СИМВОЛИСТЫ И АНАРХИСТЫ

(1886-1890гг.)

Символисты и большая часть их друзей были анархистами. Возможно ли было не стать анархистом, когда высшие классы отличались такой беспредельной слепотой ко всему новому и прекрасному? Как могли эти люди безропотно принимать общественный строй, при котором художник не находил себе места в обществе и всю жизнь должен был бороться за признание?.. Их социальные идеалы казались им неотделимыми от насилия. Дело не столько в том, что они были привержены к бомбам, сколько в том, что динамит представлялся не таким уж неоправданным средством уничтожения социальной несправедливости, когда все другие способы борьбы с нею были безуспешны или казались слишком медленными. Конечно, они были идеалистами, а не агитаторами. Большинство их избегало непосредственных политических выступлений, но Фенеон умудрялся придавать анархический оттенок своим критическим этюдам, хладнокровно заявляя, например, в статье о Писарро: “Для победы нового необходима смерть многих старых дураков. Мы жаждем, чтобы это произошло как можно скорее. Желание это диктуется вовсе не милосердием, а целесообразностью”. Однако этих интеллигентов меньше всего привлекало кровопролитие; бомба казалась им просто наиболее действенным средством для того, чтобы привлечь внимание как к их собственным требованиям, так и к нуждам тех отверженных, в лагерь которых их загнало общество. В теориях анархизма они находили много элементов, соответствовавших их собственным устремлениям: ультрарадикальный индивидуализм, свободолюбие, сочувствие обездоленным, страстное чувство солидарности...

Среди тех, кто более или менее открыто выражал свои симпатии анархизму, были художники – Писарро и его сыновья, Синьяк, Сера и Люс; писатели – Канн, Тайяд, Ренье, Адан де Гурмон, Леконт, Верхарн, Меррил, Вьеле-Гриффен, Моклер и Малларме; критики – Фенеон, Мирбо, Александр и Жефруа, а также многие их друзья. Они восхищались логикой и благородством произведений Кропоткина. Они надеялись, что настанет день, когда их перо и кисть будут считаться вещами не менее важными, чем молот и плуг...

Третья республика, еще не выйдя из пеленок, попала в руки реакционеров и продажных политиканов. В 1887 г президент Франции был вынужден подать в отставку, так как его зять был уличен в организованном взяточничестве. Вскоре Францию начали сотрясать взрывы бомб. После того как Равашоль метнул целую серию бомб, Вайян бросил в Палате депутатов еще одну. Когда нападению анархистов подвергся президент Франции Сади Карно, французские законодатели ретиво взялись за создание новых законов, имевших целью обуздать подобную деятельность. Началась охота за теми, кого считали вдохновителями. Фенеон и Люс оказались замешанными в известном судебном процессе тридцати анархистов...

Существовал ряд специальных анархистских, более или менее нелегальных, периодических изданий, посвященных, главным образом, вопросам политики. В этих журналах сотрудничали также многие поэты, художники и писатели. Участвуя в движении, лозунгом которого было освобождение всего эксплуатируемого человечества, символисты и их друзья как бы искупали ту изоляцию, на которую их обрекало собственное творчество. Но они отнюдь не были салонными анархистами. Они мужественно отстаивали свои убеждения и благородно боролись за свое дело, что нередко стоило им больших жертв.

Джон Ревалд

Текст приводится по книге: Постимпрессионизм: от Ван-Гога до Гогена. – Л.-М.: Искусство, 1962.