СЧАСТЛИВЫЙ ГОРОД
При подавлении восстания против
режима Каримова в Андижане 13.05.05 солдаты и спецназ атаковали толпу,
собравшуюся на площади у здания хокимията. БТРы. БМП
и автоматчики расстреливали безоружных людей; затем пехота, вышедшая на
площадь, добивала раненых, в том числе женщин и детей. Публикация фрагмента
романа Габриэля Гарсии Маркеса «Сто лет одиночества»
посвящается андижанским событиям, лично Исламу Каримову и его зарубежным
коллегам.
События
грозили перерасти в неравную и кровопролитную гражданскую войну, когда
власти обратились к рабочим с призывом собраться всем в Макондо. В обращении
указывалось, что гражданский и военный глава провинции прибудет в город в
следующую пятницу и разберется в конфликте. Около двенадцати часов дня, ожидая
запаздывающий поезд, более трех тысяч людей - рабочие, женщины и дети - заполнили
открытое пространство перед станцией и столпились в прилегающих улицах,
которые солдаты перекрыли пулеметами. На первых порах это напоминало скорее
праздничное гулянье. Незадолго до трех часов прошел слух, что поезд с
официальными лицами прибудет не раньше завтрашнего дня. Уставшая толпа
испустила вздох разочарования. Какой-то старший лейтенант поднялся на крышу
станционного павильона, откуда глядели на толпу дула четырех пулеметов, и призвал
всех к тишине. Старший лейтенант прочитал в граммофонную трубу декрет номер
четыре гражданского и военного главы провинции. Декрет в трех параграфах из
восьмидесяти слов объявлял забастовщиков "бандой преступников" и
уполномочивал войска стрелять в них, не жалея патронов.
Случилось нечто,
вызывавшее не ужас, а впечатление какой-то нереальности происходящего. Капитан
дал приказ открыть огонь, и на него тотчас же откликнулись четырнадцать
пулеметов. Но все это напоминало фарс. Казалось, что стреляют холостыми
патронами: пулеметы захлебывались оглушительным треском, исступленно плевались
огнем, однако из плотно сбившейся толпы не вырывалось ни единого крика, даже
ни единого вздоха, словно все внезапно окаменели и стали неуязвимыми. И вдруг
предсмертный вопль, донесшийся со стороны улицы, развеял чары: "А-а-а-а, мама!" Будто мощный сейсмический толчок с
гулом вулкана, ревом потопа всколыхнул центр толпы и в одно мгновение
распространился на всю площадь. Вливавшаяся в улицу масса людей стала приближаться
к углу и пулеметы, которые стояли там, открыли огонь. Несколько голосов
крикнуло одновременно:
- Ложись! Ложись!
Те, кто находился в
передних рядах, уже легли, скошенные пулеметными очередями. Люди оказались
запертыми, словно скот в загоне: они крутились в гигантском водовороте, который
постепенно стягивался к своему эпицентру, потому что края его все время
обрезались по кругу - как это бывает, когда чистят луковицу, - ненасытными и
планомерно действующими ножницами пулеметного огня. Мальчик увидел женщину со
сложенными крестом руками, она стояла на коленях посреди пустого пространства,
каким-то таинственным образом ставшего заповедным для пуль. Нахлынувший
гигантский человеческий вал смел и пустое пространство, и коленопреклоненную
женщину, и сияние высокого знойного неба, и весь этот подлый мир.
Он лежал на спине, и
вокруг было темно. Он понял, что едет в каком-то бесконечно длинном и бесшумном
поезде, голова его сжата коркой запекшейся крови, и все кости болят. Невыносимо
хотелось спать. Собираясь проспать много часов подряд, здесь, где он в безопасности
от всех ужасов и гнусностей, он повернулся на тот бок,
который болел меньше, и только тут заметил, что лежит на трупах. Ими был набит
весь вагон, лишь посредине оставался свободный проход. После бойни прошло,
должно быть, несколько часов, потому что трупы были такой температуры, как гипс
осенью, и, так же как гипс,
напоминали на ощупь
окаменевшую пену, и те, кто принес их сюда, имели время уложить их рядами, как
укладывают обычно грозди бананов. Пытаясь спастись от этого кошмара, Хосе Аркадио Второй переползал из
вагона в вагон к голове поезда и при вспышках света, мелькавшего в щелях между
планками обшивки, когда состав проносился мимо спящих поселков, видел мертвых
мужчин, мертвых женщин, мертвых детей, которых везли, чтобы сбросить в море.
Добравшись до первого вагона, Хосе Аркадио Второй прыгнул в темноту и лежал в канаве, пока весь поезд
не прошел мимо. Это был самый длинный состав из всех виденных им - почти двести
товарных вагонов, по паровозу с каждого конца и третий паровоз в центре. На
поезде не было никаких огней, даже красных и зеленых сигнальных фонарей, он бесшумно
и стремительно скользил по рельсам. На крышах вагонов виднелись темные фигуры
солдат возле пулеметов.
Около полуночи хлынул
проливной дождь. После более чем трех часов пути, промокнув до костей и
испытывая страшную головную боль, он увидел в рассветной полумгле первые дома
города. Привлеченный запахом кофе, он вошел в кухню, где какая-то женщина с ребенком
на руках стояла, склонившись над очагом.
- Здравствуйте,- сказал
он, совершенно обессиленный. - Я Хосе Аркадио Второй Буэндиа.
Он произнес свое имя
полностью, буква за буквой, чтобы убедиться в том, что он жив. И хорошо
сделал, так как женщина, увидев в дверях мрачного, истощенного человека,
запачканного кровью и отмеченного печатью смерти, решила, что перед ней
привидение.
Хосе Аркадио Второй не произнес ни слова, пока не допил кофе.
- Там было, наверное,
тысячи три, - прошептал он.
- Чего?
- Мертвых, - объяснил он.
- Наверное, все, кто собрался на станции.
Женщина посмотрела на него
с жалостью. "Здесь не было мертвых" - возразила она. В трех кухнях,
где побывал Хосе Аркадио Второй,
прежде чем добрался до своего дома, ему сказали то же самое: "Не было
мертвых". Накануне вечером в Макондо было оглашено чрезвычайное заявление
правительства, сообщавшее, что рабочие подчинились приказу покинуть станцию и
мирными колоннами разошлись по домам. Официальная версия, которую тысячу раз
повторяли и вдалбливали населению всеми имевшимися в распоряжении
правительства средствами информации, в конце концов
была навязана каждому: мертвых не было, удовлетворенные рабочие вернулись к
своим семьям. Все еще велись поиски и уничтожение преступников, убийц, поджигателей
и нарушителей декрета номер четыре, но военные отрицали это даже перед родными
своих жертв, переполнявшими приемную начальника гарнизона в надежде узнать о
судьбе арестованных. "Я уверен, что вам это просто приснилось, - твердил
начальник гарнизона. - В Макондо ничего не произошло, ничего не происходит и
никогда ничего не произойдет. Это счастливый город".
Необходимые
примечания:
Разумеется, число убитых в Андижане было значительно меньше, чем в
произведении Габриэля Гарсии Маркеса. Не три тысячи,
а только полторы (по некоторым же сведениям, вообще не более 750-ти). В отличие
от описания расстрела в Макондо, расстрел в Андижане производился без
предупреждения; трупы вывозились не поездом к морю, а автомобилями - в горы.
Российские власти в лице президента Путина, поддержанного министром
иностранных дел Лавровым и министром обороны Ивановым выразили Исламу Каримову
своё понимание и поддержку в его нелёгкой борьбе за сохранение порядка и
политической стабильности.