ТЕРРОР И ГОСУДАРСТВО

В последнее время самым “страшным” словом, которым нас пугают СМИ, является слово “терроризм”. Террорист это изверг, антихрист, дьявол во плоти. Любой акт борьбы с существующей системой подастся как террористический, а все его участники называются террористами (вне зависимости от того, являются они ими в действительности или нет) и подлежат обязательному уничтожению.

Террор “снизу” воспринимается обществом как нечто ужасное, с чем нужно бороться любыми средствами; однако террор “сверху” принимается как должное и либо не вызывает возражений вовсе, либо лишь мягко осуждается некоторыми либеральными элементами. В глазах же большинства государство имеет неоспоримую монополию на террор. Такое восприятие террора является в значительной мере следствием длительной и целенаправленной пропаганды в тех же СМИ. Не лишним было бы вспомнить историю возникновения террора. Кого можно считать первыми в истории террористами? Ветхозаветных пророков или античных тираноубийц? Или же тех, против кого были направлены их действия? Так или иначе, терроризм зарождался в Старом Свете в бассейне Средиземного моря, на Ближнем Востоке, в Европе. Очаги цивилизации оказываются и очагами терроризма. Там, где государство возникло раньше, раньше возникали противоречия. На протяжении веков человек подчинялся государству, надеясь на то, что государство будет его защищать. За это человек должен был исполнять его законы. Если же он не хотел подчиняться, государство сажало его за решётку, лишало свободы. И пока существует государство будет существовать и терроризм, являющийся ответом на угнетение и насилие.

“Самые добрые из убиенных королей, писал в конце 1908г. Л.Толстой, были виновниками, участниками и сообщниками, не говоря уже о домашних казнях, убийства десятков тысяч людей, погибших на полях сражений. Должно удивляться, что королей так редко убивают после того постоянного и всенародного примера убийства, который они подают людям”. Толстой даёт ужасные примеры усмирения крестьянских бунтов, правительственных казней, замаривания в одиночных камерах и дисциплинарных батальонах. И вот эти убийства, утверждает Толстой, “без сравнения более жестоки, чем убийства, совершаемые анархистами”.

Вспоминая обо всех бесчисленных злодеяниях, творившихся убитыми террористами людьми, при жизни наделенных властью, действительно начинаешь думать, что бросать бомбы было куда более нравственно.

Сегодня в известных кругах стадо чуть ли ни признаком хорошего тона сожалеть о судьбе царственного мученика Николая II. При этом предпочитают не вспоминать о массовых убийствах “усмирявшихся” мужиков, о солдатах, умученных в дисциплинарных батальонах, о питерских фабричных, убитых 9-го января, и о других бесчисленных жертвах самодержавной власти. В воображении возникает картина “кровавого воскресенья”: народное шествие, мирное шествие просителей, осененное ликом Спасителя, торжественно-умиленное хоровым призывом к царю царствующих хранить царя православного. И вот это шествие - было расстреляно, искромсано, растоптано... “Террористический акт в такой же мере вопрос политической необходимости, как и дело непосредственного чувства. Не все люди, на глазах которых совершаются безнаказанно убийства и истязания, способны выносить эти ужасы”, – писал народник Л. Шишко.

Довольно далёкий по своим политическим симпатиям и философским взглядам от Шишко, известный либеральный юрист и публицист К.Арсеньев высказывал сходные мысли: “Можно отрицать целесообразность политических убийств, крайне редко приносящих действительную пользу вдохновляющему их делу, но нельзя не видеть в них последнего отчаянного, иногда неизбежного ответа на длительное и неумолимое злоупотребление превосходящей силой. Нарушаемое властью священное право на жизнь нарушается и её противниками; виселице отвечает револьвер или бомба”. Когда министру внутренних дел В.К.Плеве, убитому в 1904 году эсером Созоновым, говорили, что со дня на день возможна студенческая демонстрация, он отвечал: “Высеку!” Ему говорили, что в демонстрации примут участие курсистки, он отвечал: “С них и начну”. Однако начинал Плеве и продолжал не розгами, а кандалами и эшафотами. А террорист Иван Каляев, убивший великого князя Сергея Александровича, дважды подступал с бомбой к своей жертве, но в первый раз отшатнулся, заметив в карете великокняжеских детей…

Трагическое самопожертвование революционеров, боровшихся с государственной системой, вызывает глубокое и искреннее сочувствие и понимание. Но сомнительно стремление тех же народовольцев к установлению парламентской республики, к “демократической России”.

Александр II был убит народовольцами в марте 1881 года, а в июле того же года анархист Гито убил президента США Гарфилда. Своё отношение к этому акту народовольцы выразили публично: “Выражая американскому народу глубокое соболезнование по случаю смерти президента Джеймса Гарфилда, Исполнительный Комитет считает своим долгом заявить от имени русских революционеров свой протест против насильственных действий, подобных покушению Гито”. Народовольцы полагали, что “там, где существуют политические свободы, демократическая государственность, там политическое убийство есть проявление того же духа деспотизма, уничтожение которого в России мы ставим своей задачей”.

Однако позитивное значение “политических свобод” и “демократической государственности” и для отдельного человека, и для развития общества в целом, мягко говоря, было ими переоценено. Всего через шесть лет, осенью 1887 г., в демократической Америке по приговору суда присяжных были казнены Л. Линг, А. Парсонс, А.Фишер, А. Шпис и Г. Энгель, рабочие-анархисты, организаторы первомайской всеобщей стачки 1886 г. в Чикаго, стачки, в которой участвовало 40 тысяч человек. Непростительной ошибкой было рассчитывать, что “демократически-избранная власть” станет более мягко обходиться с людьми, попытавшимися выйти за строго установленные рамки дарованных “политических свобод”. Скорее наоборот чем более массовую поддержку имеет власть, тем проще расправляться ей со своими противниками без каких-либо ограничений. Стоит ли приводить примеры, это доказывающие? Разве что два наиболее показательных Сталин и Гитлер, которые пользовались поддержкой большинства населения и от его имени творили ужасающие своей жестокостью преступления. Да, конечно это крайние случаи. Однако любая, даже самая “либеральная” власть основана на том же насилии. Террор же, направленный против государственной власти, всегда остаётся лишь ответом. Можно лишь сожалеть, что ответ этот иногда возвращается не по тому адресу, по которому следовало бы. Для решения же проблемы нужно уничтожить саму государственную систему, эту машину, подавляющую любые проявления свободной воли. Тем самым будет ликвидирован и основной источник терроризма.

Оксана Журавлёва