ОБМАН КАТЕГОРИИ А В КРУЖКЕ

«Переработанный мир» — это хорошо сделанный, иногда смешной, по большей части не замусоренный жаргоном антиавторитарный журнал, выходящий в Сан-Франциско и нацеленный на работников инфор­мационной сферы — тех, кто трудится в Финансовом квартале и прилегающих цитаделях капитализма. Вы­пустив шесть номеров, каждый тиражом в несколько тысяч, «ПМ» получил в даунтауне что-то вроде культо­вой славы. Среди журналов такого масштаба он безус­ловно самый радикальный. Приятно видеть левое из­дание на 60-70 страниц, которое отпускает обычные антирейгановские банальности и пытается всерьез размышлять о наемном труде, промышленных техно­логиях и репрессивных реалиях повседневной жизни.

Учитывая все это, однако, выработанное мной мне­ние об этом издании в целом отрицательное. Его «курс» — а за редкими исключениями у «ПМ» есть оп­ределенная, хотя и скрытая идеология — более консер­вативен, чем кажется на первый взгляд. Все было бы не так плохо, если бы «ПМ» открыто признал свои по­литические убеждения и честно обсудил бы их с несо­гласными среди несогласных, — но именно этого «ПМ» и не позволяет. Журнал пропитан неискренно­стью, а тщательно сконструированный образ, предла­гаемый читателями, фундаментально нечестен. Един­ственное, что хуже ленинистского вангардизма, претензии на роль лидера — это сублиминальный, анархо-нечаевский вангардизм. Его я и хочу проявить.

«ПМ» позиционирует себя как продукт «диссиден­тов офисного труда», постоянно твердящих о своей открытости, о нелюбви к сектантству и о здравом смысле: обычные люди, а не очередная шайка идеоло­гов. Их подходец — ослабить естественное недоверие рядовых рабочих к организаторам, сказав им: «Эй, мы такие же белые воротнички, как и ты, мы работаем то же время, просто мы еще и раз в три месяца пишем, оформляем, печатаем и продаем глянцевый журнал».

Все это вранье. Настоящие офисные работники и сейчас составляют и, скорее всего, всегда составляли в коллективе лишь меньшую часть. Так или иначе, ва­жен не точный процент, а подразумеваемый тезис: все антиистеблишментные идеи «ПМ» якобы спон­танно зародились в головах до того совершенно не­винных офисных пчелок из Финансового квартала, работающих в условиях, которые, в лучших марксист­ских традициях, механически порождают «антиавторитаризм». Этот термин, кстати, тоже служит частью прикрытия — эвфемизмом для слова, которое в «ПМ» у всех на устах, но крайне редко попадает в журнал: (о ужас!) анархизм. Не надо пугать секретарш! Может быть, после, когда мы организуем рабочий класс... но не сейчас!

Правда же в том, что доминирующая фракция в «ПМ» — включая правящую тройку в лице «Максины Хольц», «Люшиуса Кэбинса» и «Луи Михельсона» — это технофильское крыло распавшегося сейчас Сою­за обеспокоенных коммуняк, который в конце 70-х со­брал нескольких беженцев из разных ситуационистских группок и других либертарианцев и левых коммунистов. Почти все в «ПМ» имеют за плечами длинную политическую биографию, многие парал­лельно участвуют в других проектах — от анархо-синдикалистского журнала «Идеи и действие» до нигили­стских коллажей «Аноми». Независимо от того, работают ли эти люди в офисах, они по сути, по лич­ным приоритетам и самоидентификации — политиче­ские активисты, а работают только постольку по­скольку. (Хольц, к примеру, иногда выполняет какую-то секретарскую работу — но коммунизм рабо­чих советов она выучила в Беркли, у своего препода­вателя Михельсона.)

С того самого момента, как в «ПМ» № 5 недоволь­ная сотрудница «Гиджит Диджит» дала (черному) коту высунуть голову из мешка, «тройка» пытается засу­нуть этого кота обратно: с одной стороны, туманно признавая прежние политические успехи, а с дру­гой — яростно настаивая, что, по словам Михельсона (№ 6), «ПМ» не задуман профессиональными леваками, "профессиональными революционерами", чтобы въехать в Финансовый квартал и просветить массы "белых воротничков"». Это говорит человек, который заимствовал у Прогрессивной партии труда идею ис­пользовать безработных сотрудников журнала для то­го, чтобы проникать на избранные предприятия и разжигать там революцию! Че вечно жив! — но я не хотел бы оказаться на месте настоящего офисного ра­ботника, который попал в ловушку забежавшего на минуту левацкого провокатора. К счастью, другие гра­ждане из «ПМ» идею отвергли.

Более тонкая манипуляция скрыта в самом форма­те проекта «ПМ» — на самом деле, необычайно жест­ком. Кто бы мог подумать, что сан-францисские сек­ретарши, тем более работающие в информационном секторе, так важны и так четко выделяются из общей массы, чтобы оправдать существование более двадца­ти радикалов, производящих журнал специально для них? Унижения со стороны начальства, постоянное взвинчивание темпов работы, подхалимство, дискри­минация, ненужная и сверхурочная работа — на фаб­рике или в магазине все это можно найти с тем же ус­пехом, что и в офисе, а в деревне этого не меньше, чем в стильном мегаполисе. Если одни работники чем-то сильно отличаются от других, почему «ПМ» не го­ворит, чем именно? Или, поощряя солипсизм Сан-Франциско, они всего лишь культивируют целевую группу?

Если уж на то пошло, то коммунизм рабочих сове­тов, который вскользь и без страшных политических слов пару раз рекламируется в каждом номере, — дале­ко не новость. Почему бы не ознакомить немытые мас­сы с высшими достижениями диссидентской тради­ции? Думаю, кое-кто из читателей журнала следил бы за такими темами с интересом и не без понимания. Ве­ра в то, что читатели «ПМ» слишком тупые или слиш­ком нежные для исторических экскурсов и четкого по­литического анализа, выдает глубинное презрение манипуляторов к объекту манипуляции. Если авторы в состоянии изложить свои истинные взгляды, не ис­пользуя надоевший жаргон — отлично! Но если уж нельзя сказать правду без тенденциозной терминоло­гии, то нужно использовать ее, а не скрывать, что ты на самом деле имеешь в виду. Если тебе впору деревян­ный башмак, так и носи его на здоровье!

Нам говорят, что среди сотрудников «ПМ» есть люди самых разных взглядов. Это правда. Однако же рядовой читатель вынужден принимать это на веру — поскольку ни одно из всех представленных учений — от анархо-синдикализма справа до проситуационистского автономизма слева — никогда не попадает в пе­чать. Реальный процесс редактуры в «ПМ» превраща­ет весь заявленный плюрализм в издевательство. Например, автора художественного произведения два раза подряд попросили переписать концовку расска­за, чтобы выдержать идеологическую линию. Письма подвергают необъявленной правке. Хотя для одного-двух лишенных содержания писем от поклонников в стиле «о, здорово!» всегда найдется место, любая кри­тика зажимается — не считая такой глупой, чтобы ав­тору можно было дать уничтожающую отповедь. На самом деле, большую часть места в разделе для писем занимают тексты сотрудников «ПМ».

Если в фирменной идеологии «ПМ» и есть что-то новое, то это мысль о том, что благодаря компьюте­рам и информационным технологиям стало возмож­ным добиться всеобщего участия в планировании производства. Фантастика в стиле «фетиш», которую они изредка печатают — например, намеки на проти­воестественные отношения между секретаршей и ее калькулятором, — заставляет думать, что кое-кому из них мечта о «рае с кнопками» важна по личным пси­хологическим причинам. Но перспектива эта просто утверждается — она не обсуждается и не анализирует­ся. Учитывая, что вопрос о технологиях при создании журнала был основным, крайне грубо не позволять на его страницах никакой критики положения, что «в са­мих по себе компьютерных технологиях нет никако­го вреда». Кроме всего прочего, технофилы смути­лись бы, узнав, что некоторые из их критиков радикальнее их самих.

Точно так же любые «неодобрения» в адрес рабо­ты в «ПМ» всегда снабжены ремаркой типа «как мы ее знаем» или само слово работа заменено на что-то безопасное вроде «наемного труда». Предполагается, что принудительный труд в каком-то количестве дол­жен быть сохранен. Некоторые, включая меня, вооб­ще отвергают такую необходимость — но наши взгля­ды, хоть они и имеют прямое отношение к делу, в издании высказать нельзя. Может быть, революция не должна зависеть даже от разумно перестроенной, демократически управляемой экономики, в которой жизнь человека все равно подчинена производству товара? Может быть, революция — это новый образ жизни, это общественные отношения между играю­щими, радостными творцами? Может быть, кое-кому из клиентской базы «ПМ» — «стервозных секретарш» и «диссидентов офисного труда» — больше по нраву нежничать друг с другом, а не с калькуляторами? Но «ПМ» защитит их от сомнений, которые эти вопросы могли бы посеять среди недостаточно подкованных в социальной теории.

Робость в вопросе работы ведет к тривиализации специфического юмора «ПМ» — возможно, лучшего, что в нем есть. В американских офисах издавна про­цветала мягкая, безвредно-непочтительная культура шуток и ворчания по поводу начальства. Но если оце­нивать юмор, то выходки Дагвуда и Мистера Дизерса — далеко не самое разрушительное, что бывает. Ве­щи, которые в контексте открытого отрицания работы звучали бы сильнее — вроде текстов песен То­ма Уорда, графики Грега Джемрока, Фредди Бэр и дру­гих, потешного рассказа Мелинды Гебби о временной работе в собачьей больнице, — все это смотрится ху­же, чем могло бы. Не исключено, что «ПМ» поддер­живает традицию клапана, через который американ­ские рабочие спускают пар — вместо того, чтобы вскипеть и спустить с лестницы саму работу как класс.

Даже если бы не было недавних утечек информа­ции изнутри журнала, вряд ли мы долгое время не за­мечали бы, как якобы эклектичное собрание недо­вольных клерков строится по четко определенной струнке принятых левых взглядов. Какое совпаде­ние — случайное объединение антиавторитаристов воспроизводит в мельчайших подробностях все ос­новные идеологии левого анархизма! Довольно дол­го хотя и со все более тяжелым сердцем, я прощал журналу эти мелкие махинации — поскольку, в конце концов, застывшая догма и риторика действительно отпугивают людей - тех, кто, посмотрев на сами идеи непредвзято, мог бы найти в них смысл. Но в какой-то момент маску надо было сбросить. Лучше уж отпуг­нуть людей, чем пытаться их задурить. «Переработан­ный мир» воспринимает своих читателей как массу, которую следует обольщать и обманывать. Снятся ли овцам электрические андроиды? Да — если они чита­ют «Переработанный мир».