Дм. Сторож

Ал. Щербаков

ГЛАВАРИ

Снег валил как перья из порванной подушки, заметал огромный покосившийся сруб полуобвалившегося дома. В высоких окнах изредка мелькало пламя свечей, зато чуть не каждую минуту доносились оттуда истерические вопли, что-то падало и ломалось. Вопли вылетали на волю, некоторое время кружились вокруг щербатой трубы, затем, выдохшись, повисали бессильно на заснеженных лапах окрестных дремучих елей. Над домом висел перекошенный скверными ветрами транспарант: "Да здравствует наша власть!"

Врут, все врут, что у них с продовольствием плохо. Еще на прошлой неделе я издал Указ о том, чтобы завалить все центральные города вареной колбасой!

– Это ерунда. Я раньше вас дал указание закупить на имеющуюся валюту трехгодичный припас. Вот придет почтальон Трофим, мы его и попросим дать отчет...

Ваня Туфтин и его идеологический противник Семен Кузьмич, находясь в своей резиденции выше описанном домике посреди забытого кладбища каждый день с раннего утра и до поздней ночи, руководили страной.

Резиденция была выбрана в самом медвежьем углу неспроста – недоступность местности позволяла обдумывать и принимать самые насущные решения в безопасности от неуместной некомпетентной критики. Продовольствие сбрасывалось с вертолета, а почту (правда, с опозданием на пару недель) и решения, принятые Семен Кузьмичем и Туфтиным, переправлял почтальон Трофим, каждый раз получая в подарок фунфырик с тройным одеколоном.

– Ваня, ты слышал, что Мордова требует независимости? Ты как?

А я уже дал им вольную. Ну их к лешему. Пусть живут.

– Да вот только, может такой республики у нас и нет вовсе? Я вчера эту Мордову искал, искал на карте и, поверишь ли не нашел.

Ну и что? Мое дело им вольную дать. А есть они или нет это их личное дело.

***

Работа шла с огоньком. Приезжали делегации от республик – компании небритых мужиков в ватниках, кирзачах и набекрененных треухах. Ввалившись в резиденцию, усевшись за длинный дубовый стол, накрытый флагом, мужики дебатировали до утра, выставляя по очереди неопровержимые стеклянные аргументы. Проспавшись, расходились по своим республикам наводить порядок и выполнять данные им указания.

– Кузьмич, тут я в прессе прочел, что народ чем-то недоволен. Дороги что ль к нам не знает?

Да чего ж ее, Ваня, не знать?

Только народ, дурак, не ведает, что по той дороге его благодетели живут.

– Нет, ты мне прямо скажи, почему им все хорошо не живется? Вот мы с тобой каких указов не принимали, а они все не по-нашему?

Я думаю, что надо...

И вот уж новый Указ заготовили неутомимые руководители, и только подписи собрались нанести, да печатку на угол тиснуть, как загремели в сенях выстрелы, а вслед за ними показался в дверях почтальон Трофим, размахивая черным флагом и внушительных размеров обрезом.

– Все, суки, кончилась ваша дребаная власть! Ну-ка, гадины, мордой к стенке и дочила свои поганые за голову!

Трофим для самоутверждения еще пару раз стрельнул в потолок, и выбив ногой раму, вывесил в окно черней флаг.

Так вот ты какой, Трофим-почтальон,со вздохом протянули вожди и выставили на стол ящик тройного.

На прострелянную крышу падал мохнатый снег. Из разбитого окна доносился звон матюгов и рулады давно забытых песен. А над покосившимся домом мотался обмусоленный погаными ветрами транспарант: "Да здравствует мое безвластие".