ВОПРОСЫ, КОТОРЫХ НЕ СУЩЕСТВУЕТ

ВЕЧНАЯ МУЗЫКА

"Достоин ли бандит того, чтобы его уничтожали, убивая при этом сотни безвинных людей?" Это - из антивоенной листовки. В другой читаем: "Люди гибнут от авиабомб и динамитных взрывов, устроенных бандами путиных, басаевых и лужковых, а они делают на этом деньги и рейтинги, тянутся к нефти и власти". А вот выдержки из статьи о Кавказской войне: "агрессивное государство чеченских националистов ввело свои подразделения в Дагестан", "дикий капитализм неизбежно пробуждает к жизни новых монстров - собственно дагестанских фундаменталистов... эти господа являются сторонниками мощного бюрократического государства... рейды в Дагестан могли иметь и внутриполитический смысл для самой Чечни, ... они призваны разрядить внутреннее напряжение и сплотить чеченцев против внешнего врага. В этом смысле атаки против Дагестана могут быть какое-то время выгодны всем группировкам". Всё это пишется людьми, пытающимися демонстрировать крайнюю отстраненность от официальной позиции. Никакого национализма. Наоборот: "Только тогда, когда человек осознает, что его эксплуатируют и унижают, что у денег нет национальности, как нет ее и у работников, объединенных общей борьбой, только тогда появляется шанс на преодоление национализма".

Нет национальности - значит, не существует и национального вопроса. Война, с которой всё ясно, остается "нужна только политикам", а "люди труда" оказываются как бы вне политики вообще? Для них, очевидно, первичен экономический подход. Поэтому аргументацию против сепаратистов можно дополнить и таким соображением: "На деньги, полученные от Саудовской Аравии, "борцы за веру" приобрели около 800 КАМАЗов и занимались извозом по всему Кавказу. Ясно, какой режим призваны установить в Дагестане моджахеды и их патроны". Конечно - чего хорошего может простой советский человек ожидать от частной собственности! Правда, нерасторжимость уз, связующих её с государством, сейчас неоспорима не для каждого. Но не мытьем, так катаньем -не воспринимающий анархические доводы вынужден будет согласится хотя бы с коммунистической постановкой вопроса. И действительно - кому же ещё агитировать за коммунизм, как ни анархистам, если сами коммунисты в большинстве своем превратились в фашистов? Для них-то национальный вопрос не просто существует - он был и остается узловым для обработки массового сознания. А коль скоро эта обработка достигает цели, нам остается лишь покинуть участок фронта, изначально неприспособленный к тому, чтобы на нем побеждать - и, отступив на непробиваемые экономические платформы, отринуть национальное во имя классового. Причем отринуть, похоже, придется полностью - потому что интернационализм в трактовке Ульянова, во-первых, уже отдавал империализмом, а во-вторых, продемонстрировал последовательно-прогрессировавшее коричневое смещение. Но здесь не место для антибольшевистской риторики. Предположим другое - если бы упомянутые выше красные, вместо того чтобы "трогать больной зуб", сделали бы вид, что "зуба" этого просто не существует? Ведь чисто субъективно и Дзержинский, и Троцкий воспринимали себя прежде всего не как представители какой-либо этнической культуры. Ну, так и на кой черт был нагорожен большевистский огород с правом наций на самоопределение вплоть до отделения (и даже это отделение включая!)? К чему "алеющий Восток" и "красный Кавказ"? Зачем нужен был СССР с его национальными образованиями - ведь стоило не признать вопроса - "несть ни еллина, ни иудея" и одной только республики хватило бы на всех! Скажете - демагогия, большевики просто играли на инстинктах тёмного населения? Но тем самым Вы лишь признаете реальность этих "инстинктов" - а национальный вопрос вновь поднимается в неистребимой первозданности. Поскольку только в космополитическом сознании этот вопрос субъективно похоронен отрицательным ответом, но едва лишь это сознание обращается к практике взаимодействия с людьми - с фактом национального самосознания становится необходимым считаться. И здесь наших товарищей-космополитов ждут столь нелюбимые ими внеэкономические мотивы принуждения - и борьбы с ним. Действительно, если вы будете объяснять категориями бухгалтерского учёта (собственно буржуазными категориями) действия вооруженных людей - солдат 3-го рейха, советских бойцов, чеченских или афганских моджахедов, гвардейцев Бонапарта или восставших сипаев - Вы можете достигнуть многого, но только не одного - в большинстве своем эти люди не согласились бы с тем, что отдавали жизни за экономические интересы. Более того - это касается не только рядовых, но и тех, кто вел их на смерть. И действительно - война "за нефть", "за рынки сбыта" (для кого?) не может не быть абсурдной для каждого, кто имеет о ней хоть какое-то представление. Не то чтобы это не играло совсем никакой роли - та же нефть необходима для того ... чтобы вести войну! Но основные мотивы, в силу которых человек принимает личное решение участвовать в войне, лежат вне экономики - страх, "воля к власти", стремление к мести "за други своя", личное достоинство, корпоративная солидарность и определенным образом воспринимаемые представления о добре и зле оказываются здесь решающими. Следовательно, и антивоенная аргументация "от нефти", затрагивая лишь малую часть проблемы, не может привести к значимым результатам. Вы сколько угодно можете объяснять солдату, что он сражается исключительно за интересы "Газпрома" - и, если он уже не стремится воевать, он, возможно, признает Вашу "правоту". Может быть, Вы даже сумеете настоять на том, что в действительности не существует ни русских, ни чеченцев - но в этом случае действительность станет уже настолько несвязанной с сознанием, что ни о какой попытке осознанно на неё повлиять и речи идти не может.

Между прочим, заметим наши наиболее не признающие национальных различий товарищи непостижимым для логики образом входят в Интернационал - организацию, объединяющую национальные (!) федерации анархо-синдикалистов. Причем национальная принадлежность этих федераций как правило соответствует их государственной принадлежности (что, строго говоря, невозможно оценить положительно). "Как правило" - ибо нет правил без исключений, и здесь отечественные "национально федерирующиеся" соратники предпочитают сохраняющейся ещё Эрэфии безвременно погибший Совсоюз (возможно, из космополитических соображений?). Складывается интересное положение, просто "анархо-империализм" какой-то - в Международной Ассоциации Трудящихся представлены и Туркменистан (где никакого анархического движения нет), и Литва (анархисты которой об этом и не догадываются) - и представлены они людьми, не признающими права наций на самоопределение! Потому что, действительно, не может быть никакого "права" у несуществующего явления. Однако - несуществующего ли?

Людям обычно кажется, что национальные различия реальны, потому что эти различия они видят, слышат и воспринимают - а им пытаются доказать, что различий нет! Всё равно как если бы глухой пытался бы доказывать, что вся музыка - одинакова. Аналогию можно продолжить. Только тот, кто никогда ничего не слышал, может с полным основанием говорить о том, что деления музыки на разные направления нет - и субъективно будет абсолютно прав. Но следует ли из этого, что все джаз-клубы необходимо совместить с филармониями? Видимо, в этом случае достаточно лишь "в доме повешенного о веревке не говорить". В музыке были, есть и будут разные направления и стили - как есть и будут отдельные произведения, которые не укладываются в сформированные традицией рамки. Кому-то некоторые направления непонятны, а другие оказываются ближе. Что-то воспринимается как "своё", что-то - как "чужое". Где же он, коммунизм? Может быть, там, где чьё-то стремление к одному знаменателю подменяет "чужое" - "вражеским", где исчезает уважение к чужому праву и появляется претензия установить универсальные для всех регулирующие механизмы. Там, где музыка, стиль которой кому-то не нравится, объявляется "проводником тлетворного влияния" и попадает под запрет. Но на такой же подмене играют и фашисты. В основе её лежит страх. Не моё, неизвестное, - значит, чего угодно можно от него ожидать. Не лучше ли на всякий случай уничтожить? Или, на худой конец, "взять под контроль", загнать в какие-то рамки? С другой стороны, работают производные от этого страха зависть и ущемленное "достоинство": "Как это так? Меня - и куда-то не пускают?". Соображения безопасности более свойственны простому человеку, аргументы второго порядка - членам "элитных" корпораций (и не в последнюю очередь - военным). Отметим - настороженное отношение к нетипичным проявлениям культуры, характерное преимущественно для классических репрессивных моделей, имеет свои основания. Даже музыка может не только содействовать отправлению казенного ритуала, но и нести в себе некий разрушительный для власти потенциал. Не так ли обстоит дело и с национальными различиями?

Резюмируем: национальный вопрос существует, коль скоро существуют разные народы, каждый из которых имеет неповторимые культурные традиции. Возможно, в признании этого и заключается отличие интернационализма, без которого не обойтись, от космополитизма, который был и остается безобидной игрой индивидуальных воображений. Сам же вопрос же заключен не в том, каким образом стереть имеющиеся различия (стереть "для всех" нельзя добровольно, но и враги, использовавшие для этого практику геноцида, в конечном счете никогда не достигали желаемого ими результата). Вопрос для нас состоит в соединении поддержки национально-освободительных движений с практикой антигосударственного сопротивления, в реализации права каждого народа на самоопределение - без скатывания при этом в государственнический национал-сепаратизм. Причем это именно открытый вопрос - поскольку универсального ответа на него нет, но в каждой конкретной ситуации требуются новые тактические решения.

ПРОБЛЕМА ГЁЗОВ

Но вернёмся к нашим бандитам. Мы оставили их в одном поле с представителями высшей государственной власти РФ, что само по себе малоприятно. Не лучше ли поискать для них более подходящую компанию? Что Вы - лично Вы! - думаете, например, о Гарибальди? Следует признаться, что наши уже упоминавшиеся товарищи о нем не особенно хорошего мнения. Не говоря уже о том, что этот героический революционер стоит в итальянской истории в одном ряду с Мадзини - довольно, что без Рисорджименто был бы невозможен муссолиниевский фашизм. Хотя бы потому, что не было бы никакой Италии как государства. Ну нет симпатии к Гарибальди - "обычный буржуазный националист" - и, конечно, симпатий никто не вправе требовать. Джорджа Вашингтона и упоминать не стоило бы - какая там Война за независимость! Сукин сын, плантатор-рабовладелец, отец-основатель крупнейшей империалистической державы... Да одного того, что его портрет неразрывно связан с долларовой купюрой, вполне хватает! И Ганди как вождь национал-сепаратистского движения за индийский сварадж никуда не годится - избавившись от британской короны, его наследники проводят по отношению к многочисленным народам Индостана политику, принципиально не отличающуюся от колониальной. Вообще при ближайшем рассмотрении оказывается, что все так называемые исторические деятели, возглавлявшие национально-освободительные и антиколониальные движения, не выдерживают проверки на прочность - сопоставления с идеальным образом анархического повстанца. Кучум - презренный царь Сибири, Абд-эль-Кадер - типичный племенной князек, Вилья и Сапата - генералы, Махди - религиозный фантик, Кечвайо - зулусский каннибал, а о Боливаре всё было сказано ещё Марксом: "трусливая, подлая и жалкая сволочь"... Добавим сюда самозваного президента Кошута, Пилсудского, который представляется просто фашистом, и масона Рисаля. Все они только отвлекали людей труда от реальной борьбы против Капитала и Государства. И ведь мы называем сейчас наиболее громкие имена - имена тех, кто для этого отвлечения рисковал не только и даже не столько чужой жизнью, сколько собственной! Их это не оправдывает. А сколько было мерзавцев, работавших на национальную идею в области культуры - ничем особенно не рискуя! Именно они создали галерею героев библиотеки для юношества - мифы о Вильгельме Телле, Уленшпигеле, Оводе и капитане Немо. В последнем случае мы имеем дело с особо циничной провокацией, поскольку националистически настроенный принц-феодал выведен под черным флагом Анархии.

Правда, движения за национальную независимость состояли не только из героев с дискуссионной репутацией. Как-то так получалось, что в них участвовали сотни тысяч, миллионы людей, имена которых история даже не пыталась сохранить. И что же? "Иллюзий по их поводу у меня нет. Помню Армению 90-го года, возбужденные кучки фидаинов. Азербайджанцев в округе нет, пассионарность есть. В кафе началась перестрелка - фидаин пригласил местную девушку танцевать, она не идет, отец за нее заступился - только успевай уворачиваться от выстрелов. Это было в какой-то степени даже забавно. Мой друг, мингрел из-под Зугдиди, оказался спустя некоторое время (приехав домой) в эпицентре национально-освободительных гамсахурдианцев, еще кого-то и еще кого-то, их семья уже не знала, кого. Бродят отряды вооруженных людей, заходят в дома, отнимают еду, вино - да все отнимают, вырубили деревья в саду, сопротивляешься - убивают... Господи, конечно, что они, освободители - будут возделывать землю? Ну и эти ребята в Чечне далеко не овечки (по отношению к простым людям), думаю, даже еще больше не овечки... они точно такие же угнетатели народа, как и все остальные" Цитата взята из анархического издания. Убедительно? Но вот Вам другое описание: "Вваливается во двор колоссального роста человек и перед собой, будто шутя, подталкивая, ведет молодого крестьянина... подвел к стене и хватил того головой об неё, а затем велел ему биться головой об стену, да посильней. Здесь было ещё несколько ... они стали петь, а пытаемого заставили танцевать. У того голова разбита, кровь течет по лицу ... упал он на землю; тогда его стали саблями под ребра колоть ... пытаемый был просто каким-то хуторянином, неосновательно заподозренным в доносе красным..." Пожалуй, вторая картинка несколько сильнее. Ещё бы! Здесь в роли организаторов танцевальной программы - не какие-нибудь националисты, а наши товарищи - махновцы. Ну так и что? Неправда? Да ведь ясно, что если даже этого случая не было, то были тысячи других, которые ничем не лучше. И что же, всё анархическое движение следует сводить к этому? А в наших газетах - которые, как это ни удивительно, ещё выпускаются - будем в порядке плюрализма печатать фрагменты из множества белогвардейских и большевистских воспоминаний об ужасах "реального анархизма"? И ни слова - о том, что делали и делают завоеватели: "В сентябре 1795 г. Тбилиси был взят иранцами... Кровавая резня продолжалась 8 дней. Тысячи людей были перебиты, около 12 тыс. было обращено в рабство"; "Пеллисье загнал тысячу арабов в горные пещеры и там задушил их дымом. Сент-Арно замуровал в пещерах 1500 арабов, в том числе женщин и детей"; "Массированные ракетно-бомбовые удары по населенным пунктам Алхан-Кала, Хамби-ирзи, Закан-юрт и Шаами-юрт. Наибольшим разрушениям подверглись села Алхан-кала и Закан-юрт. Удары по этим селам продолжаются. Гибнут десятки и сотни мирных жителей. По сообщениям местных жителей, только за последние сутки от российских бомб и ракет в Закан-юрте погибло около 35 мирных жителей. Практически все погибшие дети, женщины и старики"...

Да ведь национальное угнетение невозможно! То есть не то, что невозможно оно просто один из эпизодов угнетения вообще, а бороться надо с самим принципом угнетения, никак не выделяя частных случаев. Кто-то ненавидел нидерландских гёзов за то, что они бандиты и оборванцы, отказавшиеся от подчинения испанской короне. Мы - другое дело. Мы ненавидим их за то, что они своей якобы освободительной войной пролагали путь молодому и агрессивному Голландскому государству, стремившемуся к переделу колониальных империй - а вовсе не к их уничтожению. Или - поскольку в борьбе против испанской короны они использовали насильственные методы, ведь и государство - "лишь частный случай. Власть, угнетение, иерархия, насилие возникают ежесекундно, они могут не развиться в государство, остаться в виде локального угнетения, но от этого тем, кто подвергается насилию, не менее больно". Хотя некоторые из нас могут даже любить гёзов, следуя христианскому завету: как врагов. Поэтому, живи мы в XVI-м веке и в Антверпене, мы бы ни за что не вмешались бы в вооруженное противостояние. Мы попытались бы организовать воскресную проповедь на тему того, что национальная война противна самому духу христианской религии, а единственно богоугодным делом надо полагать классовый Армагеддон в астральном плане: ведь нельзя же делать больно живым солдатам! С другой стороны, можно только радоваться тому, что мы живем здесь и сейчас - потому что там и тогда святая инквизиция сожгла бы нас за одну мысль о таком прошении, а тут даже удается проводить иногда антивоенные митинги.

Но оставим неуместную иронию. Для тех, кто ещё не понял - для того, чтобы сопротивляться национальному угнетению, не обязательно быть сторонником Тантиа Топи или Тупака Амару. Совершенно очевидно, что наше понимание желаемого отличается от того общественного устройства, за которое они погибли. Но то, против чего они сражались, заслуживает только смерти. Это - во-первых. Во-вторых - не отказываясь ни на минуту от своих целей, стоит раз и навсегда прекратить практику констатации собственной просветленности, универсально применимой к человечеству в целом. В-третьих, когда люди погибают на войне, которая ведется против государственной имперской политики, для того, чтобы их открыто осуждать, необходимы крайне серьёзные основания - но даже в этом случае ставить знак равенства между имперской системой и повстанцами - грязь. Наконец, следует признать, что при имеющемся соотношении сил сектантское стремление к полной обособленности ни к чему хорошему не приведет. Если уж мы начали заниматься политикой, значит, нам неизбежно придется идти на некоторые компромиссы с теми, чьи взгляды нами во многом не разделяются - ради тактического взаимодействия против общего врага. Имеют значение только мера компромисса и его результат. Или политика - это лишь то, что производится властями?

"ВОЙНА НУЖНА ТОЛЬКО ПОЛИТИКАМ"

Это - едва ли ни основной лозунг начавшейся наконец антивоенной кампании. И он не кажется удачным. Впрочем, это беда почти всех лозунгов. Если в одном слове "ещё" можно сделать пять ошибок, то остается лишь удивляться, когда в четырех словах их оказывается немногим больше. Но где же то, что кажется нам ошибками?

На первую, собственно, мы уже обратили внимание - если какой-либо человек понял, что проблема войны его касается, ему не мешало бы понять и то, что эта проблема политическая. Участвуете ли Вы в акции, демонстрирующей определенное отношение к войне, или непосредственно в боевых действиях, Вы включаетесь в политические события. Ваше активное и осознанное участие в этом означает, что Вы - политик. Лозунг же, используя это слово в отрицательном контексте, ориентирует на то, что должна якобы существовать некая каста, занимающаяся этими вопросами профессионально - и в то же время имеющая абсолютно извращенные интересы, фатально не совпадающие с интересами большинства. Выходит, что большинство населения - аполитичные гуманные пацифисты, которые в силу совершенно непостижимых обстоятельств позволяют кучке кровожадных людоедов делать с собой то, чего им совершенно не хочется. Увы - на самом деле всё гораздо хуже. Вторая ошибка лозунга - в его несоответствии действительности. Действительность же заключается в том, что война нужна слишком многим. Непосредственно - тем, для кого чувство национального единства не просто стало реальностью, а заняло в личной системе ценностей "командные высоты", подчинив себе и логику, и человеческое достоинство, и инстинкт самосохранения. Или - тем, у кого роль национальной идеи в этом её качестве выполнила идея власти. Многие из наблюдающих за войной по телевидению реально нуждаются в ней как в своего рода наркотике - так ощущение собственного бессилия пытаются изгнать самоотождествлением с карающей силой соборности государства. Наконец, стоит вспомнить о том, что вся промышленность страны, с XVII века, закладывалась и в дальнейшем развивалась как комплекс, ориентированный прежде всего на войну - и несмотря на революции, перестройки и конверсионные проекты, положение в лучшую сторону не изменилось. Изменилось и изменяется к худшему. Что же получается? Те самые индустриальные рабочие мира (система ВПК не является ведь исключительно российской!), на которых возлагали столько надежд Пато, Пуже и Лагардель, в основной своей массе были и есть - индустриальные рабочие войны! Тут уже работает не напрямую политика, а производная от неё (ни в коем случае не наоборот!) экономика - та, на которой так долго выезжали большевики: "Даёшь госзаказ на оборонку!". Если есть война - значит, необходимы разработка и производство новых систем вооружения. Выше военные расходы - значит, будут новые рабочие места. И те, кто само слово "политик" воспринимают не иначе как бранное, включаются в реальный "хозяйственный" процесс в рамках единого военно-промышленного комплекса. Почему-то такое включение не воспринимается как соучастие в массовых убийствах. Почему-то считается, что большинство населения - это абстрактные "ни в чём не повинные люди" - в то время как ни в чём не повинны разве что малые дети, а большинство взрослого населения, помимо своих связанных с государственной службой и военным производством функций, являются ещё и избирателями, и налогоплательщиками. Множество их делает это, опасаясь не столько государственных репрессий, сколько, напротив, того, что в один прекрасный день репрессии прекратятся - и в этот момент их жизнь потеряет смысл. То есть не то даже пугает, что исчезнет мифическая "стабильность" и реальные рабочие места - а вот жили себе поколения людей, работали на государство - а исчезни государство, и получится, что работали - зря. Этим людям - нужна война, поскольку их жизнь оправдывается только наличием государства.

Но наш анализ ситуации пока ни на шаг не сдвинулся с пацифистских позиций. Изменим сам принцип подхода - а нужна ли война нам самим? Или нам нужна только победа анархии - "одна на всех" - но достигаться она должна исключительно мирными средствами? Попробуем разобраться. Вера в "мирные средства" ведь тоже подразумевает силовое давление на систему. Либо такое давление моральной силы, которое, вопреки нашей немногочисленности, заставит противника устыдиться собственных действий (во что, кажется, способен уверовать лишь юродивый), либо - необходим принципиальный перелом в массовой психологии, когда миллионы людей, отказавшись от повиновения власти, выйдут на улицы под чёрными знамёнами, и режим падет, устрашенный протестом народа (террористическая составляющая здесь неизбежна!). Этот, в принципе реальный, сценарий называется революцией. Но для её мирной, ненасильственной победы необходим такой численный перевес сил, который парализовал бы у врага саму мысль о возможном сопротивлении. Сегодняшнее положение в России воспроизводит эту модель с точностью до наоборот. Заметим, что даже антифашистские демонстрации в Австрии, в которых в последнее время участвовали сотни тысяч человек, пока не привели к отставке правительства - т.е. государство не склонно идти на уступки и в вопросе, не столь принципиальном, как его полное уничтожение. Получается, что победа без насилия - если и не абсолютный миф, то как минимум находится на крайнем пределе возможного, и достаточно одной горячей головы, чтобы путь к победе лег через кровь. От борьбы за победу мы отказываться не собираемся? Значит, мы тоже стремимся к войне! Осталось лишь разобраться, к какой именно? Или, может быть, воздержимся от обсуждения этой темы из конспиративных соображений - чтобы скрыть от самих себя то, за что некоторых наших товарищей уже гноят в местах заключения? Но вот троцкисты, например, определились хотя бы с названием - им не нужно никакой войны, кроме классовой. Это в смысле - против буржуазии. Кое-кому из наших лозунг нравится. Ведь не только против буржуазии, но и против реально существующей системы власти, которая по троцкистским понятиям признается буржуазной! Правда, в боевых действиях троцкисты участвуют не больше нас - и перспектива изменения этого положения туманна. Видимо, они рассчитывают на то, что рано или поздно изменение в положении рабочего класса приведет к оформлению его революционного самосознания? Без этого же не просто классовая война немыслима, но и мобилизация сил для неё распространяется только на одиночек.

Однако речь шла не о троцкистах, а о нас. Потому что тот, кто считает себя анархистом, не может строить свою практику на основе марксистских концепций, в соответствии с которыми единственно возможная свобода - это без нас за нас осознанная необходимость, а путь к ней лежит через государственную диктатуру. Похоже, плохо наше дело, если такое приходится объяснять. Но как же? Разве сторонники этих взглядов могут быть нашими тактическими союзниками? Увы - да! Если мы стремимся к революции, это даже неизбежно - поскольку сегодня и у них, и у нас враг оказывается общим. Но тактический союз никак не может означать необходимости корректировки наших убеждений.

Из них, из убеждений, и должно бы следовать отношение к нашей войне - как к войне против государства. Теоретически - против государства вообще. Но практически "государства вообще" нет. Война в прямом значении слова не может вестись против абстрактного понятия. На практике врагом является не отвлеченная идея принуждения, а конкретная система, это принуждение осуществляющая. И живем мы не в Северной Америке, не в Китае и даже не на Кавказе - значит, речь идет об освободительной войне, направленной против государства "местного", именно против РФ. И каким же образом эта война может начаться? Ведь не на анархическом же съезде принимать решение о её объявлении? Кажется, наиболее реально следующее - когда достаточна большая группа людей на практике перестанет выполнять распоряжения центра, правительство в ответ на это бросит против них войска - а повстанцы начнут оказывать им вооруженное сопротивление. В то же время ясно, что это не может произойти одновременно по всей стране - первое выступление неизбежно будет регионально локализованным, и расширение противостояния возможно только в форме цепной реакции по принципу "домино". Скажем - начнется с шахтерских регионов, продолжится всеобщей стачкой и рабочими выступлениями по всей России. Но спрашивается - насколько предполагаемое развитие событий отличается от уже имеющего место в Чечне? Ах, дело в том, что чеченцы провозгласили собственное государство? Да, в этом действительно нет ничего хорошего. Но где у нас гарантия, что восставший рабочий Кузбасс не будет объявлен Советской республикой? И что же, после этого станет недопустимым его поддерживать? Так ведь в той же Испании 1936 года (которая для многих из нас представляется чуть ли ни эталоном) анархисты вообще оказались по одну сторону баррикад с центральным республиканским правительством, пытавшимся подавить фашистский мятеж! Или проблема в том, что они стремятся к свободе лишь для себя, а не для всей России? Значит, будем ждать, пока Шамиль объявит освободительный поход на Москву? Говорят ещё, что они националисты. Да, национальная составляющая в чеченском движении - определяющая. Но сколько среди боевиков аварцев? Лакцев? Даргинцев? Арабов, украинцев, русских наконец? "Наёмники"? Так их называют федеральные СМИ - но некоторые из них продали последнее, чтобы купить на полученные деньги автомат. Религиозные фанатики? Но фанатик - это всего лишь тот, кто согласен скорее погибнуть, чем изменить своему делу. Война, которую они ведут, не направлена на завоевание России. Они хотят отторжения Дагестана? Но с каких пор мы должны признавать территориальную целостность колониальных империй? Но, начав полемику с противниками чеченского сопротивления, мы незаметно для самих себя начинаем приводить уже прямо антифашистскую аргументацию. Ничего удивительного - ведь именно фашисты выражают антикавказскую линию наиболее последовательно. И это - еще одно свидетельство в пользу моджахедов. Так можно ли говорить о том, что это - совсем не наша война? Что одна воюющая сторона ничем не лучше другой? Что "война нужна только политикам"?

Всё это говорится, конечно, не с целью пропаганды войны. Просто, как заметил один американский государственный деятель: "Есть вещи и поважнее, чем мир". Что именно он имел ввиду, остается неизвестным, но мы возьмем на себя смелость истолковать загадочную фразу по-своему: как бы ни была ужасна война, она лучше пожизненно гарантированного рабства.

П.Р.