ЧЕЛОВЕК БУНТУЮЩИЙ:

ФИЛОСОФИЯ БУНТА У МИХАИЛА БАКУНИНА И АЛЬБЕРА КАМЮ

Петр РЯБОВ

Михаил Александрович Бакунин и Альбер Камю... Эти два имени не случайно соседствуют здесь. Оба эти мыслителя, жившие в разных странах и в разных столетиях, сделали категорию "бунта" одним из основополагающих понятий своих оригинальных учений о человеке. Но если у Бакунина встре­чаются лишь отдельные, не приве­денные в систему мысли о бунте, то у Камю бунт становится важнейшей категорией.

По мнению Михаила Бакунина, бунт является одним из трех важнейших признаков "всякого человеческого, как индивидуального, так и коллективного, проявления в истории", наряду с человеческой животностью и мыслью. Именно через бунт рождается лич­ность, творчество, свобода, проис­ходит вычеловечивание человека. Бунт, таким образом, является важнейшей и специфически человеческим качест­вом. Но что понимает Бакунин под словом "бунт" и против чего этот бунт направлен?

Вопреки распространенному сте­реотипу, Бакунин, этот пламенный бунтарь, понимает под бунтом отнюдь не тотальное отрицание, не безграничное разрушение. В своих произведениях он настойчиво указы­вает на границы бунта и на его отно­сительность. По его убеждению, невозможен и лишен всякого смысла бунт абсолютный, бунт против Приро­ды как мирового целого или против "второй природы" - общества. Вне Природы и Общества для Бакунина ничего не существует, нет ничего сверхъестественного, и за их рамки выйти человеку не дано. Природа и Общество в целом - это почва, на которой мы вырастаем, поле, на котором мы обречены вести свою игру. Но против данной природы и данного общества человеку можно и должно бунтовать, преобразуя мир и себя в мире, рождая в борьбе специфически человеческую реальность. Ведь при­нять всю данность окружающего, мириться со всем злом и несо­вершенством мироздания - значит, по Бакунину, предать человеческий жре­бий, отречься от свободы. Невозможно как тотальное отрицание Природы и Общества, так и абсолютное принятие данной природы и данного общества. Познавая себя и законы, управляющие природой, обществом и им самим, человек одновременно частично осво­бождается от гнета этих законов, расширяет зону своей автономии, преодолевает сковывающие его узы в окружающем мире и в себе самом. Поэтому понятно, что огромное зна­чение в человеческом бунте принад­лежит мысли и науке, при помощи которых человек выделяется из окружающего мира и как бы "присваивает себе", по выражению Бакунина, законы, управляющие этим миром. В процессе этого бунта, пишет Бакунин, человек "добивается посте­пенно сбрасывания ига внешней природы, ига своих собственных естественных несовершенств и... ига авторитарно установленной 'социаль­ной организации". Рассматриваемое под этим углом зрения развитие как отдельной личности, так и всего человечества в целом, есть бунт - бунт, опирающийся на исходные условия среды и одновременно отрицающий их. В такой трактовке бунта не как абсолютного и одноразового акта, но как процесса, сочетающего в себе моменты отрицания и созидания, очень ярко проявилась виртуозная диалек­тика Бакунина, нашедшая свое воплощение б его известном девизе: "Дух отрицающий есть дух сози­дающий, страсть к разрушению есть вместе с тем и творческая страсть".

Переходя от общефилософского рассмотрения бунта к его конкретным формам, Бакунин останавливается на таких видах бунта, как бунт человека против внешней природы (понимаемой в узком смысле слова); против своей собственной внутренней природы -точнее, против элемента "животности" в ней, вытесняемого растущей сво­бодой, отождествляемой им с чело­вечностью; бунт против Бога как сакральной основы любой идеальной и реальной тирании; бунт против любого внешнего авторитета, навязываемого личности извне и воплощаемого прежде всего в Государстве. Неодно­значным является отношение Бакунина к бунту личности против общества. В тех случаях, когда общество влияет на личность благотворно, способствуя развитию мысли и свободы, бунт, конечно же, не нужен. В тех случаях, когда общество давит и порабощает личность, развращает ее, бунт человека против общества в котором он живет, становится необходимым, как условие его духовного само­сохранения. Бакунин подчеркивает, что Государство, всегда воздействующее на человека грубо, извне, насиль­ственно, как бы само провоцирует на бунт против себя, и этот бунт многократно легче, нежели бунт человека против общества - пред­шествующего ему, окружающего его, незаметно и естественно форми­рующего индивида по своему образу и подобию. В таком случае, говорит Бакунин, "человек должен, по крайней мере отчасти, восстать против себя самого, ибо со всеми своими материальными, интеллектуальными и моральными задатками и стрем­лениями он сам есть лишь продукт общества."

В целом, говоря о понятии "Бунта" у Бакунина, надо отметить его многогранность и неоднозначность в учении великого русского анархиста. Эта категория трактуется Бакуниным в разных местах его работ под несколько различными углами зрения с разной степенью обобщения. С одной стороны, Михаил Александрович рассматривает "бунт" предельно широ­ко, как синоним свободы и человеч­ности, как неотъемлимый признак и элемент человеческого существования, как процесс развития человека, одно­временно и вырастающего из почвы Природы и Общества, и связанного с этой почвой и отрицающего, преоб­разующего ее. Надо добавить, что на эти мысли наложила отпечаток идея линейного прогресса природы и общества, являющаяся общим местом для большинства мыслителей XIX-ro века. С другой стороны, он трактует категорию "бунта" более узко, как лишь частный момент свободы, один из ее компонентов, причем компонент сугубо отрицательный, не исчер­пывающий всего ее содержания. Наконец, нередко в произведениях Бакунина речь идет о конкретных формах бунта против конкретных же форм и явлений природы и общества -против божественного, государст­венного или общественного автори­тета, против внешней бесчеловечной природы и внутренней животности человека. Как я уже отметил, Бакунин не систематизировал свои мысли о бунте, и приведенный здесь их обзор является несколько упрощенной, но в целом адекватной их реконструкцией.

Эти мысли о бунте для Бакунина принципиально важны, ибо позволили ему утвердить в мире, связанном жестокой закономерностью, челове­ческое начало, служа своеобразным гуманистическим противовесом испо­ведуемого им всеобщего детер­минизма. Хотя эти мысли и не были развиты Бакуниным, но можно без преувеличения утверждать, что в учении о бунте Михаил Александрович почти на столетие опередил свое время и явился предшественником экзистенциальной философии бунта Альбера Камю.

Камю пытается найти ответ на великий вопрос, во всей остроте поставленный перед человеком совре­менной эпохой: что мне делать и можно ли жить, если Бога нет, мир не имеет смысла, а я смертен? Для Камю абсурд, изначальная дочеловеческая и внечеловеческая бессмысленность мироздания, есть стихия человечес­кого существования, и поэтому достой­ным ответом человека на этот абсурд как раз и является непрерывный, безнадежный и героический бунт. Знать о своей смерти, не убегая от этого горького знания, и тем не менее жить, вносить в бессмысленный мир свой человеческий смысл - это уже означает "бунтовать". В таком бунте рождаются все человеческие ценности: смысл, свобода, творчество, солидар­ность. По Камю, абсурд начинает иметь смысл, когда с ним не соглашаются. Бунт изначально обречен на поражение, ибо смертен и отдельный человек, и человечество в целом. Именно в бунте человек -единственное животное, способное к бунту, к осознанию своей смертности, свободы и ответственности, - утверж­дает и свою личную индивидуальность, и общечеловеческую солидарность, и человеческий смысл, выраженный Камю в лаконичной формуле: "Я бунтую, следовательно, мы сущест­вуем". Тем самым категория "бунт" из метафоры или узкополитического понятия превращается в важную харак­теристику человеческого существо­вания.

Бунт, по Камю, есть своего рода балансирование на острие ножа между двумя, с виду противоположными, но в сущности сходящимися воедино край­ностями: крайностью тотального принятия, конформизма и крайностью тотального отрицания, нигилизма. И то и другое ведет к разрушению человека и человеческого мира. В первом случае человек отказывается от борь­бы, от свободы, от себя, принимает мир целиком, каков он есть, со всеми его гнусностями и абсурдом, во втором - не выдержав борьбы, дезертирует, неизбежно идет к аморализму, убийству и самоубийству.

Альбер Камю подробно рассмат­ривает все тупики и искушения этой "вселенной бунта", богато иллюстрируя свои рассуждения литературными, историческими, философскими приме­рами. Осознав абсурд мира, человек может испугаться, отвернуться, бежать в миражи, либо, напротив, уйти из жизни, как Кириллов в "Бесах* Достоевского. И в том, и в другом случае - самоубийство, распад личнос­ти и человеческой реальности. Напро­тив, жить, не питая иллюзий, вносить в мир смысл, преобразовывать вселенную, совершая подвиг Сизифа -это путь, достойный человека. И на этом пути личность проходит от изначального одиночества и потери всяческих ориентиров к гуманис­тической солидарности свободных людей, отрицающих и самоубийство и убийство других людей. Ведь личность немыслима вне человечества, и все люди объединены одним общим бременем - бременем знания и свобо­ды. Бунтующему человеку не нужны ни рабы ни господа - ему нужны такие же свободные люди. Такие люди не стремятся раствориться в объективном мире, не ищут утешения в кумирах Прогресса, Науки или в исторических мифах, - они свободны и ответст­венны, они честно несут свою тяжелую ношу по жизни, не предавая человеческий удел. Отрицая богов и вечность, они утверждают свое время, свое настоящее, единственное, тре­петное, неповторимое, в конечном счете, самих себя. Бунтуя, человек не убегает из мира, и не принимает его полностью, но преобразует его и тем самым очеловечивается сам. Рассмат­ривая дороги и перепутья "вселенной бунта", Камю, в частности, показывает что в политике тотальное отрицание ведет к тому же рабству и диктатуре, что и тотальное принятие сущест­вующего порядка: прометеи прев­ращаются в цезарей, сверхчеловеки начинают нуждаться в рабах.

Яркий и показательный пример бунта - искусство. Камю пишет: "Ис­кусство не есть ни тотальный отказ, ни тотальное согласие с тем, что есть". Искусство - и отказ и согласие одно­временно. Ибо тотальное отрицание в искусстве ведет к чистому форма­лизму, к отрыву и уходу бт мира, а тотальное принятие - к чистому "фото­графическому реализму": и то, и дру­гое абсолютно бесплодно, тогда как истинный художник и принимает мир, используя его материал для своих творений, и переделывает его, накла­дывая на косное вещество мироздания неповторимый отпечаток своего стиля.

Так, на многочисленных примерах, Камю показывает эти Сциллы и Харибды бунта, прокладывая ориенти­ры для трагической, но свободной и мыслящей личности, солидарной с другими такими же личностями - для Человека Бунтующего.

Философия бунта Камю - выдаю­щееся достижение гуманистической мысли современности. Она возникла в пламени антифашистского Сопротив­ления и была основана на осмыслении катастрофического опыта XX века, пос­тавившего под сомнение само сущест­вование человека. Но еще задолго до Камю в середине XIX-го века многие глубокие прозрения и интуиции, пред­варяющие его философию бунта, были высказаны русским анархистом М.А.Бакуниным. Эта философия Бунта, честная и человечная, помогает чело­веку живущему в нашем жестоком, растерянном и абсурдном мире, найти прочную опору. Но эта опора - не удобные и унизительные костыли для жалкого инвалида, это оружие сопро­тивления, вкладываемое в руки бойца, сражающегося в окопах совре­менности.