Помимо 80-летия Октября, закат уходящего года ознаменован еще одним роскошным юбилеем – 150 лет назад, в ноябре 1847 года, Лондонский конгресс Союза Коммунистов поручил двум молодым немецким радикалам составление теоретической и практической программы своей партии. Так возник знаменитый “Манифест”, первые слова которого несут в себе несомненное пророческое зерно, ибо, невзирая на все декларации “победивших” революций, Коммунизм по-прежнему призраком бродит по Европе, словно христианская душа вокруг разлагающегося трупа. Не будем останавливаться на анализе этого документа эпохи; отметим только многозначительный факт: последние два с половиной столетия прошли в Европе в хилиастическом ожидании тысячелетнего царства социальной гармонии. За это время демагоги всевозможных политических групп, гордо именующих любой захват власти Революцией, обесценили это слово, сводя его значение в лучшем случае к радикальным социальным преобразованиям. Более того, наиболее протяженные во времени и пространстве социалистические эксперименты (Россия, Германия, Китай) возродили в умах идею, повторяющую еще Платона, о неизбежности/необходимости железной диктатуры после хаоса революции.
Причиной столь печального заблуждения является мнение, согласно которому социально-экономические отношения независимы от развития индивидуального сознания. Революция тогда оказывается результатом общественных противоречий, где роль отдельной личности в общем-то невелика. Но возникают реальные трудности в определении термина “революция”
и отделении его от близких по значению “бунта”, “переворота” и пр.Даже беглый исторический взгляд покажет, что все социальные потрясения являются следствием двух грандиозных тектонических толчков, настоящих Революций Духа, положивших начало новым эпохам не только для Западной цивилизации. Первая из этих Революций началась проповедью Христа, вторая названа в исторической науке эпохой Возрождения. Трудно указать на точную дату их начала, ибо такая Революция есть не что иное, как взрыв, вызванный постепенным
накапливанием в обществе Революционного сознания, аккумулируемого его носителем – Революционером Духа. Таким образом, дело не в количестве революционеров и ни в коем случае не в высоте занимаемой ими иерархической ступени (скорее наоборот), но в качестве и чистоте Духа, плохо поддающегося определению из-за присутствия в нем черт, характерных для внутреннего Я, того, что в индуистской философии известно как Атман.Само понятие революции, в отличие от эволюции, предполагает скачок, разрыв в развитии, точку перехода или инициатической смерти. Чтобы стать истинным революционером, недостаточно провозгласить свою лояльность эпатирующей общественность социальной или эстетической или религиозной догме. Необходимо решиться на весьма болезненный шаг – убийство сфабрикованного социумом “Я”, тотальное выслеживание навязанных с детства привычек и шаблонов поведения, на непрерывном воспроизводстве которого держится не только социальный порядок, но и вся присущая цивилизации Севера картина мира, включающая в себя разумность и действительность диалектики рабства-господства.
Единичная личность в современном смысле родилась, а вернее, была открыта во время Первой Революции, проходившей на рубеже новой эры под знаменем распятого Бога. Интернациональный и эгалитаристский дух христианства стер грань между эллином и иудеем, и, забросив божественную искру внутреннего мира в человека, отделил его от природы. Обет индивидуального спасения породил Эго, которое восприняло окружающий мир как враждебный, “лежащий в грехе”. И уже после Революции в сознании произошла революция в обществе. Сыгравшие роль катализатора варварские племена, восприняв от римлян христианство, не могли воспринять и рабство. Взгляд на человека как на “говорящее орудие” стал немыслим. Вся дальнейшая история средневековой Европы – это борьба рыцаря-монаха с природным началом в человеке, демонстрировавшим в стихии карнавала материально-телесную без-раз-личность к круговороту рождения-смерти.
Постепенно дух молодого вина христианства выдыхается и оно попадает в старые мехи папской церкви на Западе и государства на Востоке. Однако вторжение арабской метафизики разбудило Кундалини Разума, воспользовавшегося мощью накопленной столетиями аскезы. Эпоха Возрождения стала Второй Революцией в сознании европейской цивилизации, и если
проповедь Христа была рождением нового человека, то Ренессанс явился обретением пола. Постоянная тяга к изначальному христианству и стремление походить на воплощение божественного Логоса предопределили зарождение сексуальности по мужскому типу. Возвеличивание роли разума, безудержное капиталистическое накопление знаков внешнего могущества (аналогов фаллоса), проект покорения природы, т.е. женского, материнского начала и, наконец, строительство коммунизма или же правового государства, замены небесного рая земным – все это прочитывается теорией Фрейда, как проявление эдипова комплекса по отношению к Богу-Отцу. В свою очередь, сам психоанализ и постоянно потные ладони виртуальных оргазмов – что это, если не синдромы юношеской гиперсексуальности и присущих возрасту опасений реального контакта с неведомым?Окружающая действительность наглядно показывает, что Западная цивилизация непозволительно долго задержалась на подготовительной ступени перед очередным инициатическим скачком, растрачивая внутреннюю энергию на бессмысленную внутреннюю экспансию. Для успешного выхода из кризиса необходимо сознательное отшельничество на грань между жизнью и смертью, туда, где практически все ментальные парадигмы и поведенческие стереотипы будут “стерты” из общественного сознания, а стремящиеся сохранить душу – потеряют ее. Парадокс в том, что способный провести эту процедуру истинный революционер Духа не заинтересован в увековечении человеческой формы сознания и рассматривает попутно проходящее возрождение цивилизации как побочный и скорее даже нежелательный процесс. Поэтому количество и качество революционеров Духа никак не зависит от актуальности проблем, стоящих перед человечеством. Это значит, что спасение не неизбежно, “критическая масса”, необходимая для перехода, может и не быть набрана. Тогда все страны, попавшие под влияние Запада, а, в особенности, сама цитадель его – Европа и Северная Америка, окажутся перед лицом внутренней катастрофы. Внешним толчком, которому впоследствии припишут решающее значение, может стать любое из
чудовищ, порожденных неправильной сублимацией вечно бодрствующего Разума: экологическая катастрофа, пандемии, нашествие Юга и др.Однако даже при таком варианте развития событий положение революционера печально, но не безнадежно, ибо его цель – обретение полной свободы – не связана с погоней за призраком самоувековечения, присущей большинству людей. Независимость от разрушающихся социальных структур позволит ему избежать гибели там, где другие будут обречены.
Герберт Маридзе