Конфликт, который произошел на заводе "Лип" (Франция, Безансон, 1973 г.), можно было бы назвать борьбой за эмансипацию, за анархию – поскольку работники фабрики отказались от всякого рода руководства, от передачи полномочий и права голоса.

Рауль Ванежем, “Трактат об искусстве жить, на пользу молодому поколению”

Исполком, организовавший забастовку, был создав на основе профсоюзного комитета ФДКТ (ФДКТ – Французская Демократическая Конфедерация Трудящихся – профсоюз, ориентирующийся на социалистов). Своеобразие этого профкомитета состояло в том, что его представители не были бюрократами, отделенными от рабочих, и в самом начале конфликта даже боялись, что люди будут слишком доверять им в решении своих проблем.

Некоторые профсоюзные руководители считали, что исполком не должен вмешиваться в решение основных вопросов, стоявших перед бастующими, и пытались свести его деятельность к решению мелких технических вопросов и оказанию материальной поддержки профсоюзам: “Целью комитета не должно быть вмешательство в определение основных целей борьбы”. По мнению этих профсоюзных лидеров, их главной задачей было – организовать дискуссию о целях борьбы. Такой рьяный профработник, как г-н Мэр, считал немыслимым и недопустимым, чтобы управление борьбой осуществили сами рабочие: “В конфликте на “Липе” стоит сначала научиться управлять какими-либо акциями, прежде чем их предпринимать. Руководство предполагает высокое чувство ответственности и хороший опыт борьбы”. Таких же взглядов придерживался г-н Мерцет, руководитель профкома на “Липе”: “Исполком состоит из рабочих масс, которые участвуют в забастовке. Мы считаем, что исполком должен был материально обеспечить настоящих борцов и позволить им обдумывать с большим успехом свои проблемы и свою роль”.

Эти цитаты дают представление о том, как “великолепно” оценивали боссы официальных профсоюзов возможности рабочих. По мнению профсоюзных деятелей, рабочие недееспособны, не в состоянии сами ориентироваться в сложной ситуации, безграмотны – либо безответственны. Говоря о “безграмотности” рабочих, профсоюзы пытались поставить процессы, происходившие на заводе, под свой контроль, взять руководство забастовкой на себя. Однако такой позиции придерживались не все. Местные представители ФДКТ (например, г-н Пьеже) к началу октября 1973 г. (четвертый месяц забастовки) сами находились в конфликте с руководством ФДКТ. Тем не менее эти исключения только подтверждают общее правило. Вышеизложенная позиция наглядно демонстрирует официальную профсоюзную “идеологию”.

Однако исполком, в котором хотели видеть инструмент, способствующий удовлетворению интересов профсоюзов – стал для большей части работников “Липа” местом, где они смогли выразить себя. Через исполком каждый рабочий мог стать значимым субъектом действия. Исполком говорил от имени трудового коллектива, поскольку фактически им и являлся: “Сейчас некоторые говорят о том, что надо распустить исполком. Это будет очень сложно, потому что исполком нигде не существует. Исполком – это мы. Это – все. Это – люди, которые борются – и которые знают, за что они борются”. Для рабочих “Липа” настоящим комитетом, организующим борьбу, стал именно “несуществующий” исполком – а не профсоюзные комитеты ВКТ И ФДКТ.

Почему? По-моему, это не случайно. Когда люди получили возможность лично и непосредственно участвовать в работе исполкома, они перестали нуждаться в том, чтобы кто-то “представлял их интересы” и выступал от их имени. Система представительства и “делегирования полномочии” развалилась. “Делегатами” стали все. Представители профсоюзов лишились своей власти – и могли сохранить свою роль в борьбе только потому, что на эту власть уже и не претендовали. Некоторые такую ситуацию даже приветствовали.

С самого начала профком ФДКТ на “Липе” опасался превратиться в тормоз. Пьеже говорил, что отсутствие жесткой организационной структуры внутри исполкома оказалось большим преимуществом – оно позволило возникнуть множеству полезных для дела идей.

Параллельно с работой исполкома действовали комиссии, через которые решались отдельные вопросы самоуправления. Комиссии, в количестве шести, были созданы по решению общего собрания в конце первой недели забастовки – в тот день, когда было решено, не прекращая забастовки, возобновить производство (нелегально). Нужно было не только производить, но и продавать произведенную продукцию (часы) – а это требовало определенной организации. Каждый, участвовавший в работе комиссий, сам брал на себя обязательства. Комиссии занимались (поочередно) организационной работой, производством, содержанием оборудования, техникой безопасности, рекламой продукции – и ее сбытом.

В комиссиях решались не только вопросы, связанные с производством, – здесь распределялась выручка, полученная от продажи произведенного товара. Товар – часы – работники решили продавать непосредственно потребителю – и без какого-либо налогообложения.

Все предложения исполкома, профсоюзных комитетов и отдельных рабочих, представлявшие серьезное значение, могли быть свободно вынесены для обсуждения и принятия решения на общее собрание. Здесь все слушали друг друга. “Самым замечательным было то, что все – более тысячи людей – стали в конечном итоге единомышленниками”. Когда общее собрание рабочих “Липа” единогласно отказалось принять проект министра Жиро (проект предусматривал “компромисс” – увольнение вместо 480 рабочих “всего” 160-ти) – у всех возникло чувство солидарности – и ощущение свободы.

Общие собрания были душой всего движения. Все трудности преодолевались соединенными усилиями. Люди осознали себя участниками одного сообщества: общиной “ЛИП”.