Сергей Рыженков
из цикла "Горестные заметы"
О назначении поэта и поэзии (1)
Первый подкативший к остановке троллейбус брали, рыча и
осклизываясь друг на друга, бармены, спортсмены, и просто мены. Взяли. Второй
троллейбус брали легкораненые и слегка контуженные при первом штурме, Впрочем,
тут им уже составили конкуренцию женщины и феминоиды. Третий брали
среднераненые и чуть более чем слегка контуженные мужики, легкораненые женщины
и большенькие из детей. После того, как четвертый троллейбус взяли
тяжелораненые и старухи, у обочины осталось валяться с дюжину трупов, между
ними агонизировали смертельно раненые мужчины, женщины, дети и старики.
Отчаянно выскальзывая из-под колес вновь подошедшего троллейбуса, они на ходу
отряхивались от налипшей на их одежду грязи, которая по случаю первого
весеннего солнца быстро засыхала, и влезали – другого слова тут не найти – в
троллейбус.
Неуспевшие съесть мороженое глотали несъеденный ком
разом, а неуспевшие докурить втягивали сигарету в одну затяжку или бычковали ее
о спину впереди лезущего.
Гражданин (такая у него фамилия) влез позади всех.
Дверь, запнувшись о его широкое плечо, зарычала, чтобы он стал плоским, и он им
стал. Водитель неожиданно и резко затормозил – все утряслись и стали довольны.
Гражданин поднялся с нулевой ступеньки, подсунув ноги под каблуки соседки –
иначе, то есть наоборот, он поступить не мог. Выгнувшись, как лук, и вибрируя,
как тетива, он уцепился свободной рукой за какой-то механизм над дверью.
Впереди раздался пронзительный крик – это отчасти на
местах для детей, отчасти для инвалидов, родила женщина. Есть такая примета, –
подумал Гражданин, – если в троллейбусе родилась девочка – она обязательно
будет счастливой. Дверь распахнулась и Гражданина пинком вышибли из
троллейбуса. Дверь закрылась, и троллейбус уехал.
В руке у Гражданина остался механизм, за который он
так ловко цеплялся в троллейбусе. От удивления Гражданин разжал пальцы, но
механизм не упал, а будто приклеенный висел на ладони. Гражданин понюхал его –
механизм пах автолом, пах очень. Тягучая струйка автола сползала в рукав
куртки, рукав пожелтел и тоже запах.
Путем естественной игры ума Гражданин вообразил последствия
своего выкидыша из троллейбуса с его, троллейбуса, механизмом на своей руке.
Жизнь тысяч и тысяч людей, едущих в троллейбусе, висела на волоске, потому что
этот, наверняка жизненно важный для троллейбуса, механизм висел на руке
Гражданина как приклеенный.
Гражданин побежал за троллейбусом. Он до позднего
вечера бегал за ним, но так и не догнал.
Сердце Гражданина разрывалось от боли за чужих ему в
общем-то людей, которые целый день ездили в троллейбусе без жизненно важного
механизма
1981.
Как она ничего
Во всем мире был февраль. Мороз крепчал, ветер
хлестал, мела поземка. В ранних вечерних сумерках возвращался с работы Славик.
Впереди что-то шевелилось. Оказалось: кобели, полканы и шавки, возлежащие прямо
на тротуаре. В центре полукруга спутанной серой шерсти зияла дыра, откуда на
Славика пахнуло животным и котельным теплом – подвальное окно. Из него, как из
рамы, высунулась морда – сучки. Славик поморщился и заспешил.
Кольнуло у сердца. Славик вспомнил. Проклятая шишка,
растет, как на дрожжах. Не жировик это, нет, не жировик. Жена смеется. Не до
смеха тут. Рак, не иначе рак. Может, не рак – что другое? А что другое? Рак,
каюк. Деньги получил – рак, начальство ругает – рак, жена ворчит – рак. Надо,
надо собраться – к врачу... Неделю-другую полежите на обследовании, ничего
страшного, то-се… Рак. Славик вошел в подъезд, дверь выстрелила в спину. Надо,
надо собраться.
Славик встал под душ, закрыл глаза и увидел, как он
стоит под душем. Бегать, бегать надо. Центнер. Он открыл глаза, осторожно
провел ладонью по левой груди, почти под мышкой – маленький, пока не
действующий вулканчик – рак. Славик намылился. Вода кончилась.
– Валя, принеси чайник! – крикнул он.
Жена вошла в ванну с чайником, улы6аясъ. Увидев голого
в мыле Славика – смешной человек, да и только – она расхохоталась. Он взял у
нее чайник и сам – чеканка девушка с кувшином в спальне – стал поливать на себя
теплой водой.
– Кто заварил чай прямо в чайнике?! – в волосатой
груди, в паху блестели темные чаинки.
– Ты, – закатываясь, сказала жена.
– Что я? А-а-а-ы-ы… – сказал Славик.
Жена принесла другой чайник и стала поливать из него
на Славика.
– Так, так, хорошо, повернись, тут вот еще…
В постели у них долго не получалось.
– Не думай ты ни о чем – шептала Валя, – ну,
миленький, ну… Вот какая я гладкая. А вот здесь у меня что?
Получилось.
Во сне Славик ловил кузнечиков, бегал за бабочками.
Поймал-таки. Интересно – смотрел Славик на зажатый
кулачок, – капустница? королек? а может быть, махаон? Не упустить бы.
Это была половинка пятидесятирублевой бумажки. В банке
за нее дадут четвертную. Надо сходить.
Сходи обязательно, Славик!
1981.
Народный роман
Витек несколько лет работал электриком на грузовом
теплоходе, который ходил в загранку – в Японию и Вьетнам. Дважды Витек побывал
в США, в Сан-Франциско. Рассказ про все это у него был один:
– Какие там проститутки.
Как-то в центре города Витьку приспичило. Дай, и все –
пристал он к своей подружке Соне.
Она дала – в подворотне.
Он попросил ее подождать, а сам куда-то ушел.
Она прождала его с час и поехала домой.
Когда на следующий день они встретились, Соня
упрекнула Витька, что он сбежал от нее вчера.
– Давать не надо было, – отрубил Витек.
Однажды он поджег свою дачу, куда они с Соней приехали
на выходные.
Когда Синя уснула, он вышел, закрыл дверь на ключ,
подложил под крыльцо хвороста и зажег.
Соня проснулась в дыму, спросонья ничего не поняла, а,
поняв, открыла окно и выпрыгнула во двор.
Витек стоял в отдалении, скрестив руки на груди, и
смотрел, как горит.
Он был голый и улыбался.
У Витька была удивительная способность: он
восстанавливал свою мужскую силу в пять минут, стоило ему сделать несколько па
шейка под маг – и все в порядке.
Однажды у Витька был ремонт. Родители исчезли к
родным, а Витек белил потолки.
Они с Соней сидели голышом в перевернутой вверх дном
квартире и пили водку.
Вдруг Витек включил пылесос и направил распылитель на
Соню.
Она испуганно вскочила.
Он покрывал ее мелом и приговаривал:
– Статуя, чесслов, статуя... Повернись-ка, Афродита,
попкой.
Наконец он поставил ей синяк под глазом.
На следующий день он пришел к ней и предложил сходить
в кино.
Сонина мама спустила его с лестницы и отлаяла.
После этого случая их с Соней взаимная страсть пошла
на убыль.
1984.
Разговор
Утром к те Толян зашел говорит и вы с ним ебнули на
хуй.
Не пизди. Не было этого ни хуя.
А на хуя мне пиздить? Толян бля сказал. Я говорит на
хуй к Генке зашел в пизду и мы с ним ебаквакнули.
Пиздит он. Ни хуя не заходил.
На хуй ему наебывать? Зашел говорит к Генке и хуйнули.
А-а... Ебанный в рот. Это в пятницу, что ль?
А хуй его знает. Утром бля на хуй говорит. И ебнули
водяры сказал.
Пиздабол ебаный. Какую в пизду водяру… Витек мудило в
седьмом часу припорол – я его на хуй послал. А потом Толян с ебаной его
бражкой.
Хуй ее знает. Толян ебнули говорит водяры…
Ебать-иасрать. Ну бля пиздить. Я ему говорю пошел на
хуй, а он тоси-боси, с бражкой своей задроченной.
Еб твою мать: я ж и говорю зашел на хуй, а ты – ни
хуя. А чего вы с ним хуярили – меня там не было.
Хуярили? Я ему: может горячего пожрешь. Ни хуя говорит
и бражку свою сиповую достает.
Освобождай посуду. Хуль ты на нее смотришь.
Туда проскочит, а там как хочет… Вот я ему и говорю:
горячего давай положу. Не охота на хуй говорит и в чашку себе наливает. А ты?
Ебал я эту хуйню говорю. Ну он ебнул и я его на хуй послал.
Хуй проссышь: Толян бля утром говорит зашел к Генке,
ебнули нехуево, попиздили.
Заебется бля пиздить. У меня разговор короткий: пошел
на хуй пьянь ебаная и пиздец.
1989.