МАРКО ПОЛО ФУНДАМЕНТАЛИСТОВ ПОДПОЛЬЯ
Ги Дебор как-то раз выпустил книгу в переплете из
наждачной бумаги. Идея была в том, чтобы книгу нельзя было поставить на полку,
не изрезав соседние. Идея хорошая — но Хаким-Бей переплюнул Дебора. Он выпустил книгу с наждачной
бумагой внутри.
Хаким-Бей, крезанутый суфий — Марко
Поло маргинального сообщества. Пока мы дома тихо-мирно подвергались воздействию энтропии, он,
американец, все 70-е годы провел на Востоке. В Иране он превратился в
аборигена. Когда этого оказалось недостаточно, он опять превратился в
аборигена — на этот раз в стране собственного воображения, в Терра Инкогнита, морские чудища
которой не смогли его растерзать. Бей мечтает увидеть свою родину на карте — на
тропическом острове, на астероиде, неважно где.
Бей известен мешаниной
пристрастий — анархия, теоретическая физика, фэнзины,
наркотики, исламские ереси, пригожие мальчики — причем все это в его руках
как-то сливается воедино. Бей синкретичен, и он вернул в синкретическую религию
грех. Он автор и бесчисленных эссе, и романа «Кроустоун»
— лучшей и единственной в мире порнографической фэнтези
про любовь между мальчиками и мужчинами; а кроме того,
экстатических визионерских анархо-арабесок из книги
«Хаос: дацзыбао онтологического анархизма». «Кроустоун» и как фэнтези
(барочно-декадентская, в духе, например, Джека Вэнса),
и как жесткое порно поражает тем, как одновременно доведены до совершенства и
объединены оба жанра — его пародия, как пародии Филдинга, вполне вытесняет
собой пародируемый объект.
Хаким-Бей не просто житель Богемы-Богемии — он таборит. Его
«Хаос» — это камень, брошенный блином на поверхность моря спокойствия. Хаким-Бей — извращенец и этого не стыдится; он предпочитает
быть сдвинутым, а не членом движения. Он эрудит и абсолютно искренне
развлекается самим процессом мышления. «Хаос» кричит б
радости, требует чудес без конца и начала, Коммуну Королей, где «твоей неотъемлемой
свободе для полноты только и недостает, что любви остальных монархов».
«Онтологический анархизм» Бея — возможно, наименее
удачная из его фраз. Хаким-Бей хочет поймать (и
утащить в свое логово) романтические и зловещие коннотации анархизма — но
рискует получить в нагрузку побитый молью багаж секты-неудачницы, которая
сама бросила свое единственное оружие, заявив, что «анархия не есть хаос».
(Если так, то тем хуже для анархии.) Бей знает, что он не для «идеологических либертарианцев» — а они, конечно, не для
него.
«Хаос» — это не перепевы ни Strum-und-Drang, ни сюрреализма, ни чего-нибудь еще в этом роде, хотя
местами он и приближается к ориентальной фантастике, вроде бульварных романов
о Фу Манчжу — если бы их написал Жерар
Нерваль. Даосы, дервиши, ассасины во хмелю, змеи кундалини,
китайцы, употребляющие порох только для праздников и чтобы пугать духов — вот
жители того несбыточного Востока, где Бей, как пресвитер Иоанн, правит чудесным
царством.
Не то чтобы Хаким-Бей питал
большее почтение к Западу — ни к своим предшественникам из Мэриленда, По и Менкену, ни к луддитам, ни к рантерам, ни к террористам с площади Хеймаркет.
Современный город, очевидно — лишь сцена для предлагаемых им преступлений и
издевательских розыгрышей. Но Бей суров к западным чинушам,
доктринерам от провокации: «Сюрреалисты опозорились, променяв безумную любовь,
amour fou, на
машину иллюзий абстракционизма — в своем бессознательном они искали лишь
власти над другими, и в этом уподобились де Саду (который желал «свободы»
только для взрослых белых мужчин, чтобы бы им удобнее было расчленять женщин и
детей)».
Упомянув amour fou, надо сказать, что Бей прославляет
порок, не ставший еще, в отличие от гомосексуализма, выгодным вложением для
успешной интеллектуальной карьеры. Ему нравятся мальчики. Его
глава о «Диких Детях» похожа на раннего Берроуза (или
же на позднего Берроуза, который похож на раннего Берроуза) — не только тем, что Бей питает страсть к Диким
Мальчишкам, но и тем, что они для него «природные онтологические анархисты,
ангелы хаоса», невинные создания, чей Эрос дает им право учить взрослых, а не
учиться у них. Бей пишет (во многом принимая желаемое за действительное):
«У нас общие враги и общий способ торжествующе натянуть им нос; навязчивая и
безумная игра везде и во всем, питаемая призрачной гениальностью волков и
воспитанных ими детей». Ага, расскажи это суду...
Анархизм, дай ему волю, превратил бы госпиталь для
душевнобольных в пансион для душевнобольных — анархия сделала бы из него
фаланстер. Анархизм легализует наркотики, анархия их употребляет. Анархия —
это хаос, а «Хаос» — это анархия.