ПАМЯТИ ТОВАРИЩА

...Сталинизм-ежовщина живут и здравствуют.

В последнее время часто появляются публи­кации о работе КГБ, но не нашла я ответа на дав­но мучивший меня вопрос. По каким признакам и качествам набираются штаты КГБ? Далеко не каждый способен работать на животноводческой бойне.

...Убеждена - за 70 лет ничего не измени­лось. Более полувека назад уничтожен больше­вик с 1903 г. (родился в 1877 г.) Петр Ильич Сиуда, в сороковые на севере, по 58-10 в "санатории" отдыхала его жена Марфа Сиуда. Трое сыновей с клеймом "дети врагов народа" скитались по детдомам. Время шло, не ничего не менялось. Когда младшего - Петра (Петровича) забрали в армию, как раз "осуждали" антипар­тийную группу. Он возмущенно сказал, что нельзя судить заочно. Нужно видеть и слышать обвиняемых. За это его отправили из войск связи в стройбат.

В 1962 году его арестовали ночью только за то, что выступил перед рабочими с козырька тоннеля, призывая к организованности и по­рядку. Обвинялся с группой, которая шла под расстрел...

По ходатайству матери перед Микояном, расстрел заменили сроком. После снятия Хру­щева, всех осужденных за 1962 год освободили. Но жизнь на свободе была не легче, чем в концлагере. Вся жизнь Петра Сиуды - была жизнью зверя в клетке... И теперь еще прокурор утверждает, что смерть Петра Сиуды была ненасильственной. Все, кто знал Петра, - убеждены, что это политическое убийство. Да, да - именно так. Первое тяжелое сотрясение мозга ему ус­троил сын казнокрада садоводческого товари­щества. Обидчику ничего не было. Помог властям наказать "антисоветчика". Медпомощь не оказали. Это было году в 78-м. Где-то через год ввели войска в Афганистан. Петр Сиуда написал протест в Верховный Совет и в ЦК. Что тут на­чалось! Как забегали власти. Это представить даже невозможно. У подъезда ночевали машины, ходили по пятам филеры, грозили, уговаривали, даже мне пришлось испытать на своей шкуре их "преданность" вождю. Переубедить не смогли, решили "проучить". Устроили тяжелое сотрясе­ние мозга. Медицина опять помощи не оказала. Притащила на себе домой и сама выхаживала.

В 1984 году поднял вопрос о реабилитации отца, а потом матери, но так тяжело было про­бивать это, что нервы не выдержали. Решил покончить с собой. Трое суток от него не отходила (положили в коридоре больницы и врачи не подходили). На четвертые сутки он пришел в себя и попросил пить. Побежала домой сварить чай. Отсутствовала ровно час. Прибежала, а его отправили в психушку, не пре­дупредив меня. На четвертые сутки из психушки перевели в хирургию. Образовалась флегмона от "милосердного" отношения, выше крестца чистили на живую, новокаин противопоказан. Остался шрам - голая кость диаметром 13-15 см.

А к началу мая скопилось достаточно при­чин, чтобы его "убрать". Во-первых, он "рас­копал" секреты захоронения 1962 года, которые до сих пор и еще лет 20 будут держать в секрете. А вторая причина - написал открытое письмо и отослал. Прочитав его, я сразу сказала: "Петька, тебя грохнут", но он успокаивая меня ответил: "Времена не те". Кстати весь апрель ему звонили и грозили: "Хочешь выжить, мотай на Запад, все равно до 28-й годовщины не доживешь".

Мафия работает дружно. Фашисты, которые стреляли в безоружных людей и закопали ране­ных - еще живы. Они следили за каждым шагом Петра. А он собирался на эту годовщину ор­ганизовать перезахоронения... Народ им этого не простит, и у фашистов не было выбора.

Буквально в первую ночь после убийства, приехали его единомышленники из разных горо­дов и по свежим следам ходили расспрашивали очевидцев. Да, видели люди, что это была не драка, а профессиональное убийство. Но по следам прошлась милиция, а затем та самая банда. Ночью кричали: "Будете вякать, пожжем дома и всех убьем". В общем, людей так запугали, что они стали оговаривать себя.

Рассказывали: подошел парень, видит лежит мужчина, еще живой. Парень подсунул руку под голову, приподнял ее и спрашивает Петра, но тот весь в крови и без сознания. Положил голову, вытащил руку, она вся в крови. Подъехала ско­рая, посмотрели и сразу сказали: "Это убийство". Травматология не приняла, возили, пока не умер.

После 8-ми утра, мне позвонил главврач 1-ой горбольницы и сообщил, что Сиуда скончался. Господи, воспроизвести этот разговор невоз­можно. Это нужно было слышать. Я не поверила, думала, что меня разыгрывают, потому что это сообщение было преподнесено с таким удо­вольствием, с такой радостью, как будто при­глашали на новогодний бал. Я взорвалась: "Что за шутки!", он ответил: "Какие уж шутки?". Но повторяю. Это надо было слышать.

Прибежала в больницу. Милиция бегает. Няни бегают, все бегают. Сиуда помытый, за­вязан простынями, а белье его лежит на лавке. Рубашка - полы постираны, трико (было под брюками) обработано какой-то глиной, сохли трое суток. А вот майку пропустили, на ней кровь осталась. Верхняя губа еще кровоточила, а левый глаз "просился" наружу. Меня предупредили, чтобы пришла в морг в понедель­ник 7-го мая к 8 утра (была суббота 6-е мая) его будут анатомировать. К обеду 6-го мая приехали друзья и захотели посмотреть журнал регистрации скорой помощи. Приходили в больницу, подходит старуха-няня и спрашивает: "Что дочка, это твой муж был?! Его когда наши девчонки-няни раздевали - он весь в крови, выше крестца огромный синяк",- и другие под­робности, а врач услышала рассказ, схватила ня­ню за грудки, швырнула в коморку, обложила ее матом и шипит: "Не суй свой нос, куда не просят", а нам сообщает, что Сиуда уже проанатомирован.

Никто не сможет нас убедить, что это было не убийство. Друзья-медики сказали: "Хоть сто комиссий - теперь ничего не докажешь, там все сделано, чтобы спрятать следы преступления. Если это не политическое убийство, зачем столько стараний? Вот и перестарались... Обычно, кто умирает от кровоизлияний, покрывается черными пятнами, а Сиуда лежал как живой со скептической улыбкой. Кому интересно, могут уточнить в любой больнице города, что он был гипотоник. Поэтому уже у него не могло быть естественного кровоизлияния (по официальной версии - "Община").

Знаю, что меня ждет та же участь, что и му­жа. Несчастный случай, "украдут НЛО", в общем, что-нибудь в этом роде. Я предупредила близких, если не исчезну, то похороните рядом с Петром...

Кстати, мне уже дважды по телефону пья­ный голос делал предупреждение. Сначала пятиэтажный мат, а потом угрозы: "Убью, все равно убью".

 

Эмма Сиуда