X.
Переезд в Лондон. — Год в
Лондоне. — Застой в Англии
В октябре или ноябре 1881 года, как только жена сдала
экзамены, мы переехали из Тонона в Лондон, где прожили около года. Не особенно
много времени прошло с тех пор, а между тем могу сказать, что умственная жизнь
Лондона, да и всей Англии, сильно отличалась тогда от того, чем она стала
всего через несколько лет. Каждому известно, что в сороковых годах Англия
стояла почти во главе социалистического движения в Европе. Но в последовавшие
затем годы реакции великое движение, широко захватившее рабочие классы и во
время которого все, что теперь известно под именем научного социализма и
анархизма, было уже высказано, замерло, заглохло. Его забыли как в Англии, так
и на континенте, а то движение, которое французские писатели называют третьим
пробуждением пролетариата, еще не началось в Великобритании. Труды
земледельческой комиссии 1871 года, пропаганда Джозефа Арча среди сельских
работников и предшествовавшие усилия христианских социалистов, конечно, до
некоторой степени расчистили путь. Но пробуждение социалистических стремлений,
произведенное приездом в Англию Генри Джорджа в восьмидесятых годах и его
книгой «Прогресс и бедность», еще не наступило.
Год, прожитый нами тогда в Лондоне, был настоящим
годом ссылки. Для сторонника крайних социалистических взглядов не было
атмосферы, чтобы жить. Того оживленного социалистического движения, которое я
застал в полном разгаре при моем возвращении в 1886 году, еще не было и
признака. О Бернсе, Чэмпионе, Кейр Гарди и других рабочих вожаках и слуха еще
не было. Фабианцы не существовали, Вильям Моррис еще не объявил себя
социалистом, а тред-юнионы, в которые в Лондоне входили только некоторые
привилегированные отрасли промышленности, относились враждебно к социализму.
Единственными деятельными и открытыми представителями социалистического
движения были супруги Гайндман, вокруг которых группировались немногие рабочие.
Осенью 1881 года они устроили небольшой конгресс; но он был так мал, что мы в
шутку говорили, что весь конгресс жил на квартире у г-жи Гайндман. Даже более
или менее окрашенное социализмом радикальное движение, которое, несомненно,
совершалось тогда в умах, еще не выступало открыто. Те образованные мужчины и
женщины, которые вышли в большом числе на арену общественной жизни четыре года
спустя и, не становясь социалистами, приняли участие в различных движениях, имевших
целью благосостояние или воспитание масс, — создавая таким образом новую
атмосферу и новое общество реформаторов, — такие люди еще не проявляли себя.
Они, конечно, существовали, и в наличности имелись все элементы широко
распространенного движения. Но, не находя центров притяжения, которыми
впоследствии стали социалистические группы, они затеривались в толпе, не знали
друг друга и зачастую не знали самих себя.
Н. В. Чайковский жил тогда в Лондоне, и с ним, как в
былые годы, мы начали пропаганду среди рабочих. Поддерживаемые немногими
английскими рабочими, которые познакомились с нами на конгрессе 1881 года или
которых преследование Иоганна Моста привлекло к социалистам, мы ходили в
радикальные клубы, говорили о русских делах, о движении нашей молодежи в народ
и о социализме вообще. Слушателей набиралось до смешного мало: редко-редко
больше десятка человек. Порой поднимался среди слушателей какой-нибудь седобородый
чартист и с грустью говорил, что все, что мы проповедуем, высказывалось уже
сорок лет тому назад и тогда восторженно приветствовалось толпами работников;
но теперь все умерло и нет больше надежды на возрождение.
Гайндман только что выпустил прекрасное изложение
теории социализма Маркса под названием «Англия для всех», и я помню, как летом
1882 года я убеждал его основать социалистическую газету. Я говорил ему, с какими
ничтожными средствами мы начали издавать «Revolte» («Бунтарь»), и предсказывал ему успех. Но положение
дел было так неприглядно, что даже Гайндман считал попытку безнадежной, — разве
он сам внезапно разбогатеет и сможет сам покрывать издержки. Быть может, он был
прав; но когда года два спустя он основал «Justice» («Справедливость»), рабочие охотно поддержали
газету. В начале 1886 года в Англии выходили уже три социалистические газеты, и
социал-демократическая федерация приобрела значительное влияние.
Летом 1882 года я произнес на ломаном английском языке
речь перед дергамскими углекопами на их годичном собрании. Я также читал в
Нью-Кастле, в Глазго и в Эдинбурге лекции о русском движении, и меня принимали
с большим энтузиазмом. Толпы работников восторженно кричали на улице, после
лекции, ура в честь нигилистов. Но все-таки мы с женой чувствовали себя
до такой степени одинокими в Лондоне, а усилия пробудить социалистическое
движение в Англии казались до такой степени безнадежными, что осенью 1882 года
мы решили снова переехать во Францию. Я был уверен, что там меня скоро
арестуют, но мы часто говорили друг другу: «Лучше французская тюрьма, чем эта
могила».
Тем, кто вечно толкует о медленности всякой эволюции,
не мешало бы изучить развитие социализма в Англии. Эволюция — медленный
процесс; но развитие ее никогда не бывает одинаково. Она имеет свои периоды
замирания и периоды внезапного движения вперед.