах различного уровня, развивать более круп­ные хозяйственные объекты, которые слу­жат всем или нескольким коммунам.

"Планирование" экономики анархичес­кого общества не должно быть централи­зованным. Далеко не все необходимо координировать на уровне региона, континен­та или планеты. Здесь уместен иной прин­цип. Регион не должен брать на себя то, что одна коммуна в состоянии сделать са­ма, на затрагивая интересы других. И ре­гион может управиться сам с большинст­вом своих проблем, которые он в состоя­нии разрешить сам. Поэтому экономика анархизма ориентирована на максимально возможное (хотя, разумеется, не полное) самообеспечение. Это позволит, помимо прочего, смягчить экологические, сырье­вые и транспортные проблемы и прибли­зит производство к потребителю.

Многие экономические и экологичес­кие проблемы современного общества по­рождены именно тем, что производится не то, что действительно необходимо кон­кретным потребителям, а то, что им могло бы понадобиться с точки зрения разроз­ненных производителей То есть никто не знает заранее, нужно ли людям то или иное производимое изделие, это опреде­ляет затем рынок или бюрократ.

В свободном экологическом обществе все должно быть иначе. В свободном об­ществе экономика начинается с потреби­теля. Потребительские ассоциации, объе­динения жителей вместе с синдикатами работников распределительных центров в городских кварталах и в сельской местно­сти занимаются выявлением текущих и перспективных потребностей жителей (не­что вроде системы заказов) и передают статистические материалы в экономичес­кий совет коммуны, который вместе с де­легатами от синдикатов и от потребитель­ских ассоциаций, опираясь на статистику, определяет, что из необходимого коммуна может произвести своими силами, для че­го требуются продукты или участие извне и какие изделия или услуги коммуна мо­жет предоставить жителям других коммун. То, что коммуна в состоянии сделать для себя своими силами, делается на местном уровне и не требует координации с други­ми. Все остальное координируется с дру­гими коммунами на том уровне, на кото­ром необходимо. Координация осуществ­ляется с помощью статистики на экономи­ческих конгрессах делегатов от коммун и затем ратифицируется самими коммунами (никто не может заставить коммуну участ­вовать в том или ином общем проекте, но в таком случае никто не может заставить другие коммуны продолжать иметь с ней дело) То есть производиться должно именно то, что действительно необ­ходима конкретным людям пли группам людей. Распределение будет осуществляться через те же распределительные центры, которые собирают потре­бительскую информацию, безвозмездно, но по предъявлению потребителями инди­видуальной карточки с указанием, что они отработали договоренное членами комму­ны рабочее время, или детской, или пен­сионной карточки (для неработающих и больных).

По мере развития новых общественных отношений можно будет осуществлять разукрупнение гигантских городов, эколо­гизацию общественной и индивидуальной жизни, перераспределение труда в обще­стве (в том числе между полами), так что­бы постепенно жесткая специализация труда отошла в историю, а труд превра­тился в творческую и доставляющую удо­вольствие созидательную игру.

Хозяйственная система нового обще­ства может быть только экономикой всеоб­щего самоуправления, экономикой свобо­ды. Не профессиональные управленцы, бюрократы и директора должны регулиро­вать производство, а сами трудящиеся. Общие экономические решения предстоит принимать всем - на общих собраниях по­требительских ассоциаций и коммун или (через делегатов с императивным манда­том) на их конгрессах, а непосредственное руководство производством сосредоточит­ся в руках самоуправляющихся трудовых коллективов, созданных ими технических советов и синдикатов, объединенных в двойную (отраслевую и территориальную) федерацию.

Все это, разумеется, только общие и принципиальные соображения. Есть мно­жество деталей, которые невозможно пре­дугадать и уж тем более - отразить в не­большой по объему статье. Ответ подска­жет практика свободного общества. Пока же важно сознавать одно: люди, желаю­щие выжить в достойных условиях, вынуж­дены будут отказаться от господства над природой и над себе подобными. Но это означает именно коренное изменение про­цессов и путей принятия общественных и экономических решений, замену внешнего регулирования (со стороны бюрократии или стихийных рыночных законов) самоуп­равлением и федеративным договорным "планированием" снизу

Иными словами, анархическое об­щество будет обществом без бюро­кратии, без денег и без рынка, или его не будет вообще.

ОТ РЕДАКЦИИ

Не вдаваясь в частности, хотелось бы поспорить с автором по суще­ству вопроса. Не то что бы мы быт в принципе против рассужде­ний о том, как должно выглядеть либертарное общество. Наверное в таком "чистом", отдаленном от существующей реальности теоре­тизировании есть определенный смысл. Но не следует придавать и большое значение данным моделям. Либертарное общество может быть лишь результатом "живого творчества масс", активной само­управленческой деятельности мил­лионов людей. Если это вообще ко­гда-нибудь произойдет, то неизбе­жно возникнут самые разные фор­мы самоуправления и самоорганиза­ции (ибо сколько людей, столько и мнении). Консенсусом, соглашением между самоуправляющимися струк­турами и будет определяться фор­ма будущего общества. Каким оно будет никто не может знать, уже хотя бы потому, что жизнь всегда оказывается иной, чем наши пред­ставления о ней, И если уж зани­маться теорией, то такой, кото­рая связана с жизнью, например, изучая опыт потребкооперации, коммун, групповых предприятий, различных самоуправленческих дви­жений, иначе мы всю оставшуюся жизнь будем строить воздушные замки.