А. Щербаков
РЕВОЛЮЦИЯ И ТЕАТР
Ой, что было, что было…
Впереди шествовало черно-красное знамя, соседствуя с плакатом: "Артель "Коммунар" производит великий почин чайников и примусов". Следом лозунг: "Мы идем с победой коммунистического труда
!". А. потом и сама Победа, обложенная портретами Ильича-вождя-отца-вдохновителя, водворенная на медицинские носилки, влекомые черт те во что наряженной развеселой толпой…Такая вот компания в светлый день последнего (я надеюсь) "Красного субботника" без десяти три вывалилась на Невский стрежень из-за Пушкинского театра. Наш питерский Монмартр, оторвавшись от вдумчивых процессов рисования, позирования и тусовки, выпучив глаза, созерцал процессию, которая, выкликая классику советских лозунгов, направилась мимо ошалевшего пригостинного фарцовочного моря на Казанскую площадь. "Все на коммунистический субботник! " "Повысим зарплату обкомовским работником в 10—100 раз?" – такие бодрые призывы вываливались из колонны. Д люди качали головами – или одобрительно улыбались.
На "Казани" приветствовал процессию восторженный рев хипов и панков – вместе с ними "колонна демонстрантов", распевая песни, торжественно обогнула великий храм Религии и Атеизма.
Толпа возле положенных на землю носилок сгустилась мгновенно.
– Извольте видеть, господа, коммунистический труд, который символизирует это бревно, 72 года здравствующий за наш счет по всей стране Советов, благополучно сдох, – поясняли анархисты – так почтим же его память...
Люди, сперва лишь стоявшие в стороне, все более оживляются – слышится смех, комментарии, забористые реплики. Молоденькая тусовщица, с ходу включаясь в игру, взрывается рыданиями и в безутешном горе падает на "покойного". В представление включаются все новые актеры – всего пять минут назад бывшие зрителями. Кто-то вышучивает возмущенно брызжущего слюной правоверного сталинца, кто-то тихо беседует в сторонке о перспективах анархо-синдикализма…Уже зазвучала гитара – и разудалый панк-рок добавил веселья…В конце концов, носилки с "Победой" дарятся "от питерской анархии питерской системе".
– А разве анархия и "система" – это не одно и то же – спрашивают кипы.
– Потому и дарим, что одно!
И системные, уже от своего имени, начинают распродажу Победы коммунизма...
Это и называется хэппинингом – помесь митинга, театра и дурдома. В самом деле, разве только митинговый психопатический надрыв да сухая газетная заумь способны донести до людей какие-то идеи? Ведь есть еще Смех – старое оружие, помогавшее многим – от скоморохов до футуристов – выволочь на всеобщее обозрение сволочь…"Люди, посмотрите, с чем рядом вы живете – и похохочите вместе с нами"!
... У макаронного завода в Саратове стоит пикет: "В поддержку доктора Хайдера – пошел третий год голодовки". Готовится представление "Приземление первого космонавта на кукурузное поле"…
Зачем подобный "балаган"? Да просто слишком долго все наши праздники напоминали пышные похороны. Просто слишком уж мы привыкли переругиваться друг с другом и хмуро драть глотку на митингах. Давайте смеяться, черт побери – ведь ничто так не разбивает чары выморочной тишины. Тоталитаризм – кладбищенская идеология – всегда серьезен. Смех для него – смерть! И анархисты выходят на улицу – давать представления. Чтобы среди веселящихся людей находить тех, кто хочет идти вместе с ними – не только на хэппининги…
И как во Франции в 1968 году, заучат на улице анархистские лозунги вперемешку с крепкой "стритовой" шуточкой. И злобствуют те, кто не умеет смеяться, любители кладбищенской благочинности. Не беда, что они кличут нас шизофрениками – если их мир нормальный, то я рад быть психом. И не беда, что они упрекают нас в кощунстве – если они нравственны, то я с радостью соглашаюсь на звание подонка. Научитесь смеяться – и гораздо проще будет перешагнуть от шуточек к нешуточной борьбе. Пусть же уличный спектакль станет репетицией грандиознейшего спектакля – мирной революции!
ХЭППИНИНГ СЕГОДНЯ – СОРБОННА ЗАВТРА!