А. Сант-Эго

СТРАСТИ ПО ЛЫСОМУ

РУССКАЯ УТОПИЯ В 2-Х ЧАСТЯХ ПО МОТИВАМ

ПРОИЗВЕДЕНИЙ Ф. НИЦШЕ

А. Тихомирову с уважением посвящает – Автор

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ

8 + 8 + 8 с половиной (жизнь без революций)

8-00

Бледно маринованное солнце уже всползало над руинами Биржи, когда приподнялся Сидоров, опоясал чресла свои и потащился на работу. О, Сидоров! Работой ты называешь место, где по пятницам выдают тебе шестьсот семьдесят четыре талона для оклейки стен. Работой ты называешь место, где оберст распределяет тебе и твоим братьям зарубежную гуманитарную помощь – никарагуанские гофрированные вафли, якутский моржовый клык и бананы из Буркина-Фасо. Работой ты называешь это место – но разве ты работаешь? Что производишь ты, кроме парламентских дебатов за чашкой чая, полученного ингерманландским мэром от калмыцкого саха-каганата (в обмен на отказ от применения против него водородной бомбы). Ты не работаешь, Сидоров! И братья твои по ядерному оружию давно уже, с 92-го года не работают. Ибо стали вы, бывшие советские, народом-паразитом на теле цивильного человечества, народом-пролетарием – так завещал Ульянов-Лысый.

16-00

И вот уже выходят в ущелья проспектов темные легионы масс. Взметая сугробную чешую, покрываются улыбками румяные хари и розовощекие рыльники – и журчит, журчит русский говорок. Наступает час великой коммуникации, или – людского общения. Общение происходит у места, именуемого по традиции лабазом (универсамом). Именуется оно так в силу инерции мышления. В бывшем лабазе ничего не продают и не покупают. 100%-ный дефицит товаров, наступивший при Ельцине, превратил предлабазную площадь в форум товарищеских контактов. Восемь часов проведет здесь Сидоров, и каждый длинноухий верит, что это не роскошь, а форма существования. Коммуникативное бытие определяет сознание. Так завещал Ульянов-Лысый.

24-00

Уснет Сидоров – и увидит во сне, что произвели его в оберсты. Ходит Сидоров в красных пролетарских шароварах с двумя якорями и императорским двуглавым орлом. Ходит Сидоров вдоль корыта с гуманитарным борщом, якорями помахивает, потребностями прищелкивает – и прытких согражданочек от пойла половничком отгоняет. И плешь сидоровская огоньком масляным, как на звезде известного генерала, светится. Ибо сказано: “И свет тот во мраке светит, и тьма не объела его”. Так говорил Ульянов-Лысый.

 

ПОЛОВИНА

Сидоров живет в капитальном коммунизме. Коммунизм этот, построенный демократической Ингерманландской мэрией, носит имя Равноапостольного Имперского Князя, Героя НГСС – Известного генерала. Вы удивлены, братья мои? Но вам ли бояться кажущейся несообразности, ибо сообразность – нечто, что должно преодолеть.

И не зря вожди социал-демократии Карл Каутский и Ульянов-Лысый требовали социальной справедливости (8 часов на работу, 8 – на отдых, 8 – на сон). Мечты их воплотил Сидоров, белокурая бестия, храбрый солдат известного генерала. Ja, ja!

 

Ибо Сидоров – мост, ведущий из грязи фекалий в вечное довольство судьбою. Ибо Сидоров – Жизнь и Книга Вечности. Любите книгу – источник знаний!

Так говорил Ульянов-Лысый.

ЧАСТЬ ВТОРАЯ

ПЕСТРЫЙ ВОЛ ВАСЬКА

Однажды Ульянов-Лысый проповедовал в городе, именуемом Колыбелью Трех Революций. И многие из людей плевали в смердящую рожу Лысого, говоря ему: “Ты пришел, чтобы разрушить храм и уничтожить наше государство”. Иные же понимали, что это не так – и не разрушать пришел Лысый, но строить.

Пестрый Вол Васька, пахавший за Нарвской заставой, возлюбил Лысого всеми фибрами души своей – и работал на него семьдесят лет и еще три года.

По прошествии же этого срока, седьмой ученик Лысого продал Ваську в Испанию.

Увидел Васька безоблачное небо и уперся рогом в желтый кварцевый песок мадридского цирка. “Оле, Васька!” – сказала ему прекрасная Испания. И почувствовал Васька, как огненные стрелы впились в его славянский затылок. Ибо Испания – страна Корриды. Ибо вольный рынок тавромахии не щадит загадочной русской души.

Ничего не понял Васька. Только гремел в его ушах звонкий гимн СНГ – и вдумчиво следили голубые налившиеся глазки за Красным государственным флагом, укутавшим бычачью харю.

Но огонь набирал силу, бенгальская начинка в загривке посыпалась искрами, обуглилось паленое сало, и ожгло пестрого вола – его опять обманули! Обманули, как в 1913-м году, когда крестьянин Харитон повел бычка Ваську якобы на случку – инда и оскопил! Обманули, как в 1917-м, когда вместо вольной революции заделали большевичий переворот с диктатурой! Обманули, как обманывали еще семьдесят лет и три года.

И вот тряхнул Васька горелым горбом, оброс ворсистыми гениталиями – и рванулся вперед!!! Ахнула прекрасная Испания. Угасли под мощным копытом мокрые тушки тореадоров, обвалились ярусы амфитеатра, унося раздавленную публику, рухнули карточными домиками мадридские акведуки и севильские кулуары. Бурым от ярости стал бывший Вол Васька – один, как Тамерлан, возвышаясь над опустевшей Иберией! Желтая пустыня пела ему бархатную песню, и подвывала ей из-за Урала таймырская пурга.

По истечению недели усохший труп Васьки, умершего от голода, начал смердеть и разлагаться. Васька сдох – ибо был ДОМАШНИМ ВОЛОМ и не умел добывать себе пропитание. Бешенство его и революционный бунт не смогли сделать Ваську диким. Оставшись в Испании без алькадов, альгвасилов и правительства, Васька не смог себя прокормить.

Так и народ Российский, не сумев вовремя одичать, рискует встать на путь Пестрого Вола:

Имеющий уши – да слышит! Забастовка – да! Революция – пусть! Кровь, война – ну так что ж!

Однако остерегайтесь ждать. Пока Вас накормит Новый Учитель. Накормивший – может продать!

Однако остерегайтесь оставаться Домашним Волом!

Дикими быками взламывайте полосатые барьеры государства – и черный лес безвластия откроется перед Вами!